Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Но восстановилась ты быстро: с растяжками расправились дорогие мази, с лишним весом, коего в принципе почти не было, ты рассталась посредством диет, и вскоре засияла лучше прежнего.

Все то время, пока ты занималась собой, твой муж заботился о ребенке. Это он кормил его, он успокаивал младенца по ночам, он менял ему подгузники и водил на прогулки. Правда, чем взрослее становился мальчик, тем больше у мужчины появлялись сомнения по поводу того, что он его сын. Периодически вы скандалили по этому поводу, и ты мастерски изображала из себя жертву, страдающую от жестокой клеветы. Но как-то раз муж особенно сильно разозлил тебя, и тогда ты, в порыве гнева, впервые сообщила ему, что аристократка и что от такой грязнокровной свиньи, как он, ребенка бы ты никогда не родила. Упоминать о том, что забеременеть ты могла лишь от аристократа, ты не стала, ибо это считалась аристократической тайной, раскрытие которой могло повлечь за собой не самые приятные последствия.

Узнав правду, муж практически сразу от тебя ушел. Если бы ты захотела, то наверняка смогла бы удержать его рядом с собой: пара истерик, слез раскаянья и нежные слова, нашептанные на ушко, и он простил бы тебе все и даже больше, но к тому времени необходимость в нем отпала: играть в семью тебе надоело. Жизнь же твою могли обеспечить и твои любовники. Единственной проблемой оставался маленький сын. Даже по истечении пяти лет после его появления, ты все еще не могла понять, что же к нему чувствуешь. Иногда он жутко тебя раздражал, когда как в другое время ты еле справлялась с желанием схватить мальчика и задушить его в объятьях.

В это время у тебя появляется маленькая проблема. Точнее, она присутствовала уже давно, но ты старалась этого не замечать. Провалы в памяти. Они мучили тебя еще со школы с того самого дня, когда тебя сделали женщиной. Сначала из памяти твоей стирались минуты и часы, в которые твои действия становились необъяснимыми даже для тебя самой. Одна знакомая, к примеру, заявляла, что ты целый час просидела в библиотеке, хотя ты ненавидела это место и никогда его не посещала, а однокурсница в университете уверяла, что вы вдвоем переспали с преподавателем философии. Но и этого ты не помнила.

Теперь же игнорировать провалы тебе не удавалось, потому что они заметно участились, а их длительность увеличилась. Ты даже подумывала сходить к врачу, но настолько боялась диагноза, что так и не решилась на это. Да и кому нужно лечение, когда есть красота? Как только в душе твоей зарождалась тревога, ты тут же бежала в свою комнату, запиралась там, поудобнее располагалась перед десятками зеркал и расслаблялась, наслаждаясь обществом безупречных отражений. Каждое из них к этому времени уже приобрело свое имя. Да-да, все они были разные. Из каждого зеркала на тебя смотрела иная личность с неповторимым характером, со своими фантазиями, желаниями и чувствами. Одни боготворили тебя, другие ненавидели, при этом жгуче желая тобой обладать, третьи скромничали, четвертым было почти все равно. Все отражения объединяло лишь одно: они любили тебя. А ты любила их. Их всех.

Шли годы, и твой сын рос. В нем все четче проявлялась твоя красота. Безупречная, неиссякаемая и будоражащая кровь. Та самая, которой было невозможно противиться. Даже ты попала под его очарование. И внезапно захотела сделать для сына что-нибудь значимое. Тогда ты и повстречала Лари – аристократа до мозга костей, который предложил тебе довольно пикантную сделку: тебе всего лишь следовало участвовать в аристократических развлечениях, а за это, после истечения определенного периода, твой сын получил бы право переехать на этаж аристократов. Тогда бы он получил аристократическое образование и их всеобщую поддержку, а это означало бесспорное яркое будущее для твоего сына.

Недолго думая, ты согласилась.

Перед вашей первой оргией Лари подробнее рассказал, что тебе предстояло. Ты лишь равнодушно пожала плечами, и такое поведение с твоей стороны удивило и не понравилось твоему спутнику:

- Пэйрис, ты должна проявить эмоции, иначе быстро им наскучишь, – заявил он.

- Как же мне себя повести? – удивилась ты.

- Как жертва изнасилования, – ухмыльнулся мужчина, проводя пальцами по твоему подбородку. – Кричи что есть мочи, плачь и сопротивляйся.

- Без проблем, – ухмыльнулась ты, тут же морщась и заливаясь слезами. – Мы так не договаривались! – комната наполнилась твоими криками и всхлипами. – Я разрываю наш договор! Я не хочу!

Аристократам действительно понравилась красивая «необъезженная» сучка, что ревела в голос, пытаясь вырваться из их объятий. Никто из них ни разу не усомнился в том, что тебе действительно страшно. Но это было далеко не так. Пока твое тело оскверняли, ты отстраненно размышляла о будущем. Будущем своего сына.

По-настоящему ты испугалась в тот момент, когда узнала, что Найт – твой дорогой, возлюбленный сын, видел развернувшееся для аристократов представление. Мысль о том, что ты запомнишься ему слабой никчемной женщиной, убивала тебя. В тот день ты избила Лари тяжелой железной вазой, а затем заставила его облизывать твои туфли. Мужчина не сопротивлялся, потому что, несмотря на наигранное превосходство над тобой, в действительности он был таким же жалким человечишкой, как и сотни падавших к твоим ногам ранее. Его пленила твоя красота, она же его сломала и лишила возможности сопротивляться.

Провалы в памяти тем временем стали уже само собой разумеющимся. Как минимум один день в неделю выпадал из твоей жизни, и вскоре ты поняла, почему. Отражения. Они воровали твою жизнь, по очереди вселяясь в твое тело, как по очереди его насиловали те два старшеклассника. Они пользовались тобой, они обладали тобой без остатка, потому что даже отражения преклонялись перед твоей красотой.

За первой аристократической оргией последовали другие. Ты уже не плакала и не сопротивлялась, но поражала своих любовников откровенностью, наглостью, раскованностью и познаниями в удовлетворении, как мужчин, так и женщин. Только вот они, в свою очередь, тебя не удовлетворяли, когда как сладкое желание распаляло тебя и требовало разрядки. В понимании того, кто же сможет обуздать эту жажду, тебе помог Лари, который как-то раз привел сына к тебе в комнату и овладел тобой у него на глазах. Тебе стоило разозлиться, как обычно ударить его и показать жалкому глупцу его место, но ты предпочла украдкой смотреть на Найта, осознавая, что красота его расцветает и заполняет тебя изнутри, возбуждая и доводя до экстаза. Тогда ты четко осознала, чего, а точнее кого хочешь. Но мальчик был еще мал. Стоило подождать.

Время шло. Лари сделал тебе предложение, подарив кольцо с большим камнем фиолетового пламени. Безумно дорогая и опасная вещица. Украшение тебе очень понравилось: оно обладало той же пленяющей и разрушительной силой, что и твоя красота. А еще в прозрачном камне, внутри которого и таилось пламя, ты обнаружила очередное отражение. Оно отличалось от тех, что жили в комнате в твоих зеркалах. Было совсем иным, не злым и не добрым, но высокомерным и совсем не живым. Отражение в камне наблюдало за тобой, но не любовалось, как все остальные. Оно желало другого: вырваться на свободу. Провалы в памяти превратились в череду дней и недель, с каждым днем камень забирал все больше твоей жизни. Тогда ты не на шутку испугалась и, чтобы избавиться от этого кошмарного чувства, перестала носить кольцо, спрятав его в ящике с нижним бельем.

Сын твой к тому времени уже превратился в молодого юношу – привлекательного и харизматичного. Ты была уверена, что соблазнить его не составит труда, но все оказалось не так просто. Нет, у тебя все получилось. В одну из ночей, когда Лари уехал на очередное «собрание» аристократов, ты пришла к сыну в комнату, забралась к нему в кровать, поцеловала… парень дрожал, но не сопротивлялся твоим порывам. Ты делала, что хотела, но когда притянула его к себе, в глазах нависшего над тобой не мальчика, но мужчины ты прочитала совсем не ту любовь, на которую рассчитывала. Несмотря на твой характер, постоянные провалы в памяти, отвратительное поведение и во многом равнодушие, сын все равно любил тебя, и любил не за твою красоту и не за то, что ты спала с ним, а потому что ты была его матерью. И во взгляде его не нашлось вожделеющей похоти, лишь жалость, скорбь, боль и смирение: