Запечатление (СИ)

- Я бы отдал тебе все, что у меня есть, сын, - сидя на тюках и медленно дымя отвратно пахнущей сигаретой, с досадой, но искренне сказал альфа. – И отдам, Коул, что захочешь, - мужчина взглянул на него, чуть хмуря брови, словно пытаясь сдержать слезы, - если это только сделает тебя счастливым.

- Мне ничего не нужно, - тогда ответил он, понимая, что просто не имеет права просить что-либо у человека, жизненный цикл которого уже вышел на финишную прямую, и который, похоже, об этом совершенно не сожалел, - кроме твоей фамилии, - спустя пару дней в университет Фогсити подал документы на зачисление альфа с М-уровнем редукции Коул Макмайер.

Снова пискнул навигатор, и Коул вздохнул с неким облегчением – пусть часы и показывали уже почти шесть вечера, но у него все ещё было время и на инспекцию, и на то, чтобы добраться домой до наступления комендантского часа. Комендантский час – ещё одна составляющая понятия Долг, хотя, по своей сути, эта мера была вынужденной, а не навязанной, продиктованная тем, что даже по прошествии многих веков крах информационного общества имел свои последствия.

Фогсити – один из нескольких городов Силестии, в атмосфере над которым был наивысший уровень концентрации ядовитых газов, которые, конденсируя, к вечеру опускались на город не менее ядовитым облаком тумана. Именно поэтому сезон дождей был самым опасным, длительность комендантского часа увеличивалось, а пребывание на улице после его наступления становилось опасным для жизни. Как у работника системы дал-эйрин, у Макмайера, конечно же, была защитная маска, позволяющая несколько часов дышать чистым воздухом даже в самый пик концентрации тумана, но воздействию яда были подвержены не только дыхательные пути, но и кожа, и обычная одежда от него не защищала, только спецкостюм, которого у альфы, увы, не было. Не стоило медлить и лишний раз подвергать себя опасности, тем более что, похоже, сегодня он больше ничего не узнает относительно секрета репликации обезображенного мутацией генома особей.

К слову, этот участок восьмого сектора был довольно-таки зажиточным. Ну, по сравнению с общей обстановкой в Осозе, да и, просматривая данные на пару омег, которую ему предстояло навестить, Коул не мог не отметить, что младший учится в фогситском университете, а старший имеет неплохую должность в, как оказалось, системе дал-эйрин, точнее, в Департаменте Управления. Коул даже удивленно присвистнул: младший был совершенно безнадежным, обладая R-уровнем редукции, старший же, с М-уровнем, все равно не был настолько ценным для государства, чтобы занимать пост секретаря главы Департамента. Впрочем, этого старшего он пока что не видел, так что судить об его умственных способностях не мог, а, как известно, уровень редукции не влияет на мозговую деятельность, только на силу биополя и репродуктивные функции, так что этот омега вполне мог быть башковитым, о чем свидетельствовал его диплом с рекомендациями университета Сансити в отрасли управленческой деятельности.

- Добрый вечер, - вежливо начал альфа, услышав, что дверь, щелкнув, открылась, но все ещё продолжая просматривать дело Люциуса Нойманна и Элиота Карпентера в своем рабочем планшете. – Отдел Нравственности. Инспектор Коул Макмайер. Плановая проверка. Вас должны были уведомить.

- Конечно, инспектор, - послышался мягкий, но не обманчивый в своей покорности голос. – Прошу, проходите.

Коул нахмурился, чувствуя, что что-то не так: сердце на мгновение замерло, а после сделало болезненный кульбит, застучав в шальном темпе, крыльев носа коснулся завораживающий, легкий, опутывающий, вынуждающий с наслаждением вдохнуть ещё глубже аромат цветущей вишни, а после его обдало жаром, от которого у альфы дрогнули поджилки, жаром безызъянной ментальной воли совершенной особи.

Альфа поднял глаза, медленно, чувствуя, как внутри пульсирует клубок страха, побуждая, не медля, подчиниться, преклонить колени и пасть ниц. Похоже, не помогал даже подавитель. Но это не могло быть реальностью. Не судя по данным дела. Не здесь. Не в Осозе. Не с ним. Но, таки осмелившись взглянуть на лицо омеги, Коул Макмайер, задохнувшись собственным восхищением, не мог не поверить своим, распустившим крылья, инстинктам альфы, сущность которого только что потерпела полное и безоговорочное поражение. Перед ним, удерживая на губах легкую, вежливую улыбку, стоял высокородный.

- Что-то не так, инспектор? – вежливо осведомился омега, и Макмайер в ответ лишь судорожно мотнул головой, мол, да нет, все в порядке, но на самом деле альфу сейчас раздирали инстинкты.

Самосохранение твердило, что нужно бежать – от той правды, к которой он так стремился, и которая оказалась настолько ошеломляющей, что моментально, словно тараном, вышвырнула его из привычной колеи, и от этого омеги, запах которого пьянил его даже под дозой подавителя, и биополе которого было настолько мощным, что его собственное уже превратилось в сдувшийся шарик, заставляя альфу чувствовать себя, как улитка без раковины. Инстинкт же особи, тот самый, который Макмайер считал низменным и безнравственным, побуждал подчиниться сильному, принять его ментальную волю и, словно продажная омега, предложить себя, умоляя о запечатлении. Да, этот высокородный уже был запечатлен, точнее, он сам запечатлел кого-то, но от этого казался ещё более притягательным и желанным, словно сам факт метки подогревал инстинкт доказать, что он более достоин её, нежели тот, неизвестный, которому он уже, до рыка сущности, завидовал.

Его запах… его ментальная воля… его внешность в целом… Альфа был порабощен. Возможно, сейчас он бы, прямо у порога, свернулся бы у ног этого омеги, заскулил бы, выпрашивая хотя бы прикосновение, но, даже несмотря на уровень редукции своего генома, Коул Макмайер обладал стойкой волей и предубеждениями, которые, скорее всего, и не позволили его коленям дрогнуть настолько, чтобы пасть, как альфа. Пусть перед ним и высокородный, но это всего лишь человек, более того, человек, жизнь которого опутана тайной, и ключ к этой тайне сейчас в его, альфьих, руках, так что сдаваться, даже не обнажив меч, Макмайер не собирался.

- В таком случае, проходите, инспектор, - омега развернулся, скрываясь в недрах квартиры, и Коула словно вытолкнули из жестких тисков, он даже выдохнул шумно, чувствуя, с каким надрывом его слабое биополе приходит в более-менее надлежащий вид, хотя ощущение ментальных витков так и не исчезло, словно омега оставил после себя поводок, пока что длинный, чтобы альфа не поддался первому из инстинктов особи, но и не настолько слабый, чтобы тот сбежал.

Макмайер осознавал, что, войдя в квартиру, существенно укоротил длину этого поводка, поведясь на омегу, одно присутствие которого обостряло все его инстинкты до предела, но ключ, который был в его руках и который он не знал, как применить, уже приоткрыл запретную дверь, и не переступить порог, удовлетворив свое любопытство, свой азарт и свои амбиции было бы трусливо и недостойно альфы. Даже то, что его разум был все ещё слегка затуманен запахом и ментальным ореолом безупречной особи, не помешало Коулу Макмайеру понять, что именно к этому моменту все и сводилось – этот омега, высокородный, который скрывался в Осозе, притворяясь отбросом, и был той ступенькой доверия верхушки системы дал-эйрин, на которую ему позволили ступить в благодарность за безукоризненное служение, самоотверженный долг и глубокую нравственность.

А ведь и правда, смог бы любой другой альфа… Нет, даже не так. Смогла бы какая-нибудь другая особь пройти столь изощренное испытание и не поддаться искушению? И Макмайер сейчас думал не об инстинктах, ведь этот раунд он и сам проиграл – пусть подавитель и действовал, но даже с ним противостоять ментальному давлению и очаровывающему аромату высокородного было невозможно – а о том, смог бы, например, хотя бы тот же Роджер правильно расценить ситуацию и расставить приоритеты так, как того требовала система дал-эйрин? Может, в его мыслях это звучало слишком высокомерно, но Коул Макмайер сильно сомневался в том, что, будь на его месте кто-то другой, он бы справился с этим испытанием.