Орлиное гнездо (СИ)

Потом Бела Андраши спокойно ответил, обращаясь к тому, кто заговорил с ним:

- Разве послам не следует обнажить головы перед лицом государя?

Турок на мгновение растерялся. Глаза его обежали стражников, потом встретились с холодными глазами князя. Потом посланец сказал, уже не столь уверенно:

- У нас это не в обычае!

Андраши кивнул. Потом он хлопнул в ладоши, и расширившимся глазам турок предстали молоток и гвозди, блеснувшие в руках одного из стражей.

- Я вижу, как твердо вы держитесь своих священных обычаев, и помогу вам еще более укрепиться в добродетели, - серьезно сказал князь. - Дабы вы не лишились ваших уборов даже по случайности!

Палач шагнул к послам, и только тут турки поняли, что им уготовано. Закричав, они метнулись к двери, но выход им тут же преградили стражники. Стеная и хватаясь друг за друга, турки упали на колени.

- Аллах! – заламывая руки, закричал паша, державший речь. Но было уже поздно: один из стражников схватил его за плечи и шею, а другой приставил к темени гвоздь и коротким страшным ударом вогнал его в череп, прибив тюрбан. Турок раздирающе крикнул и упал мертвым.*

Господарь поднялся с трона и направился ко второму послу. Стражники схватили его, ожидая только знака; на губах князя играла мрачная улыбка. Турок зарыдал, замотав головой.

- Эфенди*! Милостивый князь!..

Посол сорвал тюрбан, обнажив лысину; и, казалось, готов был лобзать сапоги князя, если бы его только пустили стражники. Остановившись над ним, Андраши несколько мгновений задумчиво молчал.

Потом сказал:

- Слушай меня внимательно, посол султана.

Тот трясся и плакал, с закрытыми глазами.

Князь выхватил из рук палача молоток и гвоздь и, приставив гвоздь к голове посла, легонько стукнул по нему. Вскрикнув, турок замолчал.

- Слушай меня очень внимательно, - лютым и тихим голосом, но очень отчетливо приказал Андраши, склоняясь к нему. – Сейчас ты возьмешь своего товарища и вместе с ним вернешься к султану… ты понял? Доставишь его как есть! И скажешь своему господину, что все его требования отвергнуты. Корона Валахии моя по праву и закону.

Он отступил, и турок принялся бормотать молитву.

- Передай своему султану, чтобы он отступил, если не желает переведаться с новым князем Цепешем, - улыбаясь страшной улыбкой, заключил Андраши. – Ты понял меня?

Турок встрепенулся, вскинулся, как в последней надежде.

- Да, эфенди! Я передам! Благодарю тебя!..

Господарь махнул рукой, и обоих турок уволокли – и мертвого, и живого.

Иоана только тут ощутила, что Албу мертвой хваткой сжимает ее плечо; слуга схватил ее за плечо, желая успокоить, но вскоре сам был охвачен невольным ужасом. Таким своего князя он еще не видел.

Когда все кончилось, ворник воскликнул:

- Государыня!

Иоана обернулась к нему – бледная, с огромными глазами. Одна из ее черных кос скользнула через плечо.

- Что тебе, Албу?

- Государыня! Ты здорова? – тихо воскликнул Албу, не зная, как еще выразить свою тревогу за нее. Он понимал, каково женщине впервые увидеть такое лицо своего мужа.

- Я здорова, мой друг, - улыбаясь, сказала княгиня. – Наш князь сделал очень хорошо!

Она начала вставать, и тут Албу увидел, что кровь пролилась не только в тронном зале. Кровь капала с ее кресла. Вскрикнув, он схватил Иоану на руки; и она тут же обмякла в руках верного слуги.

- Господи! Кто-нибудь! – закричал ворник. Он понес обморочную княгиню в своих объятиях, прижимая к груди и беспомощно озираясь. – Слуги!..

Сбежались несколько отроков-прислужников, потом стража; но Албу отмахнулся от них всех. Ворник бегом понес свою государыню в спальню. Ему казалось, что она уже мертва.

Иоана снова увидела своего князя в клубах благовонного дыма – лежа на постели. Над нею читали молитвы; в стороне надрывно плакали ее девушки. У ложа княгини, стоя на коленях и уронив голову, молился Албу.

- Что случилось? – медленно подступая к жене, спросил господарь. – Что?.. - он едва ли не закричал, схватив Албу за грудки и встряхнув. Мужчины тяжело дышали, уставившись друг на друга.

Но тут Иоана окликнула мужа со своего ложа.

- Бела, поди сюда!

Забыв обо всем, Андраши упал на колени и схватил ее за руку.

- Иоана! Оана!..

- Я жива и останусь жива. Убери отсюда этих песнопевцев, они мешают мне дышать, - закашлявшись, сказала княгиня, указав на священника и певчих.

Князь вскинулся.

- Пошли все вон!..

Всех, считая и святых людей, точно вымело метлой. А князь остался подле жены, стоя на коленях, уткнувшись лбом в ее ласковую руку.

- Оана!

- Я все знаю. Все хорошо! – сказала государыня.

- Ты потеряла дитя, - прошептал Андраши. – Господи, теперь ты умрешь! Никогда себе не прощу!

- Молчи, - шепотом ответила она. – Молчи! Просто будь со мной!

И он долго сидел подле нее, словно сторожил жизнь, которая грозила вытечь из ее тела. Но кровь уже остановилась.

Бела Андраши глядел на жену и молился – сам не зная о чем. Когда он понял, что Иоана не умрет, он возблагодарил Господа и поклялся… сам не зная в чем. Иоана улыбалась, видя эти метания.

- Благодать снизошла на меня, - шепотом сказала она. – Это значит, что где-то благодати убыло… не правда ли, князь?

* С 15 ноября по 24 декабря.

* Завоеватель.

* На самом деле такое деяние приписывают Владу III: но, скорее всего, это вымысел. Я приписала его моему герою, как характерное для такой натуры в условиях, в которых он оказался.

* Почтительное обращение к мужчине в Турции: господин.

========== Глава 64 ==========

Двор ждал; воины ждали; весь народ ждал. Князь не показывался.

Он сокрылся в покоях, которые были для него прибежищем в Боге – всегда, но только не сейчас. Сейчас его снедала тревога, страх, которому не было имени: властитель Валахии держался за руку, через которую причащался неба… или ада. Иоана спала и горела; и разговаривала во сне.

Андраши внимал ей более чутко, чем внимал любому священнику.

- Зачем я делаю это, ты спрашиваешь, - невнятно проговорила Иоана; на лбу ее выступили капельки пота.

- Да, - серьезно сказала Марина. – Зачем, моя добрая Иоана?

Сегодня Марина была совсем не похожа на себя прежнюю: в белом платье без капли крови, точно наконец скинула с себя убор невесты, который ей постыл – или вовсе никогда не подходил.

- Я делаю это во имя Валахии, - прошептала Иоана. – Во имя твое, Марина Кришан! Во имя всех, кого люблю!

Марина засмеялась, обнажив клыки: Иоана вздрогнула, так неожиданно и страшно это показалось после белого одеяния ангела.

- А кого ты любишь? Что они для тебя? – спросила сестра. - Что для тебя этот человек, с которым ты делишь ложе?

- Он моя вечная любовь, - прошептала Иоана. Марина пожала плечами.

- Корнел тоже был твоей вечной любовью, - сказала неупокойница. – Но ты изменила ему сердцем куда легче, чем могла подумать, стоило только красоте и сладости другого мужчины поманить тебя! А когда Корнел ударил тебя, ты забыла все обеты, которые связали вас перед алтарем!

- Как… смеешь ты судить меня, - прошептала Иоана. – Ты… сама… что ты делала? Что ты делаешь сейчас?..

Марина улыбнулась, и сердце Иоаны затопило тепло. Сестра склонилась над больной и прижалась к ее лбу поцелуем: так же нежно, как ее целовала мать, отец… белый рыцарь…

- Я не судила тебя и не сужу, – сказала Марина. – Над нами всеми только один судья! Я только хотела показать тебе, что все, что ты делаешь, ты делаешь для себя одной. Как делала и я - как делают все, кто живет под солнцем!

- А ты… вы, ангелы? – спросила Иоана. – Как делаете вы?

- Мы – это не вы, люди, чуткие только к миру, а не к Господу, - серьезно отвечала злоумная смуглянка, поправив волосы, черные и гладкие, как вороново крыло. – В нас намного громче говорит то, что есть Господь. Ты этого не поймешь, пока не будешь со мною, с матерью, с отцом!