Грим (СИ)

Драко отвернулся от окна, грустное выражение уступило место привычной насмешке.

— Я отвечу, если скажешь, откуда столько страха в твоих глазах.

«Откуда он узнал?»

— Я и без тебя знаю ответ на свой вопрос.

— Зачем тогда спрашиваешь? — лениво удивился Драко.

— Хотел убедиться, что рассказ Гермионы мне не привиделся. В чем в последнее время я не уверен.

— Что она тебе рассказала? — процедил сквозь зубы Малфой.

Угрожающее дребезжание оконных стекол отвлекло Гарри, но затем он повернул голову к Малфою и внутренне поежился от взгляда его злых черных глаз.

— Если разобраться, то ни единого факта, — резюмировал Гарри, вспоминая. — Я так и не понял, каким образом между вами сложились иные отношения.

— Не твоего ума дело, Поттер.

— Согласен, — с закрытыми глазами кивнул Гарри. — Но если я еще раз увижу на ее глазах слезы, появившиеся из-за тебя, то пеняй на себя. Знаю, сейчас ты будешь говорить о пустоте моих угроз…

— Об их бесполезности. Я постараюсь, чтобы больше из-за меня она не проронила ни слезинки. Но за вас с рыжим не могу ручаться.

«Нашелся благодетель!» — ревниво подумал Гарри.

В его голове не укладывалось, как разумная во всех отношениях Гермиона могла влюбиться в бывшего Пожирателя и того еще засранца.

«Никогда мне не понять женского сердца и разума», — решил Гарри, а вслух произнес:

— Не знаю, почему ты скрываешься, но лучше не попадайся Гермионе на глаза. Сейчас она страдает, но без тебя ей будет лучше.

— А меня здесь и нет, Поттер.

Перед глазами Гарри появилась сотканная из звездного сияния пелена, и измученное сознание без боя сдалось ее опасному очарованию. Гарри очнулся в своей постели спустя полчаса с сомнительной уверенностью, что разговором с Малфоем ему приснился.

Стремительно приближалась ночь, и единственным утешением Гарри оставалась мысль, что время до возвращения Хагрида так же стремительно сокращается. Стрелки часов двигались ужасающе медленно, их равномерный ход вызывал сонливость, и сколько Гарри не крепился бодрящими зельями, он уснул.

Вместо удушающей темноты и голоса, выворачивающего наизнанку, появились лица родителей.

— Найди его, сынок, время уходит! — сказал Джеймс Поттер, глаза за очками наполнились грустью.

— Милый мой, послушай отца. Не жди больше ни минуты, это опасно!

— Но почему, мама?

— Я не могу ответить. Поторопись, Гарри, нельзя опоздать. Мы покажем путь.

*

Что бы ни думала Гермиона вначале, ей не стало легче от отсутствия Малфоя. Но и твердой уверенности, что ежедневное лицезрение его на совместных уроках и трапезах вызвало бы положительные эмоции, не было.

Школьная жизнь Гермионы осталась прежней, зато вечера, когда-то наполненные робким радостным ожиданием, медленно превращались в рутину: яркий белоснежный свет не вел навстречу приключениями и человеку, который заполнял когда-то все мысли. Чувства к Гриму не угасли, их заслонила обида, настолько сильная, что стала похожей на ненависть. Гермиона считала, что искренне ненавидит его имя, внешность, голос и даже глаза с пугающей искренностью чувств в глубине.

Первое объявление в газете о его смерти показало бесплодность попыток убедить себя в том, что ее чувства были миражом. За две недели в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году Гермиона увидела то, что предыдущие месяцы Малфой был с ней самим собой. В его поступках, реакциях на события, словах и движениях она узнавала «своего» Грима. Закрывая глаза и слушая тихий голос Драко, Гермиона возвращалась в прошлое и любила его по-прежнему.

А потом — правда о предназначении Грима, которая буквально раздавила Гермиону. Догадки, основанные на кровавых пятнах на мантии и статьях в газетах, оказались малой частью кошмарной тайны. Гермиона закрыла глаза на убийство Фенрира Сивого, но на жизнь, посвященную убийствам, не могла.

Любить Малфоя было страшно.

Просыпаться с мыслями о нем — неправильно. Оправдывать и пытаться понять — аморально. Он убивал преступников. Но убийство оставалось убийством. Осколки души не склеить, не вернуть.

Желание спасти его было несбыточным. Но глупая надежда жила в сердце.

Убедившись, что ничего не забыла, Гермиона закрыла чемодан и запихнула его в расшитую бисером сумочку. В десять часов в «Кабаньей голове» Гермиона встретится с Малфоем и вместе с ним отправится в Малфой-менор.

За дверью спальни Гермиону встретила обеспокоенная Джинни: Гарри не явился на субботнюю тренировку по квиддичу, Карта Мародеров и мантия невидимка пропали из его чемодана, и со вчерашнего дня никто его не видел.

— Он никогда не пропускал тренировки! Даже когда подхватил простуду в прошлом семестре, он нещадно гонял нас, сидя с магическим рупором на трибуне, и оглушал стадион своим кашлем. Я говорила с Морисоном, но ему мои опасения показались безосновательными. Он заявил, что рано паниковать. Знаю, ты сегодня уезжаешь на свадьбу кузины, и у тебя нет времени на поиски. Но прошу, подумай, куда Гарри мог отправиться.

— Джинни, постарайся успокоиться и попроси Почти Безголового Ника и других привидений помочь с поисками в Хогвартсе. А я найду Рона.

— В последний раз видела его в Большом зале, он расспрашивал когтевранцев.

Не обнаружив Рона в Большом зале, Гермиона решила отправиться к хижине Хагрида одна. При ее появлении Клык радостно завилял хвостом. Филч, на которого была возложена обязанность кормить собаку в отсутствии хозяина, исполнял ее весьма неохотно, поэтому Гарри и Рон частенько приносили ему гостинцы с гриффиндорского стола. Пустые руки Гермионы не смутили Клыка, и подол ее мантии был с не меньшей радостью обслюнявлен.

Ни в хижине Хагрида, ни на опушке Запретного леса Гарри или следов его присутствия не было. Тревожное предчувствие, что Гарри в одиночку отправился в Запретный лес, усилилось.

— Гермиона! — к ней трусцой бежал Рон. — Серая Дама сказала, что видела Гарри по дороге в Хогсмид.

— Что ему потребовалось в Хогсмиде?

— Не знаю, — Рон остановился перед Гермионой и погладил Клыка по голове. — Сейчас переведу дыхание, и отправимся в…

Рон умолк, не закончив предложение. Затрепетали голые ветви деревьев, ласково светившее февральское солнце спряталось за облаками, лишив растения жалких крох света. Запретный лес, словно единый живой организм, встрепенулся. Из темноты появился кентавр с каштановыми волосами и черным лоснящимся телом. Осмотрев тяжелым немигающим взглядом присутствующих, он тихонько заржал и обратился к Гермионе:

— В лесу мои собратья нашли раненого Гарри Поттера.

На секунду Гермионе показалось, что ее оглушили чем-то тяжелым по голове: перед глазами заплясали темные пятна, дыхание перехватило.

— Мерлин! — пробормотал Рон. — Как далеко вы нашли его?

— Десять минут для кентавра. Его сердце едва бьется.

В минуты колоссального напряжения неизвестно откуда, из потайных резервов организма или подсознания, на Гермиону снисходило спокойствие. Минутная слабость прошла, и мозг отчаянно заработал. Взмахнув волшебной палочкой, Гермиона вложила в уста серебристой выдры срочное сообщение для профессора МакГонагалл и следом за Роном углубилась в чащу. Они едва поспевали за кентавром, цепляясь мантиями за колючки и торчащие из-под снега корни деревьев. Цепенящий страх и напряжение нарастали, но усилием воли Гермиона запечатала их в собственном сознании, не позволяя панике управлять телом.

Выдержка изменила, когда, проследив цепочку кровавых пятен на снегу, ее взгляд наткнулся на мертвенно-бледное лицо Гарри. На затылке зияла потемневшая от запекшейся крови рана, а рядом на земле валялись треснувшие очки.

Растерянно оглянувшись, Гермиона увидела застывшее от ужаса лицо Рона.

— Пульс есть, — сказала Гермиона странно бодрым голосом. — Рон, можешь наколдовать носилки и перенести на них Гарри? У меня руки трясутся.

Сжав ладони в кулаки, Гермиона лихорадочно припоминала все когда-либо прочитанное, услышанное ею о травмах черепа.