Сорок второй день (СИ)

Он парил над своим изувеченным телом, но по-прежнему не мог шевельнуть и пальцем. Наверное, в этот момент он ближе всего был к освобождению, когда демон поднял к нему лицо и усмехнулся.

— Не так быстро, Джонни!

***

Снова чувствовать солнце на своих щеках, казалось изощрённым издевательством.

Джону всё ещё чудились железные шипы, которые уже скребли по внутренней стороне его позвоночного столба, когда он, как из колодца вынырнул из этого беспощадного воспоминания обратно на скамейку в парке, тут же прижав к животу руки. Инстинктивно, потому что подумал, что из его бедного нутра сейчас под ноги хлынут перемолотые внутренности. Пульс подскочил. Джон задыхался, будто секунду назад убегал от чудовища. И убежать не смог. Его чудовище сидело рядом с ним, и с блестящим в глазах интересом, разглядывало его охваченную паникой физиономию.

— Что?!.. что это было?

— Ты не захотел по-хорошему, и мне пришлось по-плохому. Понравилась картинка?

Джона стошнило в урну горькой желчью и тем проклятым соком.

— Что за… Что это была за дрянь?

— Последний аргумент. Я надеялся, что ты обрадуешься, и мне это не пригодиться, но… ты не обрадовался.

— Зачем?! Зачем ты вообще проделал это со мной? Мы ведь не договаривались…

Вот именно. Не было никакого контракта. Всё было на словах с довольно расплывчатой формулировкой. Мориарти должен воскресить Шерлока, а Джон провести ночь с суккубом. При довольно туманной оговорке, что это очень сложно и потребует дополнительных условий. В ту ночь суккуб действительно мог делать с ним всё что угодно, и Джон ничего не мог бы возразить, потому что был свято уверен, что всё это во имя спасения Шерлока.

Из землисто-серого лицо Джона сделалось бледно-зеленоватым. Он бессильно согнулся, пряча лицо в ладонях. Во рту всё ещё ощущалась горечь и привкус железа.

— Зачем? — переспросил Джим, хотя ответа уже и не требовалось. — Я же рассказывал тебе о детях-нефилимах? А удовольствие, чтобы там ни говорили проповедники, очень важно для творения. Чтобы твоё семя во мне не осталось бесполезным грузом, мне пришлось немного порвать тебе дырочку. Но ты не должен держать на меня зла. Ведь я так хорошо тебя подлечил. Даже в твоей памяти не осталось и следа.

— Тогда зачем ты показал мне всё это? Чтобы шантажировать?

— А ты немного поумнел. Может, выпьешь ещё? Ладно, не настаиваю, — Джим взболтнул густую красно-рубиновую жидкость. — На самом деле такие вещи принято запечатывать в какой-нибудь зловещий флакон из тёмного стекла, но в ту ночь под рукой было только это. Нужно же было куда-то запечатать эту восхитительную боль… Она вся здесь.

— Какая же ты мразь, — шептал Джон. Сидеть рядом с этим ублюдком было невыносимо, но колени всё ещё подрагивали от пережитого ужаса.

Теперь он точно в ловушке. Всегда в ней был, но только сейчас в полной мере ощутил суровый ошейник, который всё туже затягивался на его глотке.

— Слушай, внимательно Джонни, — Мориарти крепко схватил его за подбородок и развернул лицом к себе. — Хочешь ты или нет, а тебе придётся взять Хэмиша под свою опеку. Воспоминания ещё свежи? Тогда ты должен помнить, как чувствует себя индейка в день благодарения. Всё это можно вернуть, как было эти сорок два месяца назад. Ты не сможешь даже доползти до дома, чтобы уютно и быстро выпустить себе мозги. Вместо этого ты будешь раз за разом переживать эти потрясающие ощущения… Надеюсь, теперь мы окончательно поняли друг друга?

— Ненавижу…

— Что-что? Я не расслышал.

Джон смог только судорожно кивнуть, но и этого движения демону показалось достаточно. Потому что, как только он это сделал, воспоминания, которые секунду назад разрывали на части, заставляли болезненно сжиматься всё тело, в один момент схлынули, как по волшебству, стали зыбкими и туманными. Джон точно помнил, что видел что-то очень пугающее и мерзкое, но отчего-то не мог припомнить деталей. Только знал, что вспоминать их больше никогда не захочет.

— Вот и славно. Сейчас я позову Хэмиша, и только попробуй что-нибудь отколоть.

— Ты… — Джон сглотнул горечь. — Ты не боишься оставлять его со мной?

— Ты с ним ничего не сделаешь, — отмахнулся Джим, как будто навредить его сыну было априори невозможно. — Хэмиш! Хэ-эмиш! Иди к папочке!

Мальчишка с банкой подмышкой быстрее ветра домчался до скамейки.

— Хэмиш, познакомься, это твой папа. Помнишь, я показывал тебе его на видео?

Хэмиш кивнул соломенно-светлой головой, и с любопытством стрельнул на Джона отцовскими чёрными глазами.

— Теперь ты будешь жить с ним.

— А ты?

— А я буду за вами постоянно следить, как те смешные дяди из шпионских фильмов. Правда, здорово?

Хэмиш снова кивнул, а Джон болезненно поморщился от подобной перспективы.

— Как тебе новость? — спросил Джим.

Хэмиш пожал плечами и снова посмотрел на нового отца. Джон вполне мог его понять. Он тоже не знал бы, что на это ответить.

— Не грусти, малыш, — Джим усадил мальчика на скамейку между ними и поцеловал в макушку. — Папа-Джон не такой бука, каким хочет казаться. Просто ещё не понимает. Он тебя избалует. Закормит мороженым, и когда-нибудь заработает себе хондроз, катая тебя на спине.

Джон недоверчиво хмыкнул.

— Считай это новым пророчеством, — Мориарти снова слишком близко наклонился к нему, через мальчика и зашептал на ухо. — Оставляю его с тобой. Чемодан с вещами и документами у тебя дома. Береги его, он — моё сердце.

— Хэмиш, позаботься о папочке. Он не очень умный, поэтому будь на чеку, — Джим снова наклонился и снова зашептал, но уже на ухо сына. Тот слушал и иногда кивал или пожимал плечами.

Джон продолжал сидеть, глядя в пространство. Сквозь солнечные лучи, деревья и гуляющих по парку людей. Он был полностью опустошён. И если до встречи с суккубом, он чётко знал, что делать, то теперь он не знал решительно ничего. Куда ему идти? Что он хочет? Что будет дальше? Новое будущее пугало своей новой неизвестностью.

Джим Мориарти уже ушёл. Озабоченный своей новой проблемой, Джон не заметил, как тот походя бросил в урну ту самую пластиковую бутылку сока, как что-то неважное и никогда не имевшее ценности. Увидев это, может быть, у Джона и возникли бы какие-то вопросы, но он не был уверен, что стал бы их задавать. Всё это было уже не важно.

Хэмиш осторожно дёргал его за рукав, потому что заскучал сидеть на скамейке. Джон вздрогнул и растерянно посмотрела на мальчишку.

— А? Ты… Хэмиш, да? Ты что-то хочешь? Хочешь есть?

Хэмиш, его сын, согласно кивнул.

— А что… что ты ешь?

— Всё ем, — Хэмиш пожал плечами и посмотрел на банку с уловом.

— А мороженое хочешь? Хочешь? Тут рядом было кафе… - Джон совсем заартачился и пустился в объяснения, что это за кафе и где находится. И замолчал на полуслове. - Ну так как? Пойдём?

Хэмиш снова согласно кивнул и спрыгнул со скамейки.

— Мне нравится шоколадное, - с детской серьёзностью признался он. - А тебе?

— Мне тоже, - ответил Джон и впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему.