История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)

Феликса и Хайди не нужно было упрашивать дважды. Они сорвались с места, исчезли в синей глубине леса, неуловимые, как зловещие тени, мелькнувшие в полночный час по потолку. Деметрий чуть-чуть задержался. Он поманил Таню на порог, подцепил пальцем за подбородок, как будто это он был главой клана, а она — слугой. Изводимый желанием, он прошептал ей на ухо последнюю угрозу. Если она снова посмеет прервать его охоту, он сожжет всю ее семью, медленно, палец за пальцем, оставив ее напоследок.

Хорошо бы, конечно, проучить ее так, как делали в его родной древней Греции, содрать с нее одежду, опозорить перед застывшей на местах семьей. Однако для таких грубых методов наказания он слишком долго занимался самообразованием. К тому же, в конце гонки его ожидает куда более лакомая награда. И чувствовать издалека ее боль, слышать краем уха ее мольбы о помощи будет преступнице втройне больней, чем сотня солдат вроде него.

Деметрий перебросил через плечо фалду мешавшегося плаща, убрал со лба смоляные кудри. Один прыжок — и вот он, покинув залитое желтым светом крыльцо, несется сквозь звенящий промерзший лес. В ушах все отчетливее раздавался грохот желанного сердца, очаровывал, подгонял, пробуждал дремавший в вековых жилах амок. Пусть красавица за много миль от него, но теперь он точно знает, куда следует двигаться — и он безошибочно, словно старый зверь, двинулся на Юго-Восток.

Спи спокойно, малышка Элизабета. Я уже в пути. Я спасу тебя от мучающей тебя неизвестности, от томлений молодой души, укрою от всех невзгод под черным плащом и полюблю, как никто другой.

Таня затворила за собой распахнутую дверь, но комната успела прозябнуть насквозь. Сквозняк обходил углы, на паркете таял тонкий слой снега. Присутствие стражи сковало каждому языки. Казалось, сам воздух замер и сгустился, как прозрачная смола; никто не сдвинулся с места, не бросился в погоню по ночному лесу, чтобы их остановить. Золото глаз стоявшей на крыльце Тани почернело, словно состарившись за миг. Блеск сменился безнадежной пустотой. Превратившийся в теплые лужи на кедровых досках снег не таял на ее ресницах — лишь равнодушно скрывал искаженное лицо матери, которая только что лишилась ребенка.

Бархатные обсидиановые мантии бесследно растворились в лесу — их короткий визит стал неотвратимым началом конца — в воздухе сквозила обреченность. Таня шагнула в дом и взмахнула ладонью с такой силой, что деревянная дверь с оглушительным треском встретилась со стеной; осколки оконного стекла захрустели под босыми ногами вампирессы; она не могла больше стоять и повалилась прямо в сверкающее крошево.

На западе набухали снежные тучи. Алые угольки дотлевали в внезапно ставшем ненавистном камине.

Над чащей простерлось лиловое небо. Снег густо падал, мгновенно заметая чужестранные следы. Еловые ветви, спеленутые в липкие белоснежные коконы, клонились к самой земле.

— Я надеюсь ты узнал все, что нам требовалось? В этих краях просто отвратительная погода.

Хайди нарочито небрежно стряхнула с капюшона шелковистые снежинки. Ее багровые глаза неотрывно следили за Деметрием, который замер на самом краю утеса. Вдалеке, в складках снежного покрывала, едва просматривался дом четы Денали. Внутри не горела ни одна из ламп, из трубы не вился дым. Надобность в видимости спокойствия отпала.

— Девочка жила там еще совсем недавно. Теперь ее там нет. Они увезли ее на восток. Это все, что мне нужно знать. — Его голос был тихим и хриплым, как уханье филина, и Хайди ощутила в ногах неверную, сладкую дрожь. В моменты прерванного молчания она всегда вспоминала их первую встречу, как он вытащил ее за волосы из бурелома, где она тщетно пыталась скрыться от пришедших в ее дом чужаков, как одним властным поцелуем доказал, что она навсегда нашла свой новый дом.

Но сейчас ему было не до нее. Любимый в последний раз полюбовался на погасшие окна и сорвался с места, не взглянув дважды.

Знание обжигающей волной струилось по мышцам Деметрия, охотничий инстинкт захлестывал, как ледяные волны зимнего прибоя. Страж знал, где искать девочку, но не мог явиться туда в одиночку. Одному не справиться со стаей оборотней. От досады он сделал огромный крюк, потом перешел на вкрадчивую, звериную походку, прижимаясь к земле настолько близко, насколько позволял его огромный рост. Под ногами размеренно заскрипел кладбищенский снег. Тонкие губы вампира изогнулись в ироничной усмешке, когда ладонь стряхнула снежный наст с гладкого мраморного постамента. Сорок восемь имен были выцарапаны на холодном куске камня. А вот и она, Элизабет Кингсли. Вампир затаил дыхание, ладони изогнулись, как будто в его руках вновь оказалось невесомое тело. Сердце гулко билось в ее груди, и она, поддавшись его чарам, наконец перестала истошно кричать — в завороженных зрачках отражалось высокое зимнее небо. Губы бессвязно бормотали одно-единственное имя, по бледной щеке размазалась свежая кровь. Он хотел оправдать себя, прежде чем унести ее прочь, приласкать, утешить, сказать, что все вышло случайно, что убийство ребенка — одна из немногих недопустимых для него вещей… Но его прервали, и зов ее свежей крови был невыносим.

Хайди и Феликс терпеливо ждали в оговоренном ранее месте. Лесной домик безызвестного охотника насквозь пропитался затхлым запахом чучел животных с кислой примесью крепкого самодельного алкоголя и застарелого пота. Отвратительное обиталище человека.

— Что дальше, Деметрий? — Хайди стояла в самой середине комнаты и разглядывала торчащие клыки морды огромного кабана со смесью брезгливости и любопытства. Шерсть на холке зверя задралась и облезла, оголяя сухую кожу.

— Нужно сообщить новости Господину, — нехотя отозвался ищейка и требовательно протянул вперед руку. — Сами мы не сможем забрать ее.

— Это что еще такое?! — голос Хайди звучал отрывисто и гневно. Она была страшной домоседкой.

Она могла сверлить его капризными, умоляющими глазами сколько угодно, да вот только ему было все равно. Это была его цель, его миссия, и его решение оставалось последним. К тому же Хайди не умела долго злиться и спорить, что очень нравилось консервативному Деметрию. Она успокоилась и передала Деметрию радиотелефон, спрятанный во внутреннем кармане усовершенствованной, современной мантии, а сама исчезла в дверном проеме, растворившись в густом снегу. Феликс застыл у дальней стены, возвышаясь почти вровень с бурым медведем. Этот добрый друг никогда не подведет, не станет оспаривать приказаний.

— Я ждал, что вы скорее вернетесь в замок, Деметрий. И не с пустыми руками, — голос Аро звучал глухо и угрожающе. — И велел не звонить мне без причины. Неужели ты все еще не нашел мой экспонат? Уж не пора ли мне подыскать нового ищейку?

Деметрий неосознанно дернулся, но быстро пришел в себя и выпрямился настолько, насколько позволял ему низкий потолок.

— Денали знали о нашем визите и перепрятали девчонку, — сухо отозвался Деметрий. — Теперь Элизабета гостит у ваших добрых друзей.

— Каких еще друзей, Деметрий?

— Калленов, мой господин, — усмехнулся ищейка.

Где-то на заднем плане послышался оглушительный треск, связь прервалась, и Феликс обратил свой взгляд на стража. На его губах плясала опасная, озорная улыбка. Причуды господина были хорошо известны обоим, и, убедившись, что Хайди не смотрит, Деметрий шутливо покрутил пальцем у виска. Феликс зашелся от беззвучного хохота. Италия вернулась на связь в течение минуты.

— Не смей мне язвить, солдат. Ждите дальнейших указаний в Торонто, — замшевый голос Аро звучал приглушенно и по-настоящему предупредительно. — Держитесь в тени. Они не должны узнать о нас раньше времени.

— Будет сделано, Господин.

На другом конце провода повисло молчание. Несколько минут вокруг сквозила звенящая тишина; задувал ветер, скрипели тяжелые дверные петли, нашептывал только одному ему известные тайны падающий снег.