Бунтарка (СИ)

- Но ты сам решил поехать и даже великодушно предложил меня подвезти.

Бэн глубоко вдохнул, затаил дыхание и резко выдохнул:

- Да. Ты права. Я сам во всём виноват.

- Так-то лучше. – Бекк потёрла плечи, - жаль печка не работает.

- Ты замерзла?

- Есть немного.

Бэн снял с себя рубашку и протянул девушке. Она вопросительно посмотрела на него.

- Всё в порядке, - сказал Бэн, - у меня в сумке есть ещё футболка-поло.

Бэкка натянула рубашку и поджала ноги под себя:

- Трудный денёк, да?

Бэн ничего не ответил, только ухмыльнулся. Если бы она только знала, на сколько трудной стала вся жизнь Бэна. Вместо этого он сказал:

- Утром было хуже.

Бекк улыбнулась и повернулась всем телом к Бэну:

- Почему ты вечно такой хмурый? Что ты за человек? Не говори! Я угадаю! Ты родился в бедной семье, у тебя трое братьев, мама пианистка, а папа учитель в школе. Ты был старшим… нет, средним сыном в семье и всегда пытался завоевать расположение отца! Поэтому ты пошёл по его стопам, и сейчас работаешь учителем истории в какой-нибудь захудалой школе.

- Почти. – Бэн улыбнулся, казалось в первый раз за сто лет, - У меня нет братьев и сестёр, как и нет отца.

- Так не бывает. Отца не может просто не быть. Либо он умер, либо он тебя бросил.

- Лучше бы он умер…

- Расскажи. Ты помнишь его?

- Да, конечно помню. Он ушёл, когда мне было одиннадцать. Без скандала, без каких-то объяснений. Просто заглянул ко мне в комнату, пожелал спокойной ночи и всё. Утром его уже не было.

- А мама?

- Мама сказала, что отцу пришлось уехать ненадолго. В первое время я очень ждал его, писал письма, которые мама обещала отправить, но как-то вечером я не мог уснуть и решил заглянуть в родительскую спальню. Тогда я увидел, как моя мать плачет. Я думал, она не умеет плакать, она всегда была сдержанной, не повышала голос и не позволяла повышать его никому в её окружении. Маму уважают в нашем городе, а некоторые даже побаиваются. Тогда я понял, что отец не вернется, понял, что он бросил меня, бросил маму, и хоть она кажется стальной леди, на самом деле её душа была сломлена.

Бэн прервался, посмотрел в окно, о чём-то задумавшись, потом продолжил:

- Для мамы я стал той самой соломинкой, которая помогала держаться ей на плаву. Я старался быть хорошим сыном. Старался прилежно учиться, чтобы получить стипендию в колледже и выбрать «правильную профессию» вместо того, чтобы брынчать на гитаре.

- Что плохого в брынчании на гитаре? Курт Кобейн3 вошел в историю своим талантом.

- Ну а ты? Откуда ты взялась такая?

- Вечер перестаёт быть томным. Ты действительно хочешь узнать о моей жизни?

- А почему бы и нет?

- Ну, у меня всё не так уж интересно. Я родилась и выросла в городке Блумингтон, штат Индиана. Мама работала частным учителем по фортепиано, отец был военным. В 2012 их не стало. Автокатастрофа.

- Сожалею.

- Да, спасибо. Родители много вложили в моё воспитание. Я полюбила искусство и у меня даже почти была своя галерея.

- Что значит «почти»?

- У меня было 30% акций, то есть я была совладелицей «Гранвальд Галери», наследство моей мамы.  Всего учредителей было 4, за одного из них я чуть не вышла замуж.

- Служебный роман?

- Можно и так сказать. У него было только 20% акций. Питер очень красиво ухаживал и через два месяца мы съехались, тем более, что мне было жутко жить одной в родительском доме.

Галерея занималась скупкой и продажей картин, часть вырученных денег мы жертвовали в фонд святой Надежды для детей больных раком, потом, когда я не смогла посещать собрания директоров, я передала все свои акции Питеру, чтобы его голос был решающим. Спустя какое-то время деньги на детей больше не выделялись, причем узнала я об этом случайно, в разговоре с матерью-настоятельницей церкви при онко-больнице. Конечно, я потребовала объяснений от Питера, он сказал, что сейчас в галерее не лучшие времена и как только дела станут получше, пожертвования возобновятся.

- Для тебя это так важно? Не знал, что ты так любишь детей.

- Я люблю жизнь. Дети, которые находятся в этой больнице по-настоящему ценят и любят жизнь. И если эти деньги помогут, хоть на мгновение продлить жизнь этим детям, значит всё не зря. В прошлое воскресенье Питер улетел в Нью-Йорк на встречу с новым художником, который предлагает свои картины. Я поступила некрасиво, заглянув в его е-мэйл. Он не подозревает, что я знаю его пароль. Хотя, теперь, наверное, догадывается. Я прочла его переписку с девушкой из интернета. Оказывается, они уже полгода флиртуют друг с другом в письмах. И наконец, они решили встретиться…

- В Нью-Йорке.

- В Нью-Йорке, - подтвердила Бэкк. – Я не знала, как реагировать. Решила, что будет справедливым, если я заберу свою часть бизнеса. Я пришла в офис галереи, открыла сейф, код я еще помню, и забрала все деньги из сейфа. – Бэкк похлопала по рюкзаку.

- Восемьсот тысяч?

- Откуда ты знаешь? Ты рылся в моих вещах? – Бэкк отпрянула к двери.

- Ты Ребекка О’Конал?

- Да, это я. Только не говори, что ты из…

- Полиции, - закончил за нее Бэн.

5.

Бэкк не знала, как реагировать. Она догадывалась, что Питер прилетел из Нью-Йорка и обнаружил пропажу и, судя по всему, уже сообщил о ней в полицию.

- Значит, ты всё знал?

- Нет, я не знал. Я вспомнил вчерашнюю ориентировку. Теперь я понял, почему твоё лицо мне кажется знакомым.

- Теперь ты арестуешь меня?

- Я не знаю, что мне делать. Это мой долг. Не знаю. Если всё, что ты мне рассказала правда, то у тебя все шансы на минимальный срок, тем более, если ты вернешь деньги. Ребекка, ты преступница. Ты украла 800 тысяч долларов у Галереи, не у Питера. Он не имеет контрольный пакет акций, а значит, у него ты украла лишь половину.

- Я не верну деньги.

- Еще как вернёшь. Сейчас мне стало ясно, почему ты ни разу не выпустила из рук свой рюкзак.

- Бэн. Послушай меня. – Ребекка снова подвинулась к нему, - Я хочу увидеть Орлеан, потратить немного денег на веселье и отдать остальное в фонд Св. Надежды. Ты должен мне помочь сделать благотворительный взнос инкогнито.