Good Again (СИ)

Я запорхала языком по его головке, и он дернулся в моих пальцах. Пит запустил руки мне в волосы и схватился за мой затылок, направляя мои движения, а я уже открыла рот. И ощутила его неповторимый вкус, выпуклости и вены, которые теперь были мне так хорошо знакомы. С удовлетворенным стоном я полностью вобрала его в себя, посасывая, пока он не застонал, толкаясь бедрами мне в рот. Ухватившись за основание его члена ладонью, я стала ею двигать туда-сюда, ощущая языком гладкость его кожи, вбирая его в себя по максимуму, настолько это было физически возможно, вслушиваясь в его низкие стоны. Я провела по всей его длине кончиком языка, прежде чем вновь вобрать его в себя, ритм все нарастал и это было так хорошо, но меня застало врасплох то, как он внезапно кончил, даже не предупредив, струя ударила мне в глотку так внезапно, что я невольно закашлялась и была вынуждена сплюнуть его семя на пол.

— Ты должен был сказать, что близко! — выпалила я.

Но он не ответил, лишь его руки забрались под мою теплую фланелевую рубашку и заскользили по моей спине. Я шлепнула его по руки, все еще злясь на то, что чуть не задохнулась из-за него, но он схватил меня за запястья, дернул к себе и впился в меня грубым поцелуем.

— Тссс… — предупреждающе прошипел он, выпуская мои ладони и обвиваясь вокруг меня, крепко меня обнимая, прежде чем опять поцеловать — до потери пульса, так, что мне уже не хватило воздуха, но и от раздражения уже и следа не осталось.

— Почему я так сильно тебя люблю? — прошептал он яростно, обращаясь больше к самому себе. Расстегнув на мне рубашку, он сорвал ее с моих плеч и бросил на пол. И медленно двинулся в комнату, не переставая целовать мою шею и плечи, его руки бродили по моему телу и, честно говоря, даже не в столь замутненном состоянии сознания я и сама не смогла бы ответить на его вопрос, для меня самой это оставалось загадкой. Он мял мой зад, сладострастно гладил по бедрам — его руки были на моем теле уже везде. Пальцы забрались под резинку трусов, и, скользнув между ног, принялись играть с моими складками. Я ощущала, как они купаются в моей влаге, и он, почувствовав, какая я уже мокрая, пробормотал:

— Возможно, я самый жалкий и недалекий олух из всех ныне живущих.

Его лицо было всего в десятке сантиметров от моего, так близко, что его дыхание овевало мою кожу. Я пыталась заглянуть ему в глаза, но они прятались во тьме. И от того, что я не была уверена — кто со мной сейчас — сердце тяжко бухало в груди.

— Почему ты так говоришь? — спросила я.

Я снова пристально взглянула в его лицо, но его глаза были прикрыты веками, а губы вспухли от поцелуев, и тут вдруг его исказила резкая боль.

— Ты любишь меня, правда или ложь? — жалобно сказал он, и был в этот миг так раним, что я так и рванулась к нему.

— Правда. Ты же знаешь, — сказала я от всего сердца. Но в эту ночь с Питом было явно что-то не так, и весь этот разговор заставил меня почувствовать, что я на грани, и далеко не в безопасности.

Он протянул руку и погладил меня по щеке и взглянул с таким обожанием, что я была сражена немедленно и наповал. И когда его губы коснулись моих, я тут же их раскрыла под его нежным напором. Он окончательно избавился от своих пижамных штанов, швырнув их в кучу остальной одежды на полу. Мои груди заострились от холода, и я прикрыла их руками, но он разорвал мою непрочную защиту и стал посасывать каждую по очереди, купая мои холмики в тепле, пока я не довел меня до исступленной дрожи. Мы оказались у края кровати, матрас давил мне на бедра. Бросив на него пристальный, но вместе с тем голодный взгляд, я разглядела в его глазах лишь тьму, и блеск в его глазах был дикий, звериный.

Он крутанул меня и прижал к кровати, так что я оказалась к нему спиной, стоя на коленях, а он принялся меня ласкать ртом, облизывая, легонько молотя по моему клитору своим горячим языком. Я заерзала, затрепетала оттого, где он меня целовал, и подалась назад в поисках облегчения. Он же скользнул двумя пальцами внутрь меня, и от ощущения того, как они меня растянули, у меня подкосились ноги, я стала оседать, но он вернул меня на место, ныряя в меня пальцами и вынимая и обратно. Большим же пальцам он стал потирать кожу вокруг моего заднего прохода, и это ощущение я сочла странным, неожиданным. Я дернулась, отпрянула, но он заменил палец своим ртом, и ощущение стало непередаваемо дивным — мне и в голову не приходило использовать это местечко в сексуальном смысле, и все мое тело стихийно затряслось.

Пит колебался позади меня, ощущение эхом отдавалось во всем теле, а потом стал прикусывать нежную кожу на моей заднице, сначала тихо, осторожно, потом настойчивее, пока я не вскрикнула. Реакцией на попытку протестовать стал смачный шлепок по бедрам, далее на спорную территорию вернулись его губы, при этом он не прекращал брать меня своими пальцами, двигая ими во мне в том ритме, которого, как он прекрасно знал, долго я не выдержу — взорвусь. Я превратилась в жалкий комок чувств и нервных окончаний, который он атаковал, перемежая ласки со шлепками, и я только наполовину разрешила вопрос о том, откуда это все взялось. И все мысли замерли, когда его большой палец нажал на мой анус, и, в момент, когда я отвлеклась, скользнул внутрь.

Я взвилась от ощущения дискомфорта и почувствовала, что другие его пальцы как раз из меня вышли, а его теперь отверделый член уже у входа. Это было уже лучше — это было то, я признавала — и он вошел в меня неспешно, изысканно медлительно, все еще не вынимая и своего большого пальца. Я громко застонала, толкаясь ему навстречу. Он лишь усмехнулся, бормоча что-то про себя, не спеша ускорить свой до боли медленный темп, пока не вошел в меня весь без остатка. Его движения были как медленная сладкая пытка, и мне казалось, я вот-вот съеду от нее с катушек. Он знал меня как облупленную — мне не хватало терпения, чтобы это вынести, и я снова резко рванулась к нему.

— Пожалуйста, Пит, — я едва могла дышать.

И тогда он слегка попятился и врезался в меня, пальцы его свободной руки глубоко впечатались в мое бедро. Я хрипло ахнула: «Да! Да!», когда он стал молотить по мне сильнее, так что кровать протестующе заскрипела. Его всхлипы смешались с моими, и мы с ним были в эту минуту один чистейший секс — два совокупляющихся тела, которые бьются друг о друга, в стремлении сплестись еще теснее, быть еще ближе, хотя уж ближе некуда. Он снова с силой шлепал меня по бедрам, по ногам, по спине, так сильно, что у меня из глаз брызнули слезы. И бормотал что-то, чего я не понимала, не хотела понимать, уже приближаясь к своей кульминации. Я полезла рукой вниз, чтобы коснуться своего набухшего клитора, и застонала, когда почувствовала, как я вся сжимаюсь вокруг него, и каждый мой нерв, все тело пониже талии полыхнуло огнем.

Когда я стала отходить от своего оргазма, он все еще бы внутри меня, по-прежнему твердый и пульсирующий. Он снова замедлил свой темп, и опять принялся играться с моим задом, нажимая внутри меня пальцем. Я задрожала в ответ, однако не была уверена, на самом ли деле мне нравится подобное внимание. Это было странно и в некотором роде для меня неловко. Он вышел из меня и как-то сдвинулся чуть вверх, и до меня только через пару секунд дошло, что же он собирается сделать. Он пристраивался к другому входу и начал осторожно туда давить.

Извиваясь, я постаралась от него ускользнуть, но он схватил меня за бедра и притянул к себе.

— Прошу, Пит, не надо так. Я к этому не готова.

В его голосе послышалась насмешка:

— Неужто ты смогла сказать «нет» Гейлу?

Может, сказался слишком длинный день, может — избыток переживаний, но внутри меня в этом миг что-то хрустнуло, надломилось. И я остро прочувствовала в какой невыгодной, уязвимой позиции я нахожусь, и что мой любовник, который уже так много от меня только что получил, все еще хочет меня взять, причем вовсе не так, как мне бы хотелось. Я была в своем праве отказать ему, а эти несколько слов были не просто злобным наветом, но попыткой оскорбить меня, обвинить в том, что я могла уступить чьим-то домогательствам, и от этого все во мне так и восстало. Я любила Пита, слепо и безусловно, но мог гнев стал вскипать, как магма в жерле вулкана, и уже застил мне глаза. С меня было довольно!