Я - твое поражение (СИ)

- Называй как хочешь, но я все равно не позволю!

- Желаешь смерти?! Филэ?! Я казню тебя перед войском! Пусти, дрянь!

- Оставайся на месте, безумец! Клянусь Гефестом, ещё шаг и я подниму на тебя меч!

- На меня? Предатель, персидский шпион! Враг, взращённый мною у самого сердца!

Дав знак Клиту стащить тебя с коня, и держать в медвежьих объятья, полностью доверившись опытному воину, я с гетайрами бросился уничтожить оставшихся воинов, пытавшиеся хоть как-то противостоять озлобленным поражением врагам. Добивая сопротивление, выкинул из головы то, что меня ждёт после боя. Хотел одного, закончить наконец битву.

И я её закончил. Оставив после себя поле усеянное мёртвыми и ранеными, кричащими от боли. Приказал, подбирать своих и добивать персов, проводил довольным взглядом ряды лекарей с длинными ножами из обоза, сноровисто взявшихся за дело. Сегодня будет много разговоров, ведь, мы сокрушили непобедимое войско Дария. Принеся на алтарь победы, не слишком много крови. Триста македонцев.

Триста!

Тогда как персов по нашим подсчётам погибло около десяти тысяч!

Такого ещё в истории не было, приказав историку записать обо всем произошедшем в деталях, не упуская даже мелких подробностей, особо выделить таких колоссов как Парменион и его сыновей Филоту и Никанора, подвиг Клита, ещё раз обошёл поле сражения. Вдали чернел брошенный обоз царя Дария, разгорячённые схваткой солдаты быстрее меня добрались до него и сейчас оттуда доносились жалобные крики насилуемых женщин и визгливые завывания слуг.

- Пусть. – Решил, - они это заслужили. Пусть наслаждаются.

- Гефестион! Как поступить с семьёй царя?!

- Какого царя?

Не понял я речи одного из телохранителей.

- Царя Дария?! Шатры его жены и матери, вот-вот подвергнуться разграблению.

- О, нет! Бери всех кого можешь собрать и беги туда, я тоже буду, скоро.

Как я мог забыть о самом главном, убежав, Дарий бросил самое главное – свою семью. Царскую семью! Представив, что могут сделать наши солдаты с утонченными царскими жёнами и дочерями, вскочил на свежую лошадь и карьером помчался в обоз. Успел, посреди плачущего и орущего бедлама, как на островке стояли покрытые плотными парчовыми занавесями шатры, нежно-синего цвета с золотыми узорами.

- Выставить охрану.

Указав, где расставить воинов, принялся носиться вокруг временных жилищ, криками и пинками отгоняя особо ретивых, охочих до золота и женщин.

- Убью каждого, кто приблизиться, более чем на пятьдесят шагов.

Меч, недавно побывавший в битве, бурый от пролитой крови угрожающе поднят над головой.

- Гефестион!

Это был Гарпал, по причине недавней раны не участвующий в битве, пришёл мне на помощь.

- Доверься мне, я послежу за порядком. Клянусь всеми богами, не допущу грабить царские шатры. Мои люди, а их больше сотни, будут стоять рядом с твоими, пока Александр не решит судьбу пленников. Отдохни, ты едва на ногах держишся.

- Друг мой! Я отплачу тебе однажды, за эту услугу.

Действительно, устал смертельно, битва закончилась три часа назад, а я ещё и дух не перевёл, устраивая неотложные дела. Благодарный Гарпалу, с трудом забрался на лошадь и медленно поехал к твоей палатке, сил не оставалось и если бы меня там ждал предательский удар кинжалом, не свернул бы с пути.

- Сколько тебе заплатили? Говори, изменник!

Ты бросил мне в лицо.

- Перестань орать глупости, Александр, Деймос властвует над твоим сознанием. Мы были в окружении и продолжи преследование, рисковали бы жизнями! Нас перебили бы в горах!

Ты, только что вернувшись с экстренного совета полководцев, казался невероятно зол и раздражён. К тому же успевший изрядно нагрузиться вином. Не переодевшись, в грязном хитоне и рваном плаще, расхаживал по палатке, желая выплеснуть на кого-то своё разочарование.

- Не Деймос сдерживал меня, угрожая мечом. Я должен казнить тебя за предательство, а вместо этого, вынужден слушать жалкие оправдания!

- Это правда, Александр, и кто же как не я, могу сказать тебе её.

- Правда?! Правда, в том, что сегодня я мог стать царём Азии, а остался жалким македонским правителем. И кто мне помешал? Ты! Ты, который клялся в любви, у кого я засыпал на груди полностью доверившись. Уйди Гефестион, сейчас я очень зол и могу побить.

- Снова отсылаешь? Сколько на этот раз продлиться моя опала? День? Час? Ты не можешь без меня, Александр, пойми это уже и смирись, я тот, кто тебе нужен, как воздух.

- Нужен? Пожалуй!

Удар в челюсть, резкий, сильный, свалил меня с ног. Усталый я не стал защищаться, или не хотел? Не могу вспомнить, почему я позволил избить себя. Чувствовал ли вину, не мог ли поверить в происходящее, повторяю, не помню, но в тот день ты отделал меня кулаками сильнее, чем все персы вместе взятые. А потом, изнасиловал.

Уткнув лицом в пол взял сзади, как дикий жеребец, не заботясь о смазке, кусая в спину.

Только к утру, я смог выползти из-под тебя, найдя немного вина, приглушить разрывающею боль внизу живота и поясницы. Ты спал, зажав в кулаках мои выдранные волосы и лоскуты хитона, спал на земле с открытым ртом, как ребёнок, громко дыша. Не желая показывать рабам избитого тела, я вымылся как смог, смазал самые глубокие порезы заживляющей мазью, найдя твой старый хитон, переоделся. Половина лица опухла. Губы почернели, один из глаз имел под собой огромный кровоподтёк, все это можно было списать на битву, поэтому не особо беспокоясь о внешнем виде, прихрамывая вышел из палатки, подозвав доверенного слугу, приказал помочь перенести тебя на ложе. Внимательно осмотрел твои раны, к счастью неглубокие, залечил их и накрыв одеялом, отправился к себе.

Феликс как и прежде, ничего не спросил, только помог замазать ссадины театральным кремом, постелив мне мягкий тюфяк, отвёл на отдых. Я не спал, события предыдущего дня и ночи никак не отпускали во власть Морфея. Мучился и переживал.

- Да, повелитель. Да, он в глубине палатки.

Подскочив, протёр глаза, неужели все-таки заснул,? Ты вошёл, держа в руках довольно большой свёрток, вздохнув, положил около меня и присел на краешек ложа.

- Виноват, прости. Повёл себя как злобный гамадрил. Тут вот, - и ты подтолкнул ко мне нечто завёрнутое в узорчатую ткань, - одеяние. Мать прислала, недавно, но перестаралась с золотом и украшениями. Хочу подарить его тебе, возьми и забудем обиды.

Мог ли я возражать? Тогда - нет, и поэтому развернул подарок, найдя там тонкой белой шерсти плащи с богатой вышивкой, длинный хитон, опять с каймой из рубинов и гранатов, сандалии, тиснёной кожи молодого козлёнка и красивый золотой обруч на голову.

- Это царское платье, мне носить подобное не полагается.

- Злишься? Да?! Ты имеешь на это право, но прошу, искренне прошу, прости, клянусь такое никогда не повториться, я же твой любящий Александр.

- Этой ночью я видел перед собой другого человека.

Ты не зная, как ответить, не нашёл ничего лучше, чем: бросившись вперёд, обнять, прижимая и беспорядочно целуя в напудренные щеки.

- Умоляю смилуйся, сердце моё! Только скажи, как я могу добиться прощения и клянусь…

- Не клянись, я не сержусь.

- Тогда надень мой подарок, хочу увидеть тебя во всем блеске!

Глядя, как обнажаться мои избитые плечи и спина усеянная багровыми кровоподтёками, ты молчал, стискивая зубы. Я знал, в этот момент тобой владело полное раскаянье, ты давал себе сотни клятв больше никогда не причинять мне боль, ты ещё любил меня.

- Ну и как? Похож я на царевича?

- Ты похож на божество, мой Гефестион, подойди, я поправлю тебе застёжки и пояс.

Любясь и радуясь примирению, расправил складки длинного плаща, разложив их со знанием дела на плечах.

- Готов выйти?

- Подожди. Хочешь сказать, что вот так, я пройду по лагерю?

- Да, и все будут отдавать тебе почести, как мне!

- Не слишком ли много чести?

- Для тебя нет ничего «слишком», филэ, идём. Навестим наконец семью несчастного Дария.