Мой ангел-хранитель (СИ)

-Для моего удовольствия этого явно мало, - качает головой трикстер, потирая скованные ладони. -Я здесь только потому, что Сигюн из-за твоей смертной сейчас находится в плену эльфов, и знаешь, братец, тебе действительно стоит беспокоится о жизни моей жены, потому что именно от неё зависит дальнейшая судьба твоей излюбленной землянки.

-Джейн стала такой же жертвой, как и Сигюн, они на равных и их обеих нужно спасти, - кажется, что Тора совсем не пугали угрозы Локи, но заставляли какую-то искорку в душе становится кострищем.

-Свою жену я вытащу без твоей помощи, - грубо кинул маг, прожигая озлобленным, как у хищника, взглядом Одинсона. -Да и какой из тебя помощник, если ты, обладая таким неимоверным могуществом, не смог спасти от смерти родную мать?! - последние слова Локи почти прокричал, вставая со своего места. Наконец гнев, который копился в трикстере все это время, начал вырываться наружу. Тор взирал на обманщика, не менее выходя из себя.

-Однако и ты был для неё сыном. Что же ты не помог? Сидел? - возвысил голос Бог грома, вставая на ноги, подходя к брату вплотную.

-А кто меня посадил? Кто посадил?! - срывающийся вопль Локи разрезал тишину, и сам ветер сопроводил его крик к дальним уголкам Свартальфхейма.

-Ты сам знаешь, кто! Ты сам об этом знаешь! - Тор с кулаками бросился на безумного брата, замахиваясь могучей рукой, но сдерживая удар, останавливая сильный кулак почти у самого лица Локи. -Мама бы не желала, чтобы мы снова враждовали, - Одинсон отчаянно смотрит на Бога лжи.

-Она вряд ли бы удивилась, если бы узнала об этом, - горько ухмыляется Локи.

-Мне очень жаль, что я тебе не верю, - точно такая же горькая и печальная улыбка сияет на губах Тора, затем Одинсон поворачивается к брату спиной, отходит к борту корабля.

-Поверь в мой гнев, - тихо молвит маг, глядя в широкую спину старшего принца, укрытую красным плащом.

У каждого из братьев хранилось в душе свое личное мнение и каждый из них чувствовал свою вину перед матерью. Она берегла их с самого детства, она не спускала их с рук, когда они были маленькими, кормила их с ложечки, читала на ночь книжки, обучала жизни. Она была самым нежным созданием для обоих сыновей, и они любили её, но не смогли уберечь. Как-то так получилось, что в нужный момент их не оказалось рядом с тем, кто не отходил от них всю свою жизнь.

Локи винил Тора, но при этом не снимал вины и с себя, вины за то, что в последние дни, когда мама приходила к нему, он дерзил ей, гнал её, пряча истинные чувства, скрывая радость оттого, что она пришла, насмешливой ядовитостью. И Локи было больно, больно каждую минуту. Как бы он хотел вернуть все назад, все исправить, просто взмахнуть рукой и, как по волшебству, увидеть маму рядом. Сейчас он безумно жалеет о том, что не попросил у неё прощения, что не сказал ей так много, не сказал того, что нужно было сказать. Только Фригга заслуживала его раскаяния, только она, как никто другой, заслуживала их услышать, но Локи остался со своей гордостью, она оказалась ему дороже, оказалась привычнее для него, чем одно единственное слово: “Прости.”

Темнота сгущалась на небесах, клубилась над землей, а затем рассыпалась, когда огромный эльфийский корабль вышел из мрака и приземлился. Тяжелые двери сразу же открылись, а высокий лифт стремительно опустился в самый низ, освобождая предводителя Малекита и его помощника Проклятого. Следом за главными из корабля вышло целое вооруженное войско, разодетое в черные кожаные одежды, поверх которых были прикреплены серого цвета доспехи. Их молчаливые маски с четко вырезанными скулами, линиями губ, прорезями глаз покрылись пылью, на головах их заплетены необычные косы из белых волос, а в руках находились мечи и ружья. Армия эльфов встала в колонну, а Малекит наклонился к земле, схватил рукой горстку пепла, пристально всматриваясь в него, словно читая по нему чужие следы, а затем развеял по ветру. Вниманием его завладел невысокий утес, на краю которого возвышались три фигуры. Малекит различил среди них Тора, которого легко было узнать по развевающемуся за спиной красному плащу, рядом с ним - ту самую зачахшую девушку, в которой обретался Эфир, но третьего юношу, чьи руки были скованы кандалами, он видел впервые. Зато Проклятый сразу узнал черноволосого заключенного и, увидев его, зловеще оскалился. Малекит же неотрывно наблюдал за прибывшими, ожидая их дальнейших действий.

На утесе братья окидывают взглядом расстилающееся перед ними поле, на их лицах появляется некая тревога, возможно, оттого, что их всего лишь двое, по сути, спроть целой армии возродившейся расы темных эльфов.

До этого они прошли несколько километров по горам, песочным тропам, оставив свой корабль далеко позади. Тор, прижимая к себе, ослабшую Джейн, следовал за Локи, который, чуть сгорбившись, пристально оглядывая местность, шел впереди, ведя брата и его подругу к месту, где будет битва. Неизбежная битва.

-Ты готова? - спрашивает Тор у слабой Джейн, глаза которой изменили цвет с карего на болезненно голубой и холодный. Эфир в девушке полностью возобладал над её телом и состоянием.

-Я всегда готов, - опережает Локи ответом, и девушка злобно косит на него необычный взгляд. -Знаешь, твой план сведет нас в могилу, - предупреждает Локи, рассматривая огромное поле, где высадились эльфы.

-Вполне возможно, - спокойно отвечает Тор, следуя за взглядом трикстера. Локи, изучивший глазами немаленькое войско Малекита, поворачивается к брату лицом, протягивает закованные руки, ожидающе глядя на Бога грома. Тот же колеблется, не предпринимает никаких действий.

-Все ещё не доверяешь мне, брат? - ухмыляясь, спрашивает лжец.

-А можно доверять? - ответная улыбка прослеживается на губах Одинсона. До чего же хитрый плут - его сводный братик… Безо всякой опаски Тор достает ключ от кандалов, вставляет их в маленький замок. Щелчок - и оковы освободили запястья Бога обмана. Тот с довольной улыбкой потирает их, сгоняя легкую боль, пряча под рукава костюма окровавленные следы.

-Нет, Тор, лучше не стоит, - произнеся эти слова очень тихо, теперь уже освобожденной рукой Локи вынул из кармана плаща острый кинжал и вонзил его прямо в живот брата. Тот скривил лицо от боли, неслышно всхлипнул. Затем резкий толчок свалил его с ног, и громовержец упал прямо с некрутого обрыва, кубарем катясь вниз. Из рук его выпал могучий Мьёльнир, а тело невозможно было остановить. Изобразив на лице дьявольскую улыбку, Локи спрыгнул следом за братом, крепко сжимая в ладони кинжал, острие которого блеснуло на случайно прорвавшемся сквозь пелену облаков лучике солнца.

-Тор! - звонкий голос Джейн заглушил ветер, разрывая имя возлюбленного на кусочки. Она еле не подскользнулась и не упала, когда рванула с горы за братьями, вернее - за одним из них. Тор же в это время с трудом остановился, голова его кружилась, он попытался подняться на ноги, как вдруг услышал гневную речь позади себя, что догоняла его, словно брошенный камень.

-Глупец! Думаешь, мне и впрямь была дорога Фригга?! Любой из вас?! - Сокрушительный удар ногой был нанесен прямо по лицу Тора. -Все, о чем я мечтал, это чтобы вы с Одином сдохли у моих ног! - свирепствовал Локи. Он нагнал брата в пару широких шагов, а затем, заламывая его руку, отсек острым кинжалом запястье. Тор пронзительно закричал, хватаясь за руку, у которой теперь не было кисти, кровь хлынула на землю, заляпала его доспехи, и несколько капель даже попали на лицо Бога лжи, что придали его виду ещё больший безумный ужас, пугающий до остывания крови в жилах.

Джейн бросилась к возлюбленному, не обращая внимания на то, что возле них уже стояли эльфы, пристально наблюдая за развернувшейся разборкой, и для них такой поворот событий был очень неожиданным. Однако Малекит с нескрываемым интересом смотрел за происходящим.

-Тор, - позвала землянка, с ужасом взирая на изувеченную руку громовержца. Джейн была в устрашающем шоке, который перемешался с бушующим, как штормовой океан, страхом внутри, из её глаз потоком набежали слезы, а дрожащие ладони начали гладить лицо Бога грома. Она склонилась к телу Тора, тихо называя его по имени, внезапно крепкие руки тут же подняли её, оторвали от земли. Джейн начала кричать и извиваться, когда сильная рука Локи сцепилась на её талии, крепко прижала к себе мертвой хваткой. Она била его грудь маленькими, слабыми кулаками, но трикстер развернул её так, что она больше не могла задеть его своими неуверенными ударами, и ей оставалось лишь брыкаться и дергаться, словно рыба в сетях, с ненавистью и обреченностью взирая в его лицо, искаженное злостью.