Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе (СИ)
Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе (СИ) читать книгу онлайн
Жизнь двух сестер рушится, когда их разлучают. Отныне Гвендолин и Лили предстоит в одиночку бороться за свободу и счастье.
Лили не желает быть безвольной рабыней элькхе - варвара, чужеземца. Но даже беглянку может настигнуть судьба в лице мага с очаровательной улыбкой.
Гвендолин вынуждена стать Искрой - живым сосудом, магической подпиткой - для некромага. Вокруг плетутся интриги, она окружена врагами... Но даже среди них можно встретить свою любовь.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Не находиться здесь. – Я презрительно сощурилась. – В этой жизни я видела вещи и похуже роскошного дворца и личных слуг. Я готова жить в нищете и даже в неволе, но я не хочу – не позволю – никому собой помыкать. Использовать меня, как бездушную куклу, вертеть мной, как послушной марионеткой.
– И вы готовы даже умереть, лишь бы этого не произошло?
– Готова, – с вызовом ответила я, глядя ему прямо в глаза.
– И оставить вашу сестру одну в целом мире?
У меня перехватило дыхание – словно кто-то украл мой воздух. Сердце сжалось до боли, глаза защипало от слез. Мне потребовалось призвать на помощь всю свою силу воли, только бы удержать маску хладнокровия на лице.
Никто не должен видеть моих слез. Ни друг, ни враг. Никто и никогда. Даже оставшись наедине с самой собой, я никогда не позволяю дать волю чувствам. С того момента, как умер мой отец, как сестру отдали в рабство, я не проронила ни слезинки. Не потому, что происходящее не трогало меня, ведь с тех пор я не могла думать ни о чем другом, как найти сестру и отомстить Аресу за смерть папы. А потому, что давным-давно запретила себе быть слабой. Моя душа защищена броней. Стоит позволить пробить в ней хоть одну тонкую трещину – допустить хотя бы малейшую слабость, и эта трещина начнет разрастаться, пока не разрушит щит до основания. Душа окажется обнаженной, уязвимой… и всегда найдется тот, кто с наслаждением вонзит в нее клинок.
И пока я собирала себя по кусочкам, в голове набатом билась одна-единственная мысль: откуда Лоуренс Галлахар узнал о Лили? И тут же поняла: должно быть, Арес хвастался перед родным братом полученными трофеями.
Мне стало настолько противно, что я отвернулась. Вот только... Как бы сильно ни хотелось мне признавать это, но в чем-то Лоуренс был прав. Лили сейчас наверняка куда хуже, чем мне. Пока я нахожусь здесь, в этой огромной каменно-золотой клетке, она в Непримиримых Землях, землях варваров и бесправных женщин. Моя хрупкая, милая Лили, которая в жизни не держала ничего тяжелее ложки, стала рабыней. Даже представить страшно, каково ей сейчас...
- Жизнь - это дар. Какой бы страшной и тяжелой она ни была, - странным голосом сказал лорд Галлахар. Он смотрел не на меня - куда-то поверх моего плеча, в темную даль за стенами дворца. Надо же, я настолько сильно погрузилась в воспоминания о прежних днях, когда мы с Лили были вместе - и были счастливы, - что совершенно забыла о его присутствии.
Но слова Лоуренса заставили меня вспыхнуть от гнева.
- Да что вам знать об этом? - воскликнула я. - Вы живете в роскоши и уюте в то время как люди страдают от последствий развязанной вашим братом войны!
Черты его красивого лица - ну почему он так несправедливо красив! - заострились, на скулах заиграли желваки. Лоуренс будто бы весь подобрался, а задумчивая дымка в его глазах сменилась жесткостью взгляда.
- Вы ничего не знаете обо мне, леди, - холодно сказал он.
Я прошипела, как готовая к прыжку кошка:
- И знать не хочу.
И тогда он ушел, оставив меня одну в гуще иллюзорного сада. А я стояла среди этой пустоты, чья неприглядность была скрыта мазками иллюзорных красок, как никогда чувствуя себя одинокой.
Глава одиннадцатая. Лили
Вереницей потянулись серо-черные дни, похожие друг на друга, как близнецы. Каждый из них я посвящала бесконечным обязанностям – уборке, готовке.
Я ошибалась, думая, что Гаен Воргат не будет использовать магию, если я буду покорной рабой. Ему нравилось видеть мои страдания, поэтому свою порцию боли я получала каждый день. Он практически никогда не использовал плеть, предпочитая видеть в действии магию. Я понимала его намерений – несколько минут выкручивающей наизнанку боли, и… никаких следов на молодом теле.
Было то, что могло бы порадовать меня в других обстоятельствах – несколько свободных от работы по дому часов, но даже это работало против меня – я почти не спала, но выходить из комнаты не имела права. Предоставленная самой себе, я все больше погружалась в темные мысли и воспоминания. Я ощущала полную беспомощность что-либо изменить в своем положении, и это не могло не угнетать.
Наблюдая за жизнью дворца, я ужасалась, как жестоко Гаен Воргат наказывал провинившихся рабынь и с какой легкостью избавлялся от неугодных. Любые провинности карались сурово: за любые огрехи в работе служанки наказывались десятками ударов плетей, после чего целыми днями отлеживались, пытаясь прийти в себя. К женщинам в Непримиримых Землях относились намного хуже, чем к псам на привязи, но так жестоко, как обращался с рабынями Воргат, думаю, не обращался никто.
В один из дней, пропитанных болью и ненавистью, я стояла в огромном зале дворца перед камином, простирая над ним озябшие руки, и наблюдала за старой рабыней, накрывающей мужчинам дворца стол. Руки старухи дрожали от тяжести блюда с яблоками, которое она держала. Я знала – рабыню снедала болезнь, делающая ее все слабее и немощнее. Я подошла к ней, желая помочь, но… опоздала. Тяжелое наливное яблоко упало с блюда прямо на край хрустальной пиалы, стоявшей на столе, и опрокинуло ее на пол. Раздался звон разбитого на множество частей хрусталя.
В этот же момент в зал влетел Гаен Воргат. Я привычно опустила глаза, услышав приближающиеся шаги.
– Ты мне надоела, старая. Я трачу на тебя еду, а ты разбиваешь посуду, которая гораздо ценнее тебя. Ронак, – властный голос Воргата обратился к стоящему в зале магу, – отправляйся на невольничий рынок и приведи мне новую рабыню.
Новую? Меня пронзила мысль, от которой тело занемело – Гаен Воргат хотел убить старую рабыню за разбитую посуду? Я быстро взглянула на старуху – в ее глазах плескалась обреченность. Сердце заныло. Как бы ни было ужасно положение женщин в землях элькхе, каждая из них, несмотря ни на что, хотела жить.
– Подождите, – крикнула я, прежде чем успела остановить рвущийся из груди крик.
– Что ты сказала? – прорычал Воргат.
– Простите, господин, – умоляюще произнесла я, старательно глядя в пол, – я только хотела сказать, что это я разбила посуду. Совершенно нечаянно. Я потянулась за яблоком, но оно упало.
Всхлипы, вырывающиеся у меня из груди, не были нарочитыми – я страшилась того, что должно было сейчас произойти.
– Ты пыталась взять еду без моего разрешения? – тон Воргата поднялся, не предвещая мне ничего хорошего.
– Простите, господин, – как заведенная повторяла я.
– Значит, я недостаточно кормлю тебя?
Я попыталась что-то ответить, но Воргат помешал этому, с силой ударив меня по лицу.
– Ты забываешь свое место, раба, – его тон снова стал привычным, угрожающе-холодным. – Ты пыталась украсть еду – это раз. Посмела прервать меня – это два. Заступилась за другую рабыню – это три. Ронак, я отменяю предыдущий приказ, принеси мне плеть.
Сглотнув, я смотрела в землю, чувствуя, как все тело, не поддаваясь контролю, охватывает дрожь. Потом, подняв глаза, я встретилась взглядом со старухой. Я поняла – она хочет сознаться Воргату в содеянном. Воспользовавшись тем, что элькхе отвлечен разговором с боевым магом, я медленно покачала головой, безмолвно прошептав: «Не надо».
Меня он не убьет – я молода и я его новое приобретение, лишиться которого так скоро ему будет просто жаль. А боль… когда-нибудь она закончится.
– А ты чего стоишь? Накрывай на стол и убирайся. И не забудь привести зал в порядок, – донесся до меня ледяной голос Гаена Воргата.
– Да, господин, – хрипло ответила старуха.
Наблюдая за тем, как она поспешно собирает осколки с пола и уходит, я вздохнула с облегчением. Лучше плеть, чем мучительная смерть старой рабыни.
– Сними платье и повернись, – приказал Воргат.
Я сняла верх, неловко прижимая его к груди и оголяя спину. На меня тут же обрушилась плеть, словно жалящий, обжигающий язык. От удара на глазах проступили непрошеные слезы, а дыхание перехватило. Я сжалась в ожидании следующего удара плети, но его не последовало.