О чем поет вереск (СИ)

Мидир ухмыльнулся. У него впереди было много, много работы. Той, что получалась лучше всего. Которую можно было делать, даже не имея сердца.

Комментарий к Глава 35. Вересковое будущее

https://pp.vk.me/c631126/v631126621/33780/xOmnquUpPKg.jpg

https://pp.vk.me/c636325/v636325538/12883/bQFFqQ1bDCU.jpg

========== Глава 36. Жизнь без Вереска. Записки советника ==========

Третий день второго месяца весны. Первый год Второй эпохи

Черные тучи и не думают расходиться… Воспоминания все так же ярки. И так же болезненны.

Наша королева впала в сон-жизнь и не очнулась за три дня, отмеренных для возвращения к свету, когда уход, отстранение от ужаса мира, блуждание по личной грезе помогают справиться с самыми тяжелыми ударами судьбы. Сердце Этайн билось все слабее, она холодела все больше… Еще немного, и наступил бы миг, когда ничто не смогло бы вытащить ее из мертвых снов. Королева превратилась бы в скульптуру — прекрасную, но неживую. Как Синни, мать Мидира. Да, моя бабушка. Уверен, наш король часто вспоминал о ней в эти дни.

Башенка, в которой запирался и колдовал, доводя себя до безумия, мой дед, Джаретт, пустовала до сих пор. Признаться, до того момента мне и в голову не приходило посетить это место. Слишком невероятным было обращение живого ши в статую. Слишком невероятным и страшным, чтобы искать доказательства и находить подтверждения. Особенно если этот ши — член твоей семьи…

Я, Алан, Мэллин и Хранитель — не покидали Этайн. Мидир сидел в изголовье, не сводя с нее взгляда, время от времени тщетно пытаясь добудиться.

И когда, казалось, пропала всякая надежда, раздалось знакомое шипение, которое мы не слышали больше девяти лет.

— Ты разрешиш-ш-шь нам войти в твой дом? Ты знаеш-ш-шь цену.

— Да! — вскинул голову Мидир.

— Мидир! — не удержался Мэллин.

— Я приму на себя все, что последует за вашим приходом!

Зашуршало привычно, и тени появились в Башне.

Три «Не-сущих-свет», закрутились вокруг лежащей призрачным хороводом.

Этайн вздохнула глубже, на щеках появился румянец, и мир словно посветлел.

— Мы помож-ж-жем ей, — прошептали они. — Мы можем помочь. Что ты отдаш-ш-шь ради ее спасения?

— Мой король, — осторожно начал я, а встревоженный Мэллин встал рядом с братом. — Прошу лишь подумать…

— Все! — молвил Мидир.

Тогда первый раз потянуло холодом. Настоящим, пробирающим горячих волков до костей! Мой король упал на колено, лишаясь чего-то важного.

Не знаю, что взяли с него друиды. Может, силу древних, может, его сына. Может, любовь…

— Этайн, как ты? Скажи что-нибудь! — с трудом вставая, спросил Мидир.

Этайн, окруженная сине-черным сиянием, поднялась, оглядела всех нас, словно не узнавая, и молвила невыразимо печально:

— Помни. Пусть сказанное истиной станет… Прощай, Мидир.

После этого наша королева пропала. Вслед за ней, взвившись серым смерчем, пропали и друиды.

Сказанное кем? Ею? Им?..

Мир Нижнего гадал, гадает и, видимо, будет гадать еще не одну тысячу лет.

Мидир клялся Этайн «всей любовью и магией Нижнего мира». И не сдержал слова. Вернее, поиграл словами, как истинный маг. Поиграл словами, поиграл любовью…

Очередное перо сломалось.

Шлем Мидира, реликвия древнейшей династии Благого двора, тоже пропал. Эту пропажу, как и пропажу волшебства, мы ощутили не сразу. Однако отправиться вслед ушедшей за грань пространства Этайн Мидир уже не смог.

По словам Мэллина, наша королева произнесла следующее: «Почему вы так страстно почитаете телесную любовь? Вам нужно тепло, вам, подземным жителям, не хватает тепла, чтобы согреться. Вот вы и греетесь. Вы горячие, но в сердце у вас холод. А любви нет, нет! Нет тепла без любви, нет счастья без любви. И не будет у вас ничего. Ни дружбы, ни любви. Пока не придут те, для кого эти слова перестанут быть просто словами».

Наш принц, ко всему прочему, поэт. И романтик, да. Кто бы мог подумать?

Что слышали хранитель и Алан, неизвестно. И я все равно надеюсь, прояснится со временем. Хранителя я когда-нибудь обязательно разговорю. И стены Черного замка тоже!

Что показалось Мидиру, он обещал поведать лишь бумаге. Что-то очень печальное и страшное, я слышал однажды: «твой сын смоет кровью печать…» Эти слова утвердили его в мысли: Этайн убила новорожденного.

Итак, она сказала, что сказала.

Больше Этайн, королеву Мидира, мы не видели.

— Мидир, пойдем уже, ну Мидир! — теребил застывшего короля Мэллин. — Она не могла уйти далеко! До ближайшего места силы! Она стихийный маг, черпнула мощи и все! Ей… ей ведь рожать вот-вот! А там холодно, Мидир!

— Мидир умер, — ответствовал наш король. Увидев, как исказилось лицо Мэллина, он добавил: — Когда я был ей другом, она называла меня Майлгуир. Пусть так и будет.

— Но… Ши не меняют имена!

— Иногда случается все. Поспешим.

Меня не отпускало дурное предчувствие, что мы опоздали. Что мы уже опоздали, как бы ни торопились! Видимо, оно охватило всех, ибо неслись мы к заповедному лесу так, словно нас подгонял сам Балор своими несущими смерть хлыстами.

При всей резвости наших коней, далеко от замка мы уйти не успели.

Сначала с сухим треском ударили молнии. Одна, другая — и зарядили градом. Они оглушали нас, вспарывали землю, крошили далекие горы.

Потом вздрогнула земля. Она пошла волной: синей, полной магии искристой волной.

Затем почернели небеса. Вслед за ночью не менее темным покровом на Благой край опустилась паника.

— Надо увести волков! — закричал я, еле различая контуры всадников. — Мы не найдем Этайн в этой мгле! Нужно закрыть Черный замок и взять факелы!

Мидир, помедлив, все же послушал меня, крикнул о возвращении нашему отряду и тем, кто разбирал завалы. А было их много.

Я пришпорил коня и припустил за всеми к воротам, Алан окликал стражу, призывая выискивать всех и не оставлять никого. Однако вернуться в спасительные стены Черного замка мы не успели…

Из свинцовых облаков спустились, вытягиваясь воющими, вращающимися с огромной скоростью хвостами черные смерчи.

Взбесившаяся темнота накрывала волков, а когда отпускала — бледных, едва дышащих, обожженных — в воздух взвивался новый разряд, унося магию. Ши мгновенно поднимался до уровня великого волшебника и тут же падал — истощенный магически, разбитый, в беспамятстве. Иных почти лишало разума.

Стражи заводили в замок всех ши, добралась до них темнота или нет. Быть за чертой дома Волка грозило худшими бедами.

Алан командовал отходом, созывая, подгоняя отстающих.

Я внезапно почувствовал острую угрозу, не себе и не королю, но кому-то рядом. Приподнялся на стременах, пытаясь успеть, понять до того, как опять произойдет что-то непоправимое… Проверил, как там бесшабашный Мэллин — но он был очень собран и помогал зайти тем, кто почти лишился сил.

Из-за холмов, куда ушли галаты, протянулась тонкая нить. По ней прицельно и уверенно летела в сторону начальника замковой стражи, стоявшего на пригорке, алая точка. Замок прикроет и слопает частное проклятье, а вот что будет с отдельным ши!

— Ала-ан! Алан! За ворота!.. Алан! Быстро!

Время словно застыло. Я видел, как недоуменно моргает, оборачиваясь, Алан, как рядом вздрагивает горло Мидира — на волю рвется грозный рык: «В замок!», как, дотянувшись до нас, растягивается понизу черная поволока, охватывает копыта коней первыми, бережными дымными объятиями.

Над головой злым шмелём прогудела красная искра…

И ударила Алана в центр груди. Вырвала из седла, с маху, со свистом вбила в стену.

Алан пропал.

Просто исчез в черном камне, словно это была вода! Мидир кинулся к стене, ударил по ней кулаками…

Ничего.

Вихри, словно обезумев или почуяв наживу, кинулись на нас с новой силой. Я уже успел попрощаться с жизнью: нас слишком много, мы не успеем укрыться, как Мидир развернулся и вихри остановились. Он прижался спиной к камню у входа в Черный замок, ощерился, поднял руки. Я все еще не понимал, что он задумал, только почуял, как он тянет силу изо всех, не спрашивая, и покорился. Темное пламя сорвалось с его ладоней, ударилось в ров со льдом и кристаллами неблагих. Вода с шипением растворилась, кристаллы взметнулись роем злых снежинок и ринулись на черные вихри.