Грим (СИ)

— Я наложу стерильную повязку, но оставаться в лесу до прибытия помощи мы не можем. Бог знает, сколько времени он пролежал в снегу.

Рон как-то потерянно кивнул и, сняв мантию, укрыл друга. Его лицо дергалось, будто Рон не мог сдержать слез.

— С повреждениями головы его нельзя транспортировать через портал или трансгрессировать. Как нам перенести носилки через эти заросли? — в отчаянии воскликнула Гермиона.

В ответ на ее слова совсем рядом вспыхнул яркий свет. Под кровлей густо переплетенных ветвей появилось грязное железное создание с горящими «глазами». Кентавры бросились перед ним врассыпную, чтобы ощетиниться луками и стрелами, нацеленными в лобовое стекло автомобиля.

— Не может быть! — ахнул Рон. — Папин форд. Он еще не сгнил в лесу. Здравствуй, старый друг!

В ответ на ее слова двигатель исцарапанного грязного автомобиля радостно взревел. Дверцы машины открылись. Гермиона и направила палочку на носилки и произнесла:

— Петрификус Тоталус! Вингардиум Левиоса. Гарри должен быть неподвижен, — пояснила она Рону

Носилки переместились на заднее сидение автомобиля, двигатель которого радостно взревел.

— Этот магловский форд не представляет опасности, — обратилась Гермиона к кентавру. — Спасибо за вашу помощь!

Кентавр сдержанно попрощался и поспешил скрыться в лесной чаще. Гермиона взмахнула палочкой, и с ее кончика сорвалась блестящая серебристая выдра с новым сообщением.

— Нам нужно везти его аккуратно и лучше по воздуху, — попросил Рон у автомобиля.

Гермиона ободряюще взглянула на него, но выражение его лица почему-то испугало ее больше, чем вид раненого Гарри. Рона трясло, и он обхватил себя руками.

Дверцы с грохотом захлопнулись. Мотор сам собой взревел, они медленно выехали из темной лощины и оказались на поляне, где среди плотного навеса древесных крон была прореха, сквозь которую виднелся кусок голубого неба. Автомобиль замер и начал подниматься в воздух, с каждой секундой набирая скорость. Приглушенное освещение Запретного леса сменилось лучами зимнего солнца, проникающими сквозь годами немытые автомобильные стекла.

С помощью колдовства Гермионе удалось очистить от слоя грязи участок лобового стекла, сквозь который можно было разглядеть стремительно приближающуюся громаду Хогвартса.

Форд Мистера Уизли мягко опустился перед главным входом в Хогвартс, где Поттера ожидали МакГонагалл, Слизнорт, Морисон и несколько целителей из Мунго в лимонных халатах. Гермиона неуклюже выбралась из автомобиля, который, казалось, терпеливо ждал, пока с заднего сиденья вынесут носилки. Затем форд тронулся обратно в Запретный лес, оставляя на снегу грязные следы шин.

Когда Гермиона вкратце рассказала директрисе о случившемся, то оглянулась, чтобы позвать Рона, но увидела, как он проходит в боковой вход вслед за профессором Морисоном. А затем ей пришлось повторить рассказ поочередно каждому преподавателю, Полумне, Невиллу и Джинни.

— Мне надо попасть в Мунго! Я должна быть с ним! — кричала Джинни, вырываясь из медвежьих объятий Невилла.

— Тебя все равно пока не пустят к нему. Мы сейчас договоримся с МакГонагалл, и…

Невилла прервал шум сотен портретов, которые передавали друг другу ошеломляющую новость. Коридор заполнил пронзительный голос Пивза:

— Самоубийца в Хогвартсе! Самоубийца на Астрономической башне!

— Кто он, Пивз? — закричал Невилл.

— Рон Уизли, — ответил Пивз.

*

В голове и сердце творился бардак. Единственное, что осталось неизменным — жажда крови. Слабое утешение, не правда ли?

Подставив руки под струю воды, Драко наблюдал, как вода смывает блестящую темную кровь, закручиваясь в алый водоворот, стекает по белоснежным стенкам выпуклой раковины. Подняв голову, Драко встретился взглядом со своим зеркальным двойником. У него были его лицо, волосы, но чужие безжалостные глаза.

Иногда Грим задумывался, почему чаще убивал голыми руками? Чтобы скрыть свое существование от мракоборцев? Они пристально следили за магловскими убийствами с признаками, похожими на действие смертоносных чар. Загадочные смерти и изощренные убийства без магической подоплеки не интересовали их.

Или причина кроется в звериной природе Грима, когда пролитая кровь насыщает внутреннего зверя и дает успокоение измученному человеческому сознанию?

Мертвое тело лежало на полу соседней комнаты, пялясь пустыми безжизненными глазами в потолок. Причиной его смерти были острые когти Грима, первопричиной — желание Малфоя позавтракать настоящими французскими булочками.

Драко не знал имени жертвы, возраста, происхождения, родственных связей. Достаточно было знать о его преступлении.

Жалости, сожаления, отвращения не было. Он привык. Оставалась лишь верная безысходность. Мелькнула опостылевшая мысль, что любить дефектного человека, — а он стал им полгода назад, — невозможно. И Драко начал убеждаться, что влюбленность Гермионы была выдумкой его отравленного чувствами сознания. Мечта, химера, плод воспаленного воображения, нуждавшегося в спасении от кровавого безумия.

А сейчас Драко боялся потерять остатки человечности, заставляющие его сопротивляться участи обыкновенного маньяка или человека без души, в качестве которого предстал Филипп Гецов в их последнюю встречу.

Бывший Грим пугал своим равнодушием. Он жил «механически»: дышал, существовал, убивал и наслаждался игрой с чокнутым профессором Вандернотом, ставкой в которой была его собственная жизнь, а также жизнь его любимой девушки и других безымянных людей.

Но надо отдать должное Филиппу, своему преемнику он постарался помочь. Данные им сведения могли помочь разобраться Драко в его настоящем. Во-первых, имя его похитителя и возможного убийцы, во-вторых, сведения о специальных чарах, способных закрыть от взора Грима, в-третьих, Драко узнал о способе восстановления сил после очередного воскрешения. Но он так и не вспомнил событий двух дней между его похищением и пробуждением в грязной тюрьме. Из газет он знал, что убил двух высокопоставленных лиц, что давало основания предположить, что сила возвращалась к нему либо до их убийства, либо после. Но в тюрьме первые дни он был слаб, как котенок, почти так же, когда проснулся в загородной вилле Рэя. Значило ли это, что Драко снова убили в один из тех «выпавших» дней?

Он честно пытался вспомнить, но как только нащупывал нужные лазейки в памяти, вынужден был останавливаться под натиском неконтролируемого страха, причина которого терялась в самих воспоминаниях. Замкнутый круг не удавалось разорвать.

Страх имел имя — Ролан Вандернот, и Драко стал одержим им.

С момента возвращения из прошлого имя тупой болью стучало в голове, не покидая мыслей ни днем, ни ночью. Драко просмотрел сотни газет, научных журналов, секретных досье, ища в них заветное имя. Он бывал в запретных архивах Министерства, где однажды напоролся на Оповещающее заклинание, но не смог пробраться в Отдел тайн, охрану которого усилили после налета в начале января.

Информацию о Ролане Вандерноте старательно пытались уничтожить. Те крохи, которые удалось найти, не давали ответов. Малфой выяснил, что Вандернот в свое время был признанным гением — молодым ученым, чьи новаторские идеи и изобретения изумляли других ученых и волновали умы простых обывателей. В возрасте двадцати лет Ролан был приглашен работать в святую святых — секретную базу, где работали ученые со всего мира и о которой среди простых волшебников ходили легенды. По сведениям Филиппа Гецова, одним из проектов Ролана стал симбиоз магловской науки и магии, но документальных подтверждений этому Драко не обнаружил.

В одном из выпусков журнала «Придиры» прошлого десятилетия напечатали статью о таинственном взрыве на одном из островов в Карибском море, где, как утверждал автор, находилась та самая секретная база. Далее автор обвинял правительство всех стран мира в укрывательстве смерти сотни лучших умов волшебного сообщества и изобретений, сила и назначение которых угрожает жизни и здоровью волшебников, а то и потере магической силы. В статье было много выдумок и откровенно диких предположений автора, но дата предполагаемого взрыва совпадала с датой смерти, что была на папке, которую Поттер взял у министра магии. И чудесным образом статья из дикого вымысла превращалась в чуть ли не единственную зацепку.