Я - твое поражение (СИ)

У палатки дежурил верный Гарпал, несмотря на поздний час, упорно стоял у входа, не доверяя важный пост даже своим подчинённым. Заметив нас издали, поклонился.

- Обитатели шатра в безопасности, мой царь, я лишь распорядился принести им воды и немного хлеба. Жду ваших приказов.

- Продолжай так же честно служить мне друг и сменись, отдохни. Я думаю никто не осмелиться обидеть женщин и детей великого царя, ведь я беру их под своё покровительство.

Отодвинув тяжёлый полог вошёл, приглашая меня следовать за собой. Внутри горело несколько ламп, десять женских фигур усевшихся в круг, мерно раскачивались из стороны в сторону, ударяя себя по щёкам и негромко читали молитву.

- Приветствуйте царя македонского, Александра.

Крикнул Гарпал, но войти сам постеснялся. Быстро завесив полог, остался снаружи. Нас было двое и царский наряд, усыпанный золотом сверх меры, сбил несчастных женщин с толку. Сидящая в центре почтенная старуха, воя, кинулась мне в ноги, обнимая, запричитала на старо-персидским. Ты был не слишком силен в языках, потому ничего не понял из её воплей, я пояснил.

- Эта женщина – мать Дария, Сисигамбида, она приняла меня за царя, и воздала положенные почести как победителю. Даже не знаю, как ей сказать об ошибке.

- И не надо!

Воспользовавшись услугами одного из слуг, евнуха, как я заметил, ты склонившись поднял дрожащую от страха, женщину.

- Не переживай мать, ты все сделала правильно. Он тоже Александр, моя вторая половинка.

Евнух передал твои слова, и тогда женщина издала пронзительный вопль, попыталась вновь упасть на колени, ты не дал, успокаивая, заботливо подвёл к переносному стульчику. Усадил, опускаясь рядом, поглаживая руку, на плохом персидском, заговорил.

- Ваши жизни и ваша честь для меня так же важны как и собственные. Потому никто вас не обидит, и все будут воздавать царственные почести. Только скажи мне, почтенная мать, как я должен поступить с вами.

Женщина немного успокоившись, лишь спросила о участи Дария.

- Он храбро сражался, но был вынужден отступить.

- Бежал?

- Да, в горы. Надеясь собрать новую армию.

Царица прошила тебя взглядом цепких черных глаз и отвернувшись, промолчала. Она постаралась не показать своего беспокойства, гордо сидела выпрямившись в спине. К ней подошла другая обитательница шатра, как мне сказал евнух любимая жена Дария, в длинной густой чадре и платье полностью скрывающим фигуру, тихо заговорила с тобой. Евнух пояснил.

- Великая царица Сисигамбида и царица Статира принимают покровительство Александра и готовы отдаться под его защиту. Они лишь просят разрешения удалиться в изгнание.

- Зачем?! - Не понял я. - Неужели они считают себя заложниками?

- Согласно обычаям нашей страны, жить под одной крышей с новым победителем эти женщины могут только в одном случае, если царь возьмёт в жены царскую дочь. Прекрасноликая царица Статира отдаст Александру старшую дочь, которая достигла брачного возраста, но, только для законного брака.

- Хорошо, - не думая о последствиях, брякнул ты и обернувшись пояснил. – Ну, раз у них так положено.

Я согласно наклонил голову, сказав себе – время любовных безумств прошло, если я хочу сохранить своё влияние должен, подобно Дарию, отступить.

Выйдя и направляясь к себе, решительно отклонил твои просьбы о совместной ночи, мотивируя тем, что ноют отбитые бока и мне надо немного отлежаться. На самом деле, хотел оставшись один, выдавив из сердца боль, подумать о новой жизни, ведь дорога на Вавилон теперь открыта и сказочный город ждёт нас.

========== 16. Дарий. ==========

Я ошибся. Думая, что ты тотчас бросишься к прекрасным финиковым садам столицы Персии, волей богов лишённой своего правителя. Вместо этого, мы продолжили поход на юг, отрезая от моря последние порты, и только в Газе, взяв приступом непокорный город, остановились на зимовку. К тому времени наша сексуальная жизнь совсем расстроилась, виноваты были оба, ты слишком нетерпелив, я чересчур напряжён. Вечерами оставшись наедине, отдав привычным ласкам немного времени, мы словно чужие укладывались под одно одеяло и засыпали. Спустя неделю после обустройства на новом месте, немного выпив для храбрости, ты попытался восстановит утраченные чувства, отчего игриво поглаживая меня, засыпал поцелуями.

- Попробуем?! Я так давно не был в тебе!

- Хочешь?

- Спрашиваешь, я каждую ночь вижу тебя обнажённого во сне, мои фантазии заводят так далеко, что я едва сдерживаюсь чтобы не набросится на тебя, отдыхающего.

- Ладно.

Твои губы, все такие же требовательные, неистовые, принялись выцеловывать крошечные островки на моих плечах и шее. Раньше хватало одного прикосновения, чтобы я завёлся, застонал, бурча тебе о сокровенных желаниях, теперь же я просто лежал на спине и послушно принимал знаки внимания, совершенно не реагируя на них.

- Филэ?

- А?

- Я люблю тебя.

- Я тебя, тоже.

И снова ничего, никаких сумасшедших порывов, никакого азарта. Мы словно обменялись пустыми привычными словами, как супруги, прожившие в браке пятьдесят лет, знающие друг друга вдоль и поперёк, не ждущие уже ничего нового.

- Филэ, Филалександр! Радость моя, счастье!

Бессвязно шепча, принялся расстёгивать крепкие золотые фибулы на плечах, кому ты это говорил: мне или воображаемому любовнику? Возможно, прикрыв глаза ресницами рисовал себе иной образ? Обольстительной девушки? Прекрасного юного грека, перса, египтянина? Кто он? Мой пока невидимый соперник, неужели я настолько ослаб, что готов отдать ему победу даже не поборовшись за неё? Пересиливая себя глубоко вздохнул.

- Александр! Мой Александр!

Чувствуя, как от собственных страхов начинаю возбуждаться, притянул, отвечая на поцелуи.

- Никому, никогда! Не отдам! Только мой!

Поняв исходящий от меня импульс, ты встрепенулся, уголки губ приподнялись в улыбке, а в глазах мелькнуло торжество.

- Не бойся, я буду нежен.

- Уж постарайся!

Череда последовавших подготовительных движений подвели нас к черте, за которой есть только один итог. Приподнявшись, я страстно целовал твои губы, вплетал пальцы в густые золотистые кудри. Не давая свободы, словно насильно привязывал к себе невидимыми нитями. Ты говорил будто бы готов сразиться с Зевсом за обладание мною, глупец, это я готов был драться с целым светом, за возможность вот так безоглядно ласкать тебя, тяжело дышать, принимая вес твоего тела, чувствовать, как упирается в меня твой горячий член. За такое, я готов был послать в Тартар любого, потому что ты – мой мир. Отними его и у меня ничего не останется!

- Гефестион, ты такой влажный! Такой горячий!

- Так возьми меня, хватит мучать!

Немного приподняв мою талию, ты стал медленно пробиваться в узкий проход, задыхаясь от охватившего тело сладостного возбуждения, на лбу собрались упрямые складки, шея пошла красными пятнами.

- Расслабся, жмёшь сильно!

- Я стараюсь!

Закусив нижнюю губу, чуть ли не до крови, раз за разом пытался пробиться к желанному местечку, но, мои мышцы словно одеревенели. В ушах стоял твой крик – предатель! Вспомнились отборные ругательства и боль от ударов. Неужели я позволю страшным воспоминаниям одолеть себя. Если сегодня наше соитие не удастся - ты бросишь меня, ведь терпение не бесконечно. И так уже два месяца живём без секса! О боги помогите! Я принесу вам самые роскошные жертвы, Зевс, Дионис, Гефест и Асклепий, я хочу быть любимым! Александр - моя жизнь! Схватив лежащий в изголовье платок, торопясь, завязал себе глаза, сейчас мне необходимо было отвлечься, придумать тебя иного, - доброго, внимательного, такого как когда-то в Миезе и в Пелле.

Смогу, я же несмотря ни на что, люблю тебя!

- Так филэ, очень хорошо!

Отрывисто выдыхал ты, и я чувствовал, как твоё естество медленно продвигалось в тесном канале, как нажимая на разведённые бедра, ты помогал себе всей массой тела. Хрип от напряжения, как будто вонзили нож в спину; пальцы, раскалённые, злые, впивающиеся в мои бедра. Завтра там будут синяки. Пусть! Я не боюсь боли, только бы… только бы…это все побыстрее… закончилось! И когда я осознал своё тайное желание, платок промок от слез, потому что это был конец. Глупое тело отказывалось понимать скорбь хозяина, оно изгибалось, дрожало, оно выталкивало из себя то, что раньше связывало нас неразлучно.