Мой ангел-хранитель (СИ)

-Девочка моя, очнись. Я пришел за тобой, я рядом. Очнись, малыш, давай же, - шепчет он, легонько хлопая её по щечкам, покрывая поцелуями её руку, лежащую на его ладони, прислоняет её к своей груди.

Девушка разлипает глаза, различает над собой очертания его бледного лица, на котором сияют остатки крови, а также свет его ярких глаз родного зеленого цвета. Неужели это он? он пришел за ней? или все это только снится? он - её видение, последнее видение, которое она так давно желала увидеть? но почему же она так ясно чувствует его руки, тело и дыхание рядом? Она не знает. Она боится даже подумать о чем-то, боится спугнуть самое прекрасное, что могло только явится ей перед смертью.

-Только не исчезай, Локи, прошу, - шепчет она, сжимая его ладонь. Ей трудно говорить - во рту все пересохло, там словно образовалась ветхая пустыня, где совсем недавно прошелся пожар.

-Нет, я не исчезну. Не бойся, - он облегченно улыбается. Она жива. Жива. -Попытайся встать, любимая, - он помогает ей приподняться, крепко обнимает, и девушка не сдерживает слез.

-Локи, мой Локи, - повторяет она, зарываясь носом в его черные волосы. Наконец она прикасается к нему, наконец чувствует его, и можно не боятся, что иллюзия испарится. Он здесь, он рядом, он реален. Локи прижимает девушку к себе, но вдруг его взгляд ловит жестокую битву между Проклятым и Тором. Над Одинсоном возвышается огромная фигура эльфа, то и дело одаряя его лицо смачными ударами сильных рук. А вот и шанс… Что-то внутри Бога обмана невольно вздрогнуло, когда он представил, что бессильный брат вот-вот издаст последний вздох. Он обязан ему помочь, но как же быть с Сигюн?

-Родная, ты должна спрятаться. Тор в опасности, мне нужно разобраться с этим, - Локи поднимается на ноги, помогает девушке встать. -Беги в безопасное место, спрячься.

-Локи! - издалека послышался чей-то звонкий голос, маг заметил, что к ним бежит Джейн, которая быстро пришла в норму после того, как Эфир покинул её тело. Локи недоверчиво скосился на неё, злобно обвел глазами. -Помоги Тору, я прошу, я уведу Сигюн в безопасное место. Прошу тебя, - она умоляюще смотрела на трикстера, на её щеки сползали блестящие слезы.

-Локи, иди, я в порядке, со мной все будет хорошо, - сказала ванка и не могла сдержаться, чтобы не коснуться его бледной щеки теплыми губами. Маг с трудом смог выпустить руку жены, он лишь сжал воздух, когда почувствовал, что её ладонь выскользнула. Джейн быстро уводила Сигюн, и та долго оглядывалась на мужа, беспокойно смотрящего им вслед. Наконец, собрав все силы, Локи направился в сторону соперников. Он сейчас даже сам не мог понять, что чувствует, да он старался и не думать об этом, просто знал, что должен сделать, просто знал, что его цель уже близка.

Подбежав к мертвому эльфу и выхватив из его рук острый меч, Локи быстро преодолел расстояние между ним и сражающимися, а точнее - сражающим. Тор уже выдохся, а в Проклятом было столько силы, сколько только могло поместится в огромном море, и, что уж скрывать, даже Богу грома было невозможно справится с ним. В ногах эльфийского исполина Тор лежал почти обездвижено, лицо его было изуродовано, на щеках виднелась кровь, которая окрасила белокурую щетину в алый цвет. Ещё один удар оставался громовержцу, и этот удар Локи не дал Проклятому совершить. Колдун оказался за его спиной внезапно, подошел бесшумно, а затем вонзил эльфу меч в спину так, что тот вышел наконечником из груди. Только вот убить это сильное существо такое оружие не способно…

Исполин встал как вкопанный, будто пытаясь осознать, что с ним произошло. Позади него неподвижно стоял маг. Медленно поворачиваясь лицом к своему врагу, Проклятый недовольно дышал, от чего слышался его грозный, тихий рык. Его внимательные глаза впились в Бога обмана, на лице которого возник какой-то необъяснимый страх. Одно мгновение не заставило себя долго ждать, все произошло слишком быстро, почти за долю секунды, когда эльф схватил Локи за плечи, не давая ему шанса даже дернуться в сторону, резко прижимая к себе, тем самым вонзая уже поражающий его меч прямо в грудь трикстера.

-Нет! - видя эту картину, бессильный, слабый Тор сумел лишь протянуть дрожащую руку, которая ничем бы не смогла сейчас помочь. Уже ничем… Как тогда, над пропастью, когда Локи падал и протянутая рука брата ни за что бы не успела поймать его, так и сейчас она лишь беспомощно тянется, сжимается в кулак, но не имеет возможности все это остановить…

В груди больно защемило сердце, дыхание перехватило удушающей волной, а глаза расширились, видя то, что однажды видели в своих снах, самых страшных ночных кошмарах. Сигюн не может выговорить ни слова, лишь размыкает губы, которыми силится сказать его имя, дрожащий голос хрипит, глаза застилают слезы. Тело её сводит судорога, она почти задыхается, ужасающим взглядом наблюдая, как её супруг корчится в лапах монстра, еле сдерживает крик сквозь сцепленные зубы. Острие насквозь проткнуло его тело и теперь торчало из спины.

-Локи… Локи… - коротко вздыхая через раз, повторяла Сигюн. Девушка дернулась к мужу, но руки Джейн сдержали её, крепко прижали к себе.

-Нет, Сигюн. Там опасно, - предупредила она, и дева вновь беспомощно смотрела, как умирает её муж. Умирает уже второй раз, и уже второй раз она не в силах ему помочь. Она видит, как сильные руки эльфа откидывают мага в сторону, и тот падает на твердую землю, выгибаясь дугой, сжимая руки в кулаки, все так же безмолвно корчась в потоке боли. Сигюн тихо всхлипывает, когда слышит все же слетевший с губ колдуна тихий вскрик, который был почти незаметен для остальных, но она четко услышала, как боль терзает его и как он не может сдержаться, чтобы не ответить так долго сдерживаемым криком.

Вновь рывок, чтобы сбежать к нему, но снова Джейн не дает ей этого сделать. Сама же землянка с ужасом наблюдала за этой картиной, в голове её не укладывалось, что Локи пожертвовал собой ради брата. Она не думала, что героизм присущ этому обманщику, и теперь ей не верилось, что он защитил Тора, позволяя себе погибнуть.

В это время Проклятый ближе подошел к лежащему Локи, который судорожно сжимал свою рану посиневшей рукой. Его презренный взгляд на бледном лице вновь вызывающе обводил врага, и сквозь зубы Локи прорычал: -Увидимся у Хель, монстр.

Слова до Проклятого дошли только тогда, когда он услышал пронзительный писк, он взглянул на свое огромное бедро, откуда доносился звук и где висела маленькая граната, мигая оранжевым огнем. Никаких секунд не хватило бы, чтобы избавится от смертельного орудия. После глухого взрыва создалась воронка, которая поглотила эльфа, и тот с устрашающим рыком увяз в ней, рассыпался на части, растворился в воздухе, не оставив после себя ничего.

Когда вновь воцарилась тишина, разрезаемая только тяжелым дыханием трикстера, Сигюн вырвалась из укрытия, из цепких рук Джейн. Ноги её подкашивались, но она изо всех сил продолжала бежать, спотыкаясь о камни. Тор, она увидела, склонился к брату, приподнимая его на руки, кладя к себе на колени.

-Нет, нет, нет, только не умирай, - молвил громовержец, прижимая свою широкую ладонь к ране в груди брата. -Что же ты, глупый, не послушал?

-Верно. Я был глуп, так глуп, - Локи с трудом мог выговорить слова, морщась от жуткой боли. -Я хочу тебя попросить: уведи Сигюн подальше отсюда, верни её в Асгард, хорошо? - он весь трясся то ли от холода, то ли от того, что ему слишком тяжело было говорить - он делал паузу почти после каждого слова.

-Нет, - упрямо покачал головой Одинсон, - ты сам вернешь её туда, вы вместе вернетесь, слышишь? - утверждал Тор, пытаясь серьезно поглядеть на дрожащего на его руках брата, пытаясь не дать своим слезам пролиться, не дать им затуманить взор.

-Брат… Прости… прости меня, - тихо сказал Локи, и Тор ощутил, как тело трикстера становилось легче с каждой новой секундой.

-Все хорошо. Тише. Я давно простил. Отец узнает об этом и он простит тебя, - с надеждой попытался улыбнуться Бог грома.

-Локи, о небо! Локи, - задыхаясь в рыдании, Сигюн почти падает к телу супруга, взирая на его рану, откуда, не переставая, льет кровь. -Нет, прошу, не умирай, пожалуйста. Что мне сделать? Только не умирай! - она начала гладить его по холодному лицу, которое стремительно покрывалось серым отблеском, а на щеках проступили словно треснутые линии.