О чем поет вереск (СИ)

— Живое тепло, Мидир! — надрывается Джаред.

Волчий король сбрасывает оцепенение и подхватывает Этайн у самого пола. Глаза ее закрыты и грудь неподвижна.

— Нет-нет-нет! — Мэллин бросается к Этайн, падает на колени. Прижимает к щеке ее опущенную руку и всхлипывает: — Холодная! Не может быть! Это же просто обморок, да? Люди не впадают в сон-жизнь! Человечка, очнись, человечка! Мидир, сделай же что-нибудь! Ну Мидир!

Мидир не может выдавить ни слова.

— В левую Башню! — командует Джаред. — Быстрее! У нас мало времени!

Мидир подхватывает Этайн покрепче и торопится наверх. Но привычного тепла нет, словно он несет статую. Прекрасную, но неживую. Таким же себя ощущает и он — пустая оболочка, передвигающая ноги по велению духа.

Воистину, он стал бессердечен!

Черные волны безумия проносятся по замку и почти смыкаются над головой. Мидир едва успевает поймать себя на грани обращения.

Слишком просто навсегда превратиться в зверя.

Слишком больно остаться человеком.

Комментарий к Глава 34.2. Хрустальная туфелька и золотая сандалия

https://pp.vk.me/c636626/v636626538/937a/ybkK0H80-OE.jpg

========== Глава 35. Вересковое будущее ==========

Гром гремел не переставая.

Мидир с трудом разлепил глаза. Сжав пальцы на подлокотниках, медленно повернулся, посмотрел через стрельчатое окно.

Ничего. Никаких изменений.

В мертвенно-сизых тучах сверкали молнии, но дождя не было. И вряд ли будет: из таких облаков не могла пролиться живительная влага.

Хищные черные смерчи бороздили мертвую землю, что когда-то звалась Светлой. Порой сталкивались, один после недолгих судорог пожирал другого. Подпитывался силой и увеличивался в размерах.

Что случится в скором будущем, догадаться несложно. Понять бы, что произошло за четыре предыдущих дня…

Мидир отложил на потом тяжкие раздумья о недавнем прошлом и сосредоточился на настоящем.

Когда смерчи наберут мощь, они сломают защиту Черного замка, дойдут до клепсидры, и Дом Волка рухнет в мир теней.

Волчий король в очередной раз попытался проверить, потянуть силу хоть одной из стихий… нет, ни намека на магию. Проклятие давило на плечи, пригибая к черному камню цитадели.

Без магии не вмешаться, не предотвратить гибель Благих земель. А магии нет и не будет…

Мидир оглянулся на двери — и достал из отворота сюрко неувядающий вереск — все, что осталось от Этайн. Цветок пах горько и сладко, он грел руки — и только в нем еще оставалась магия.

Треск вновь раздался за окном и, внезапно, совсем рядом.

Мидир не верил слуху: перед ним открывалось Окно. Голову сдавило, в висках застучало, перед глазами полыхнула неблагая желтизна с переливами зелени…

Темный владыка прошел там, где нет ничего, где бродят хищные смерчи, а воронка по краю земель Дома Волка только и ждет гибели клепсидры, чтобы схлопнуть весь Нижний мир.

Подхватывать Окно с этой стороны не требовалось. Мидир собрался с силами, не представляя, как будет общаться с грифоном, что ему скажет — и вздохнул поглубже. Временами сердце останавливалось, и король запускал его усилием воли. Просто потому что не мог позволить себе умереть.

Окно полыхнуло прямо перед волчьим королем, и в тем появилась темная фигура. С иссиня-черных волос неблагого на пол королевской залы слетел пепел, резкий высокий голос ввинтился Мидиру в уши:

— Нет, я всегда знал! Я знал-знал, что ты самая эгоистичная и необщительная звериная морда на свете, но чтобы настолько! Ты поразил меня в самое сердце, волчара!

Лорканн напоказ ужаснулся, приложил руку к груди, недоверчиво ощупал свои ребра с одной стороны, потом — с другой и оставил ладонь посредине.

— Завернуть вокруг себя наше общее время! Отделиться от приличных неблагих! Да ты просто превзошел сам себя!

Мидир выдохнул: Лорканн не знал. Лорканн не знал о том, что произошло за это время. Следовало бы предупредить, что до конца дней Светлого мира осталось немного, но грифон продолжал самозабвенно разглагольствовать:

— Мог бы прислать письмо или вызов! К чему такие сложности? — в желтых глазах кроме наносной ярости и обычной угрозы заплескалось беспокойство.

Лорканн пригляделся, принюхался и продолжил:

— За пару моих дней, я чувствую, у тебя прошли годы! И если бы только годы… Нет, не говори мне, что настолько изможденный вид у тебя от этого черного дыма. Убивать и выматывать тебя лишь моё, слышишь, моё священное право!

Против воли Мидир ухмыльнулся — вот уж точно, неблагой оставался неблагим, даже когда мир вновь собирался рушиться.

— И нечего там ухмыляться, — на узких длинных губах Лорканна тоже появилась полуулыбка-полуоскал. — Я вижу порождения мира теней в твоем доме. К тебе пришли истинно невежливые гости.

Мидир вдохнул, выдохнул и понял: он все еще не в силах говорить. Груз вины и боли еле давал дышать.

Лорканн в задумчивости разглядывал вихри в высоком окне за спиной волчьего короля.

— Все еще хуже, чем я думал… Я бы помог тебе, похоронив смерчи под живым хрусталем или засыпав песками забвения, но пока подойдут мои войска, от Светлых земель останется одно воспоминание. Или два!

Грифон привычно хихикнул, а затем нахмурился, словно злясь, что не дождался ответа.

— Но, знаешь, без Светлых земель мои станут не просто Темными, а Очень Темными. Да и гости твои вряд ли остановятся на полпути, — голова неблагого склонилась к плечу. — И все-таки в честь чего ты так вымотан? Если из тебя столько сил выпивает удовлетворение собственной же… — Мидир прикусив губу до крови, отвернулся. — О, фомор тебя подери! Так все правда! Что за белая прядь в твоей волчьей гриве?

Что именно «все правда», спрашивать не хотелось. Мидир выбрал меньшее из зол:

— Гулял по миру теней!

— Мир теней пришел к тебе, мой добрый недруг, а ты словно сам лишился разума. Одно ты преуменьшаешь, другое — преувеличиваешь. И, как обычно, торопишься. Вечно лезешь, куда не просят. И даже наоборот! Чем больше не просят, тем больше лезешь!

— Говори, что тебе надо, и уходи!.. Ты видишь, что у меня творится? Берегись теней. Не допускай друидов. Объединись с Айджианом, вместе вы должны выстоять. А выслушивать все твои неблагие мысли я не хочу!

— Манеры, как обычно, ни к фомору. Чтоб он был здоров, — хмыкнул неблагой. — Привет тебе от него. Я сам не смог прорваться к тебе: это Айджиан подкинул силы. И мне не нравится, что ты хоронишь себя и весь твой мир. Я не на поминки пришел, волчара!

— Именно что на поминки.

Слова хрустели, как вода из моря неблагих земель.

— Еще нет! Очнись, волчара! И не вздумай умирать! Если это не разгребешь ты, не разгребет никто. И Нижний утонет в этом мерзком дыму, который я вижу в твои благие окна! Весь Нижний! Это твой мир, помни, ты его создал. Шансов у тебя немного, но они есть!

Мидир шагнул к Окну, а ему навстречу вытянулись длиннопалые руки неблагого, прихватили за шею, уперлись под челюсть большими пальцами. Хищная улыбка исказила резкие черты.

— Не дергайся, волчара. Я покажу тебе свой сон о будущем.

И Лорканн коснулся своим лбом его лба.

***

Мидир видел себя со стороны — оборванного и едва живого. Ноги вязли в желтом песке, но он прямо шел к знакомой неровной гряде на окраине благих земель. Что-то гнало его вперед, тащило по обломкам двух королевств, туда, навстречу Лорканну.

Грифон появился неожиданно, слетев с самого верха. Хрипло каркнул и безо всякого предупреждения нацелил громадные когти в грудь Мидиру. Волчий король отшатнулся, грифон, промахнувшись, проскреб когтями по камням, и Мидир впечатал его в песок. Затем развернул и держал долго, пока золотая ярость в глазах грифона не утихла до бесцветной голубизны, а птицезверь не превратился в неблагого владыку.

Затем внезапно упала ночь. Горел костер, плечи грело одеяло. Мидир, несмотря на тепло, вздрагивал.

Сколько Лорканн провел на окраине своих владений? Миг, бесконечность? Он выглядел старым, очень старым.