Любовь и смута

- Симон, ну-ка помоги перенести её в повозку! - кивнула слуге Юстина.

Симон с недоумением посмотрел на неё, и не думая двигаться с места.

- Ты что, оглох, отвезем её в обитель, может ещё выживет.

- Сестра, ты ополоумела? Мы проехали большую часть пути, и теперь должны возвращаться? Я вам не нанимался весь день мотаться между городом и монастырем!

Сестра Юстина смолкла, не зная, что ему отвечать на это.

- Ох! - выразительно покачала головой Дидимия, не переставая удивляться безответности своей подруги. Она сняла кольцо с пальца Альберги и протянула его Симону. - Вот это придаст тебе сил для свершения доброго дела, безбожник проклятый?

- Ты ещё поругайся! - проворчал Симон, разглядывая сокровище. - И то верно, грех не помочь, - тут же кивнул он, пряча перстень за пояс.

- И как это она ещё не отдала Богу душу, - вполголоса заметила сестра Юстина.

- Видать, кто-то крепко привязал, - отозвалась словоохотливая Дидимия.

Альберга не слышала их и уже ничего не чувствовала.

Её душа блуждала в кромешной тьме, в тщетных поисках той дороги, которая должна была навсегда увести её прочь от тягот земного бытия. А когда душа уставала и отчаивалась, то вновь и вновь возвращалась, чтобы согреться и набраться сил, к трепетному живительному огоньку любви, что горел в её сердце.

Глава 11. Обитель.

Нынче у Юстины, инокини монастыря святой Агнесс, выдался весьма хлопотный денёк, и сейчас, после всей его суматохи и всех тревог, она едва ни падала от усталости. А ведь близится Великий пост и ей надлежит успеть потрудиться и о своей душе. Где же взять дней и ночей на все дела, что она должна совершить во имя Божье?

Забота о несчастной полуживой, истекавшей кровью посреди дороги женщине отняла много времени, и Юстина со своей помощницей едва подоспели в срок в Эссенский дворец к роженице, но, слава Милосерднейшему, графиня благополучно разрешилась от бремени и на радостях не только простила их задержку в пути, но и щедро одарила монастырь. А ведь случись беда с младенцем или его матерью, гнев графа был бы сокрушительным, ему ведь и епископ не указ. Милость Божья в который раз явила себя, а если незнакомка выживет, то воистину благость Вседержителя пребывает с нами.

Чтобы с надлежащим вниманием и тщательностью следить за состоянием тяжело болящей новенькой, сестра Юстина почла необходимым заночевать в лечебнице. Войдя в большую комнату с черневшими нишами окон в восточной стене, она поставила светильник на возвышавшийся в центре лечебницы мраморный столик-подставку и окинула взглядом своих подопечных.

 Сестра Сигилла не спала, её как обычно одолевала бессонница, но она лежала спокойно, закрыв глаза, погруженная в свое привычное молитвенное правило.

При взгляде на новенькую сестра искренне возрадовалась — Господь явил чудо - женщина пришла в сознание и теперь лежала с открытыми глазами, глядя в ночной сумрак окна, и не замечая происходившего вокруг, словно её душа всё ещё пребывала в потустороннем мире.

Юстина поспешно приблизилась к постели незнакомки. Сестра потрогала лоб болящей - он был холодным и чуть влажным. Удары сердца мерно и ясно прослушивались в биении тонкой сердечной жилки на шее.

- Расскажи-ка мне, сестрица, что ты сейчас чувствуешь? - осведомилась Юстина у своей подопечной.

Молодая женщина посмотрела на неё невидящим взглядом.

- Ничего, - бросила она еле слышно и закрыла глаза. Да, ей сейчас трудно разговаривать, но Юстина должна точно знать, что происходит с болящей, чтобы поставить её на ноги.

- Это неправда, ты чувствуешь сильную боль, так?

Новенькая открыла глаза и взглянула на своего лекаря теперь уже вполне осмысленным взглядом, в котором мелькнуло даже нечто вроде досады.

-  Итак, какого рода боль ты ощущаешь? Словно тебя жгут изнутри горячие угли или словно давят железные тиски? - продолжала вопрошать лекарь.

- Дайте воды, - попросила молодая женщина.

- Я знаю, сестрёнка, что тебя мучит жажда. Поведай мне о своей боли и, если всё идет как надо, получишь желаемое.

-  Не знаю... - неохотно отвечала незнакомка, - наверное, словно тиски, - добавила она после недолгого молчания.

Юстина вновь радостно возблагодарила в своих мыслях милосердного Христа и взяла со стола приготовленное для молодой женщины питьё в маленькой чашке.

- Вот, испей, - сестра помогла женщине приподнять голову.

Сделав жадный глоток, болящая тут же поморщилась и отвернулась от лекарства.

- Эта трава называется моли, именно она дает такой привкус. Не капризничай, любезная сестра, будь добра. Ты должна это выпить.

Послушно допив целебное снадобье, новенькая устало опустила голову на подушку, закрыла глаза и сразу уснула. Так и должно было быть, лечение проходило успешно, что очень радовало лекаря.

«О, прародительница, из-за твоего легкомыслия и любопытства женщины подверглись божьему гневу, он сделал их зависимыми от мужчин и обрек в страданиях рождать на свет потомство. Но мужчинам этого мало, они вынуждают нас страдать ещё и от их собственной жестокости, от которой женщин не спасает даже молодость и красота,  - с горечью подумала Юстина, глядя на молодую женщину, на теле которой после надругательств и побоев, казалось, не осталось живого места. - Да что красота, если мужчины не щадят даже младенцев, собственных детей! Господь милостивый, помоги ей забыть все зло и страдания, что она испытала в своей жизни. Да простит она своего мужа, и да обретет она в нашей обители душевный покой...» - так размышляла благочестивая инокиня, укладываясь на свою постель, и вскоре сон смежил её веки.

Рано утром Юстину разбудил колокол к заутрени. После краткой молитвы и скорого омовения сестра надела поверх рубахи накидку и направилась в храм, куда уже спешили и все остальные монахини.