Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

Проскользнув двумя пальцами по ложбинке моей груди, Владислав бесцеремонно проник ими в меня, затем касаясь их языком и, напоследок, врываясь ими в мой рот.

— Пока ты со мной, Уилсон, ты же сама виновата в том, что я проведу тебя через все мыслимые и немыслимые райские пороки. Почувствуй свой вкус, сладкая. Ты была так закована все эти полтора года, что до сих пор дрожишь и сдерживаешь себя. Вы-клю-чай. Я не позволю тебе со мной чего бы то ни было стесняться.

Порвав все веревки когтями, он крепко прижал меня к груди. — Слушай свое сердце. И больше никого не слушай. Ты никому ничем не обязана. И не заслужила быть куклой в руках своих типа-друзей, потому что ты добрая и нежная, как дитя. Бабочка. Хватит себя винить за то, что родилась. Прекрати. Если не можешь так, подумай иначе. Полюбил бы мрачный тиран вроде меня недостойную? Все. Хватит дрожать. Дэнелла Тефенсен никогда сюда не явится. Никогда.

Он долго успокаивающе гладил меня по волосам, пока обессилевшая от боли и оргазма, я, наконец, не вырубилась прямо у него на руках…

Три месяца спустя.

В небе послышался нарастающий гул грома, блеснула молния, как бы намекая на то, что природа хочет свободы, хочет скинуть с себя оковы, греметь, полыхать и неистовствовать. Этот мир целиком и полностью зижделся на мне, так как именно моя энергия дала жизнь проекции, и, поэтому он отражал мое настроение погодой. А я была сейчас затишьем перед бурей. Навестив деревни, я открыла интересную для себя информацию. Дома не пустовали, как я ожидала. Там проживали совершенно другие люди. Наверняка, расселением по нашему миру озаботились Хранители Баланса Измерений. Дома Арины, Герика, семьи Ласлоу, Баваль в Васерии занимали незнакомые мне крестьяне, которые даже и не поняли, кто я такая. В общем, пустотой наш новый дивный мир не страдал. Каждый дом заселяли незнакомые мне люди. Только замок остался для нас. Туда не посмели никого заселить. Пещера Андреа и Дерана вся заросла мхом и плющом. Обитель Дэнеллы Тефенсен, даже ее копию, Хранители Баланса Измерений то ли побоялись отдавать в чужие руки, то ли по непонятным причинам оставили пустовать просто так. За три месяца я сделала всего одну вылазку в наш прежний мир, который все же больше зижделся на силе Дэнеллы. В его создание еще до моего появления вкладывала энергию маленькая девочка-волчица по имени Андреа. И этот смелый бросок я совершила ради Баваль, чтобы забрать ее к нам. Разумеется, крестьянин, которого определили в ее дом, когда был обеспечен другим, менее оснащенным богатым убранством, оказался, мягко скажем, недоволен. Но вотуумы протеста нас с Владиславом не интересовали. Для единственной живой наследницы семьи Ланшери-Цепеш мы были готовы обеспечить все условия…

Картина за окном казалась довольно-таки сюрреалистической. Грозовое небо покрывалось тучами и чернело все быстрее, затянув мрачными облаками весь горизонт. Я открыла окно и вытянула руку в сторону персикового дерева, которое, благодаря моим стараниям и знаку ‘Форте’, усиляющему и убыстряющему рост, вытянулось от земли до окон шестнадцатого этажа, свесив в окно тяжелые ветви с нежными цветами всех розовых оттенков. Этот процесс я, разумеется, ускорила знаком ‘Флоренто’, потому что в нашем мире погода совершенно не благоволила цветению капризных, обожающих теплые условия растений. Я улыбнулась, глядя на неистовое сочетание розовых цветов и черных небес. Как жизнь на фоне смерти. Нечто живое под эгидой тленного, умирающего…

Приподняв подол фиалкового цвета платья с глубоким декольте и белыми оборками на подоле, я села на подоконник, неосознанно проведя рукой по заплетенным в мелкие косички волосам и по длинным сиренево-зеленым серьгам в форме бабочек, которые, как утверждал Владислав, найти было не так и просто. Это и не удивительно. О цене мне было даже страшно спросить…

На землю упали первые капли дождя, и я улыбнулась им, сосредотачивая внимание на ярких розовых цветах, перевесившихся через подоконник к нам прямо в комнату.

— Фрукс. — Тихо прошептала я, примыкая большой палец к среднему, так, словно держала плод в руке. Цветок меня не разочаровал. Окончательно раскрыв лепестки мне навстречу, через несколько мгновений он опустил их, затем пожух, опал, и в завязи появился маленький зеленый плод, который постепенно рос, наливался и становился ярким, красно-желтым. Наконец, персик окончательно созрел, и я, протянув руку, сорвала плод, принимаясь задумчиво катать его по ладони. Маленькое чудо. Природа так охотно слушалась меня не только потому что я владела почти что всеми возможными магическими знаками. Это было преимущество созданного на своей энергии мира. Дэнелла упоминала как-то ранее, что мир, в создание которого ты вкладываешь свою силу и частичку себя, своей души, начинает дышать через твою грудь, жить согласно твоим правилам, исполняя твои желания, подчиняясь твоей воле и установленным тобой правилам. Лишь до того момента, по правде говоря, пока ты не потеряешь над ним контроль, и он не заживет, как ему будет на это угодно. Это грозило определенными, не очень-то хорошими последствиями для создателя, но тогда, когда она об этом говорила, я не вдавалась в подробности.

Раздался негромкий стук в дверь, и в дверном проеме нарисовалась фигура короля.

— Можно войти? — Осторожно спросил он.

— Ты, и спрашиваешь? Я тебя раскусила, злобный пришелец. Улетай на свою планету и сейчас же верни моего мужа. — Повернув голову в его сторону и тряхнув косичками, я улыбнулась.

— Отвлекать ведьму во время колдовства — высокая вероятность получить файрбол между глаз. Стараюсь не будить лихо. — Он пожал плечами, зашел и закрыл за собой дверь. — Чем занята? Какой знак практикуешь?

— На этот раз ‘Фрукс’. Пыталась заставить персиковое дерево поделиться плодами, но, честно говоря, сил хватило только на один. Не знаю, что со мной. Я рассеянна, зла и подавлена. Магия ко мне просто не идет в полную силу из-за моего внутреннего эмоционального дисбаланса. Даже гроза сейчас по моей вине. Посмотри, как поливает… Три месяца миновало с тех пор, как я на свободе, но не чувствую ее вкуса, не дышу полной грудью. Каждую ночь мне снится Дэнелла, и… Я не знаю. Я устала. Я не верю в свободу. Мне кажется, что все это время дано в кредит, чтобы потом сполна высчитать его с меня ужасающими процентами. Не ровен час, как снова придется вернуться на цепь. Стать никчемным животным под ее дудочкой. И не только мне, а и тебе. Я не могу так. Даже самый светлый день теперь омрачен. Страх отравляет и губит все живое вокруг меня. Я так устала. Смертельно… — Я отвернулась к окну, чтобы он не видел мои слезы, которые уже начали стекать по щекам.

Моментально преодолев расстояние между нами, он взял меня за подбородок и повернул к себе, силой заставляя смотреть ему в глаза. — Птичка, прекрати. Я запрещаю тебе плакать.

Холодные губы коснулись моего лба, затем — переносицы и, наконец, губ. Я выдохнула, зажмурившись, и тихо прошептала. — Время кормления. Давай. Я знаю, что ты с позавчерашнего дня не ел.

— Дай мне лучше персик. Хочу показать кое-что. — Без слов я вложила ему в раскрытую ладонь плод, и он поднес его к губам, надкусив клыками.

— Теперь смотри. Смотри, как действует яд вампира, любимая. То же самое сейчас происходит с тобой, но, учитывая, что ты уникальная и восхитительно-неправильная, это отражается не на внешности и не на теле, а на душе. Ты этого не замечаешь, но оно есть. — С грустью он вытянул руку с персиком в мою сторону. Идеальный наливной яркий красно-желтый плод постепенно начинал загнивать с укушенного уголка. — Вот, что наши отношения с тобой делают. Спорь, не спорь, а логика Дэнеллы Тефенсен железная. Я уничтожаю тебя и твой разум, мотылек. Чем больше лет, тем труднее выпутаться. Надо покончить, пока ты еще можешь здраво жить.

— Ты этого хочешь? — Я вопросительно уставилась на него, изогнув правую бровь. — Хочешь, чтобы все закончилось прямо сейчас?

— Нет. — Тихо произнес он. — Я без тебя крылья теряю. Но это отрава для тебя. Каждую ночь ты мечешься во сне от страха и паники, разрывая простыни и наволочки, а я держу тебя за запястья, хоть ты и не помнишь этого. Кошмары не отпускают тебя, любовь моя.