Всегда и навечно (СИ)

Улица была оживлённой, и Клаус ещё до того, как вывести её на балкон, внушил нескольким туристам оставаться на своих местах, чтобы Кэролайн было легче срисовывать. Странно, но она лишь несколько раз за несколько часов посмотрела вниз и по сторонам.

— Ну, всё, — услышал он её звонкий голос и перевёл взгляд на неё, — не то, что ты мне задавал, но, по-моему, тоже неплохо для первого раза. Завтра дорисую.

Клаус с готовностью поднялся и подошёл к ней сзади. Не то, что он задавал? Да она вообще всем пренебрегла. Как Клаус и подозревал. Вот почему Кэролайн не смотрела на улицу: она её просто не срисовывала.

— На тебе чёртовы обереги, Кэролайн, так какого дьявола ты нарисовала? — Не то чтобы она изобразила всё прям так ужасно. Для первого раза действительно, отметил Клаус, было не плохо. Его больше разозлило её неповиновение.

— Это не будущее, а прошлое, и я рисовала по памяти, — чопорно заметила Кэролайн, — плюс ещё фантазия. Мы с Тристаном пять лет назад были на Карибских островах, и мне особенно запомнился закат на горизонте спокойного моря.

— Интересно, — Клаус силился, дабы не взорваться, но всё же не выдержал, взял её за руку и развернул к себе, — а сидящая парочка на берегу? Полагаю, вы с Тристаном? Как мило, дорогуша. — Кэролайн смотрела на него обескураженно, не понимая, на что он так разозлился. — Значит, у вас с ним всё-таки была романтическая история? Поэтому ты так спешишь к нему и даже вызвала Тристана, чтобы он забрал тебя, спешишь к любовнику? Ты твердишь, что не терпишь к себе любые прикосновения, но только посмотри, — Клаус развернул её обратно к мольберту, — ты его обнимаешь, а он тебя. А мои прикосновения?

— Притормози, глазастенький. — Кэролайн ударила его локтем, и Клауса от удара отбросило к стене. Она развернулась и холодно улыбнулась ему. — Столько вопросов, даже не знаю, на какой из них дать ответ первым. Да и зачем?

— А ты попробуй ответить на самый главный, по твоему мнению, — нетерпеливо перебил её Клаус. Она нацепила на себя маску полного спокойствия, села в плетёное кресло и, взяв со стола тряпочку, стала с усердием оттирать руки от краски.

— Присядь, Клаус, — она кивнула в сторону противоположного кресла, — а то ты сейчас лопнешь от своей ревности. Как я понимаю, это она тебя гложет. — Не было смысла отрицать очевидное, и он послушно сел напротив её, терпеливо ожидая, когда она продолжит. — Сказала ведь, прошлое плюс моя фантазия. Парочка на берегу — мой вымысел, не более. Когда я отдыхала с Тристаном на Карибах, я гуляла по берегу в одиночестве и очень любила вот так сидеть и наблюдать за красным закатом. Мужчина — мой вымысел. И вообще, с чего ты взял, что это Тристан? Он ведь сидит спиной? — Кэролайн взяла свой бокал и сделала несколько глотков шампанского.

— Мне так показалось, — буркнул Клаус, уже немного успокоившись. — Что насчёт ваших отношений?

— Их никогда не было и не будет ни с ним, ни с тобой, ни с кем бы то ни было ещё. — Кэролайн с грустью во взгляде посмотрела на толпу, затем посмотрела на него. — Я знаю, что ты влюблён, но поверь, тебе не нужна такая, как я, поэтому я хочу быстрее уехать и только поэтому вызвала Тристана. Ни тебе, ни мне не нужны перемены в жизни. Ни я и ни ты не готовы к ним.

— Говори за себя, дорогуша, — Клаус поддался к ней и коварно улыбнулся, — ты чувствуешь то же, что и я, Кэролайн.

— Нет, — Кэролайн отрицательно покачала головой, — не чувствую, Клаус. Я давно уже ничего не чувствую. А твои прикосновения просто не так мне противны, как остальные, не более.

— Расскажешь почему? Сказала «А» — говори «Б», — упрямо заявил Клаус.

— Это давняя история, когда я была ещё человеком. Довольно распространённая и избитая, но оставила сильный осадок в моей душе, а когда я стала вампиром, отвращение лишь усилилось. — Клаус втянул в себя воздух и шумно выдохнул, уже подозревая, что с ней случилось.

— Если тебе больно вспоминать, то я не буду настаивать…

— Нет, — печально улыбнулась Кэролайн, — сейчас я поймала себя на мысли, что хочу в первый раз кому-то излить свою душу — тебе, Клаус… Мне было четырнадцать, когда моя мать умерла. Я осталась с отчимом. Как же я ему доверяла и любила как родного отца. Одним зимним вечером он попытался надругаться, но мне удалось сбежать из дома. Меня спасла домработница, которая зашла как раз вовремя в мою спальню. Это было настолько мерзко и противно, что я долгое время слонялась по лондонским улицам, страшась любого прохожего, умирая от голода, холода и жажды. Дар предвидения мне достался от бабушки, но мать всегда называла это проклятьем. Мне пришлось стать уличной гадалкой, чтобы заработать себе на хлеб. Вот и вся история.

— Мне жаль, но не все такие, как твой отчим, — заметил Клаус. Его сердце сжалось от жалости к ней. Он с ужасом представлял, что ей пришлось пережить, и теперь это ещё больше всё усложняло.

— Он был моей первой жертвой, когда я стала вампиром, — усмехнулась Кэролайн, поднимаясь, — и последней, когда я не корила себя за убийство, так что не жалей, Клаус.

— Но из-за этого ты никого так и не смогла к себе подпустить и довериться. В тебе клокочет ещё боль, Кэролайн. Позволь мне убрать её из твоего сердца. Останься ещё со мной. — Клаус встал вслед за ней и взял её ладонь в свою. Он поднёс её к губам и запечатлел жаркий поцелуй на тыльной стороне. — Ты не пожалеешь.

— Мне пора, — она осторожно освободила свою руку, — я обещала Ребекке помочь с выбором платья на бал.

— Но ты не сказала «нет», — догнал её его голос уже на выходе из мастерской. Кэролайн так и не остановилась, как всегда оставив Клауса в недоумении, но теперь картина стала проясняться, и это немного успокаивало Клауса.

***

Клаус постучал несколько раз в её дверь и, не дождавшись ответа, вошёл в комнату, решив оставить очередной подарок и сделать Кэролайн сюрприз. Поставив огромную коробку, в которой находилось платье, что он так долго выбирал, Клаус решил всё же оставить ей записку. Взяв с прикроватной тумбочки блокнот и карандаш, он написал размашистым почерком:

«Надеюсь, ты всё же останешься на бал и подаришь мне танец.

С любовью, Клаус».

Он постоял немного над своим подарком, и его взгляд невольно упал на подушки. Клаус вспомнил, что она спрятала какие-то рисунки, когда он ворвался к ней в комнату. Руки сами потянулись туда. Под подушками действительно находилось несколько листов с цветными рисунками, от которых у Клауса перехватило дыхание. Страсть зашкаливала на них. Они с ней, словно обезумевшие от желания, предавались любви вдвоём.

— Лгунья, — прошептал сам себе Клаус, — вот от чего бежишь, любовь моя…

Он заново пересмотрел рисунки по очереди: на первом она смотрела на него со всей страстью, находясь под ним в его кровати, на втором она сидела на его бёдрах и смеялась полностью нагая, а на третьем они вместе лежали на песке и ласкали друг друга, на том самом берегу у моря, что совсем недавно Кэролайн изобразила на мольберте.

— Интересно, как давно ты знала? — задал сам себе вопрос Клаус. Создавалось подозрительное ощущение, что с самого начала.

Хотелось немедленно разыскать обманщицу и ткнуть ей в лицо этими рисунками, но неожиданно для себя он понял, что желает продолжить её игру. Возможно, тогда Клаус наконец добьётся результата. Он подозревал, что, если сейчас выведет её на чистую воду, Кэролайн ускользнёт из его рук незамедлительно, наверняка даже не станет дожидаться приезда Тристана и сама уедет. Как бы в подтверждение его догадок зазвонил телефон и Элайджа сообщил, что встретил в аэропорту Тристана и Аврору и скоро они будут в «Бойне».

Клаус улыбнулся и убрал рисунки на прежнее место, думая, что Аврора может неплохо послужить ему в этом пикантном деле. Он посмотрел на коробку и всё-таки решил забрать свою записку. Да и потом, Кэролайн навряд ли умела танцевать, учитывая ненависть к посторонним прикосновениям.

Она не спустилась к вечеру на ужин, и Клаус разочарованно поглядывал на лестницу, что не ускользнуло от внимания Авроры, но, к его облегчению, она додумалась не съязвить ничего по этому поводу. Тристан пытался позвать Кэролайн к столу, но она не открыла ему дверь, крикнув, чтобы её не беспокоили. Такую же картину Клаус наблюдал на следующий день вплоть до бала, и даже Ребекке она не открывала дверь целый день, что стучалась к ней несколько раз. Клаусу безумно хотелось ворваться к ней в комнату, как тогда, но Аврора не отходила от него ни на шаг. Этой ночью ему пришлось уйти из дома после ужина или же он бы не удержался и свернул бывшей любовнице шею. Наутро Аврора уже караулила его с миленькой улыбкой, придуриваясь, что ничего не понимает, но Клаусу пришлось подыграть ей.