С любовью не играй

Саманта с трудом удержалась от вопроса: «А после? Или вы уже никогда больше не скажете мне ничего приятного?»

Усилием воли прогнав эту предательскую мысль, она хлопнула в ладоши, как бы призывая обоих к порядку, и сказала:

— Если не возражаете, начнем с миссис Хиггис. — Саманта сделала два шага взад-вперед в углу лифта, который уже считала исключительно своей территорией. — Этой женщине восемьдесят лет, — продолжала она. — Может, даже больше. Она никому не открывает своего возраста. В этом домике она прожила уже полвека. Как, впрочем, и все остальные.

Девушка на мгновение замолчала, размышляя, продолжать ли ей этот разговор или нет. С одной стороны, она раскрывала личную информацию о своих друзьях. Но делала это с единственной целью — подтолкнуть Говарда к мысли, что все они — живые люди. А с другой, давала ему в руки оружие, которое он мог использовать против тех, кому она хотела помочь.

— Бриджит Хиггис, — повторил Говард. — Старожил Кейп-Мэя. Что же дальше?

Саманта прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать лишнего. Но затем все-таки решилась довериться Эллиоту. Нет, он не использует полученную от нее информацию во вред пожилым людям! Кроме того, зная, с каким вниманием Говард относится к своей матери — человеку, бесспорно, несговорчивому и упрямому, — Саманта подумала, что, возможно, ей и удастся несколько смягчить его сердце. И она быстро заговорила:

— Муж Бриджит умер больше двадцати лет назад. Детей у нее нет. Есть только племянница, которая живет в Канзасе. Она навещает тетку каждое лето, и та обещала передать ей в наследство свой дом. Бриджит провела лучшие годы своей жизни на берегу океана. Первый звук, который доносится до ушей Бриджит Хиггис, когда она просыпается по утрам, это плеск прибрежной волны. Под него же она и засыпает. Поэтому не может представить себе жизни в Канзасе, который расположен на полпути между двумя океанами. Кстати, то же самое относится и ко мне. Бриджит, будучи в здравом рассудке, отлично понимает, что не может истратить на себя деньги за дом, который намеревалась завещать племяннице.

Саманта перевела дух. Говард предпочел не уточнять, что, независимо от того, купит ли Бриджит новый дом в Канзасе или просто переедет туда, деньги, в конечном счете, все равно достанутся ее племяннице. Ибо с первых слов Саманты понял, что разговор пойдет не о деньгах. Дело касалось живых людей. Тех самых, о которых Говард, по правде говоря, не задумывался, планируя переселить их в другое место. Ему казалось, что солидная компенсация перевесит любые другие соображения. И вот теперь совершенно неожиданно для себя Эллиот понял, что Саманта имела все основания невзлюбить его.

— А мистер Пантони? — мягко спросил он.

Легкая улыбка промелькнула в уголках губ Саманты при упоминании о Рикардо Пантони — приземистом, кругленьком человечке с обширной лысиной на голове и раскатистым голосом.

— Мистер Пантони — фанатичный любитель оперы, — объяснила она, вспоминая свой последний визит к этому симпатичному итальянцу. Тогда ей с трудом удалось достучаться в дверь, из-за которой доносились звуки моцартовской «Свадьбы Фигаро». Саманта не преминула рассказать об этом Говарду, нарисовав совершенно уморительную картину: — Он не только слушал запись оперы, но и во весь голос подпевал каждой арии. Ему вторил отчаянным воем пес по кличке Пуччини. Они упивались своим исполнением. Как я узнала, такое повторялось каждый день. Но никто не жаловался. Ибо его единственный сосед справа оказался тоже большим поклонником оперы. А миссис Кейси Дойл, живущая в доме слева, почти совсем глухая. Мистер Пантони уверен, что нигде больше не найдет столь подходящего для себя места.

— Итак, меломан поет под аккомпанемент собачьего воя. Это начинает выглядеть даже занятно. А как в отношении Кейси Дойл? Почему она отказалась принять мое предложение?

Саманта открыла было рот, но Говард остановил ее:

— Секундочку, постараюсь догадаться. Значит, так. Глухая Кейси дает уроки игры на фортепиано глухим ученикам и боится потерять свою клиентуру, переехав в другой район Кейп-Мэя.

— Знаете, Говард, я ведь могу действительно вас возненавидеть! — заявила Саманта. Она сделала движение по направлению к кнопочной панели, но вновь натолкнулась на предостерегающе поднятую руку Эллиота. — К вашему сведению, Говард, — как ни в чем не бывало продолжала Саманта, — Кейси Дойл — очаровательная старушка. В начале прошлой зимы она сломала бедро и все же упрямо отстаивает свою независимость. Ее дочь настаивает на том, чтобы Кейси продала дом и переехала к ней. А там, помимо дочери, живет еще ее муж и пятеро детей. Приняв ваше предложение, миссис Дойл не будет иметь иного выбора, нежели согласиться с требованиями дочери. Какая у нее после этого начнется жизнь, нетрудно себе представить!

— Все это выглядело бы совершенно иначе, если бы не вмешались вы. Я говорю не только о миссис Дойл, но и о всей троице. Ведь именно вы сбили их с толку! — Говард замолчал, потом вытянул вперед руку и сказал уже с явным раздражением: — Саманта, вы суете нос не в свое дело! И отлично знаете это, не правда ли? Я предлагаю этим людям деньги, на которые они могут жить по своему усмотрению где угодно. А то, что им предлагаете вы, — не что иное, как тактика затягивания. В конечном итоге всем троим придется сдаться. Либо в силу слабого здоровья, либо под давлением своих семей. А между тем…

— Между тем, — перебила его Саманта, — я затягиваю начало строительства вашего отеля. Что, вероятно, обходится вам недешево. Поэтому не старайтесь уверить меня в том, что действительно заботитесь об этих людях. Я не клюну на подобную приманку!

Но тут Саманта спохватилась, что здесь никто не оценит ее чувств и эмоций. И когда она вновь заговорила, ее голос звучал уже значительно мягче:

— К сожалению, вас не было рядом, когда я несколько недель назад зашла к Кейси, Рикардо и Бриджит. Вы не видели, как Кейси — эта в высшей степени гордая женщина — зарыдала и рухнула на пол. Ибо ее дочь отказывалась перевезти к себе в дом кровать Кейси, на которой она проспала вместе с мужем всю супружескую жизнь.

Говард заметил в глазах Саманты слезы. Некоторое время он молча размышлял. Следовало забыть об идее отделаться от «ужасного трио» простым увеличением денежной компенсации. Саманта права, подумал Эллиот. Не все на свете измеряется долларами. Правда, во всех подобных случаях обладатели собственности, мешающей возведению новых зданий, не оказывались на улице. Они получали возможность спокойно переехать в другое место и построить себе новые дома. Либо, воспользовавшись выплаченной Эллиотом немалой денежной суммой, выходили в отставку и жили безбедно.

А сейчас собственности должны были лишиться очень старые люди, которые ни под каким видом не хотели переезжать. И это было неприятно. Ведь он был Говардом Эллиотом, который не привык менять своих планов.

Говард оторвался от стенки и сделал два осторожных шага к стоявшей в противоположном углу кабины Саманте.

— Мы можем помириться, Саманта? — спросил Говард, положив ладонь на ее руку.

Девушка взглянула на руку, потом в лицо Эллиота, стараясь угадать, действительно ли история этих людей его тронула? А если да, то по-прежнему ли он намерен дать распоряжение своим юристам ускорить завершение дела и снести домики? Или он просто хочет оградить от всех этих скандальных процедур ее, Саманту Ричардс?

— Помириться? — переспросила она. — Каким образом?

Говард улыбнулся, заметив ее смущение.

— Мы можем спокойно все обсудить, — ответил он, игриво барабаня кончиками пальцев по гладкой коже ее руки. — Конечно, мой ответ может вам не понравиться. Но все же надо было спросить, что я намерен предпринять, убедившись в напрасной трате времени на переговоры с «ужасным трио». И это при том, что командиром с той стороны были вы.

Она отвела взгляд.

— Не будьте смешным, Говард. Я предложила свои услуги только в составлении письма вашим адвокатам. У несчастных больше не было никого, кто мог бы им в этом помочь. И еще раз прошу вас прекратить называть их «ужасным трио». Это оскорбительно!