Алхимия вечности (ЛП)

Придя в себя, я чувствую повязки и круглые датчики, соединённые проводами. Я касаюсь своих волос, лежащих на плечах распущенными локонами. Что за…? Я качаю головой, пытаясь избавиться от начинающейся паники, вызывающей головокружение. Белый пластиковый браслет выделяется на моей загорелой руке: Кайли Морган, F, шестнадцать лет.

События прошлой ночи немедленно будоражат меня: катастрофа, кровь, момент, когда я перестала быть Дженнифер Комбс или СерафинойЭймс — или любой другой из своих имён — и сталаКайли Морган. Горечь поднимается по горлу, и я сажусь на больничной кровати, осматривая палату. Монитор справа от меня быстро сигналит, вторя моему сердцу.

Медсестра входит в комнату.

— Ты очнулась! — я смотрю на неё широко открытыми глазами, слишком испуганная, чтобы говорить. — Приведу твоих родителей.

Женщина выходит так же быстро, как и зашла, оставляя меня в ступоре в оглушительной тишине.

Экспериментальное покачивание показывает, что мои сломанные рука и нога уже зажили. Остаётся лишь надеяться, что это произошло до приезда машины скорой помощи на место аварии. Интересно, насколько близко доктора подошли к тому, что я не совсем похожа на любого другого человеческого пациента — что я нечто большее: похитительница тел, бессмертная, убийца.

С ужасом я вспоминаю о сумке с книгой Кира внутри. Она всё ещё на подъёмном кране? О чём я думала, оставляя её там? Я должна возвратиться в доки и найти книгу.

Я свешиваю ноги с кровати и встаю. Должна бежать — разве у меня есть другой выбор? Родители Кайли сразу увидят перемены в своей дочери. Я резко срываю датчики с висков и запястий, когда до меня доносятся голоса в коридоре…

— ...сотрясение... необходим отдых... может быть, немного напугана...

Я смотрю вниз на больничную пижаму — белую, сбледно-голубымпринтом — и понимаю, как смешно буду выглядеть, пробегая мимо поста медсестёр вон из дверей и вниз по улице. Морщась, я сажусь на кровать и прилепляю датчики обратно.

Мгновение спустя женщина врывается в двери. Она симпатична, хотя тёмные круги под глазами выделяют мелкие морщинки в уголках глаз. За ней заходит возбуждённый мужчина: светлые волосы разбавлены седыми нитями на бакенбардах. Он выглядит сонным, как и женщина.

— Кайли! О, спасибо, Господи! — женщина притягивает меня для крепких объятий, затем отстраняется назад посмотреть на меня. Я немного отклоняюсь.

— Что случилось? — пара, как и медсестра, ждёт моего ответа.

— Гм... это была... собака. Я не хотела наехать на неё, — мой голос высок — большая разница по сравнению с хрипотцой моего прежнего тела.

Отец Кайли вздрагивает.

— О, Кайлз.

Женщина поправляет выбившуюся прядь за моё ухо.

— Твой брат в кафетерии внизу. Я не понимаю, как он может думать о еде сейчас, — её голос прерывается, когда парень входит в комнату. Он долговяз и выглядит немного старше Кайли с такими же светло-русыми волосами и бронзовой кожей.

— Спасибо, что разбила мою машину, сестрёнка, — произносит он. Его голос спокоен, но по покрасневшим глазам заметно, что он плакал.

— Прости, — встревоженно отвечаю я; мой мозг сосредоточен на этой ненадёжной ситуации и на моей сумке, уязвимой и выставленной напоказ, хранящей опасные секреты.

— Брайан, — предостерегающе говорит мама Кайли.

Он протягивает руки и посмеивается.

— Ребячество! — он становится серьёзным. — Что ты делала в сквере Джека Лондона? Там опасно. Я думал, ты в той картинной галерее в Беркли.

Мои глаза перебегают с Брайана на родителей Кайли, наклонившихся с обнадёженными лицами. Что я могу сказать? Что пыталась покончить свою противоестественно длинную жизнь, а когда попыталась спасти вашу дочь, случайно забрала её тело?

— Я...да. Была. И...я, — монитор сердечного ритма сигналит быстрее.

Вовремя. Молодой доктор в белом халате стучит в окно и, не дожидаясь ответа, входит. Я откидываюсь назад на кровати и глубоко вдыхаю, успокаивая дыхание.

— Простите. Что-то голова закружилась.

Доктор отталкивает мать Кайли локтём и машет фонариком из ручки перед моим лицом. Он возвращает его в карман вместе с чистым бланком и сверяется с диаграммой.

— Когда мы можем забрать её домой? — спрашивает миссис Морган.

Моё сердце замирает. Домой? Единственное место, куда я хочу пойти, это подъёмные краны, чтобы забрать сумку. После... Я качаю головой. Что потом? Пробуждение подростком с любящей семьёй все ещё не входит в мой план, я даже не могу рассчитать свой следующий шаг. Горячие слёзы грозят вылиться из глаз, и я поднимаю голову, чтобы сдержать их.

Я была готова уйти, но я здесь, в теле девочки, семья которой даже не догадывается, что она мертва. Рациональная часть меня знает, что не было другого способа для Кайли пережить ту аварию, но вина, что я забрала ещё одну жизнь, подавляет.

— Обычно я оставляю пациентов, попавших в такую серьёзную аварию, — хмуро говорит доктор, — но все показатели вашей дочери вернулись к обычным. Никаких физических повреждений, — он проверяет мой пульс. — Чтобы после несчастного случая быть без царапинки, это... невероятно. Ты знаешь, что это чудо? Что ты вообще выжила?

Я моргаю моими новыми глазами.

— Поверьте мне, я знаю.

Глава 10

Я смотрю в окно, пока машина Морганов едет к их дому в Северном Беркли. Он похож на сказочный домик, окружённый деревьями в глубине улицы, с разноцветным садиком под старинными окнами с витражными стёклами. Когда Брайан и его родители идут через тяжёлую парадную дубовую дверь, я останавливаюсь на подъездной дорожке, слушая низкие стоны ветра сквозь прутья скульптуры из старого железа. Она довольно необычна: из антикварных серебряных ложек, частей украшений, ключей и высушенных косточек.

Входить в дом Кайли кажется ужасно неправильным. Я забрала больше жизней, чем могу сосчитать, потеряла своё настоящее тело, но никогда не оглядывалась увидеть оставленную жизнь.

Брайан поворачивается и смотрит на меня.

— Что? Ждёшь личного приглашения?

Я слабо улыбаюсь.

— Дай потрясённой девочке минуту прочувствовать аромат роз, — говорю я, переступая через порог на старинные полы. Передо мной гостиная, где хорошо сохранившиеся бархатные кушетки стоят на искусных персидских коврах. Видна кухня с небольшим беспорядком. Мать Кайли кладёт свою сумочку на стойку.

— Ты должна прилечь, дорогая. Рекомендация врача.

Пауза. Справа и слева от меня два коридора, ведущие, как я предполагаю, в спальни. Но какой ведёт к комнате Кайли? Я, положившись на удачу, направляюсь вправо, делая несколько робких шагов, пока Брайан не откашливается.

— Думаешь, если ты медицинское чудо, то получишь спальню родителей? — его тон всё ещё беззаботен, но не взгляд. Могу сказать, он волнуется за меня. Ну, не за меня — он волнуется за свою сестру. Внезапно мне хочется рассказать ему правду, но я абсолютно уверена, что Морганы мне не поверят. В лучшем случае они подумают, что моё состояние хуже, чем сказал доктор. В худшем случае они отправят меня в психушку.

— Просто проверяю, обращаете ли вы на меня внимание, — говорю я, выскальзывая в другой коридор. Мой голос кажется пустым, безжизненным.

В первой же открытой двери видна незастеленная кровать, заваленная джинсами и свитерами с капюшоном. Замысловатые ритмы ЧакаТэйлорса доносятся из приёмника.

Я продолжаю двигаться к следующей комнате. Аромат жасминовых духов висит в воздухе, и я знаю, что это комната Кайли, прежде чем захожу внутрь. Закрыв за собой дверь, я глубоко вдыхаю. «Ты почти на месте. Просто дождись, пока все заснут, и можешь пойти к кранам, взять книгу и осуществить план «Б» — неважно, в чём он заключается».

Комната окрашена в тёмно-бирюзовый цвет, покрывало из светло-зелёного, ближе к лимонному, атласа. Фиолетовые подушки с чёрными бусинами сложены в изголовье кровати. Создаётся эффект, будто они окружены гигантскими перьями павлина.

Я замечаю футляр для скрипки, прислонённый к столу. Скрипка — один из моих любимых инструментов. Кайли была музыкантом? Подойдя ближе, я замечаю толстый слой пыли на нём. Но в углу стоит мольберт с полузаконченной картиной девочки на пляже у волнующегося моря.