Маска (СИ)

  - Я не думаю, что они некрасивы. - Его улыбка была странной и порочной. - Нет ничего ужасного в том, что ты хочешь обладать красивой девушкой... Но ты слишком невинен, чтобы даже представить себе такую возможность. Может быть, тебе вообще неинтересны девушки?

  Я покраснел, вспомнив приключение с цветочницей на рынке, а также знатных дам, которых я видел в районе дворцов. Я робел всякий раз, когда женщины смотрели на меня, считая себя недостойным их внимания.

  - Ну почему же неинтересны, - пробормотал я, отводя глаза. - Просто мои сестры - это мои сестры, и я не желаю больше обсуждать это. Если в вашей власти наказывать за грехи, считайте, что я донес вам на своего брата.

  - С этим ничего не поделаешь, Андреа. Такое случается, и никакие наказания этого не изменят. - Он протянул руку и взъерошил мне волосы. - Ты славный паренек. Мне кажется, я мог бы устроить так, чтобы тебе не пришлось работать у портного.

  - Что вы задумали?

  - Завтра я все тебе расскажу. Спи.

  Я вздохнул и закрыл глаза, все еще не чувствуя себя в состоянии уснуть рядом с ним, в огромной мягкой постели. Все это было слишком похоже на сказку. Должно быть, он подобрал меня из любопытства или из жалости, так же, как порой подбирают бездомных котят, а теперь забавлялся моей наивностью. Он был настолько опытнее и выше меня по положению, что у меня замирало сердце. Не просто старше и богаче - в нем было что-то, заставлявшее меня трепетать. Я не мог бы с уверенностью сказать, что именно: ум, обаяние, сила, властность, а может быть, какая-то особенная осведомленность в жизни, свойственная лишь ему. Его присутствие успокаивало меня, хотя я прекрасно сознавал, что, обратись ко мне любой другой кардинал, я, вероятно, убежал бы, а то и просто лишился чувств от страха. И все же мне не пришло бы в голову просить у Чезаре благословения...

  Я тихо усмехнулся, но он услышал.

  - Спи, - повторил он, и его рука слегка сжала мои пальцы.

  Я повернулся на бок, стараясь не тревожить его, и вскоре уснул.

  Проснулся я среди ночи и, не открывая глаз, не сразу вспомнил, как оказался в этой роскошной постели под пологом, а когда вспомнил, решил, что для меня лучше было бы перебраться в другое место.

  Сев, я протер глаза. Чезаре в комнате не было. Свеча в серебряном подсвечнике оплывала каплями воска, освещая разбросанные по столу бумаги и принадлежности для письма. Должно быть, мой благодетель вел ночную жизнь, уделяя сну совсем мало времени. Я оделся, прошелся по комнате, выглянул в окно и, прихватив из вазы с фруктами большой персик, вышел в коридор.

  Охранник, стоявший у дверей, посмотрел на меня со смесью раздражения и любопытства.

  - А... монсеньор кардинал ушел? - спросил я, чтобы завязать разговор.

  - Тебе лучше знать, - хмыкнул солдат, разглядывая меня. - Ты же спишь с ним, верно?

  Оттенок пренебрежения в его голосе заставил меня нахмуриться.

  - Это не ваше дело, - сказал я с достоинством. - Он... дает мне поручения, которые я выполняю.

  - Да уж известно, какие у тебя могут быть поручения. - Солдат осклабился, потом вдруг обхватил меня за талию и притянул к себе. - У его преосвященства хороший вкус...

  - Пустите! - рявкнул я, и мой голос позорно сорвался. Ударив наглеца обеими руками в грудь, я вырвался, отступил назад в комнату кардинала и захлопнул за собой дверь. Оставалось только ждать, когда вернется Чезаре, чтобы потребовать у него объяснений.

  Ночь тянулась медленно. Я съел три персика, потом достал бутылку с вином и налил себе полный бокал в надежде, что выпив, смогу снова уснуть. Не тут-то было: мне просто стало плохо. Голова закружилась, я без сил рухнул в кресло, сжимая руками виски. Похоже, я действительно опьянел.

  За окнами уже светлело, а я все никак не мог придти в себя. Откинувшись на спинку кресла, я беспомощно перекатывал голову из стороны в сторону, жалобно мыча от протестующего состояния в животе.

  Так меня и нашел вернувшийся кардинал.

  - Андреа, что это с тобой? - встревоженно спросил он, присев возле меня на корточки. Взяв за подбородок, он заставил меня держать голову прямо. - А ну-ка посмотри на меня.

  Я попытался сфокусировать глаза на его лице, но не смог и только глупо рассмеялся.

  - Проклятье, да ты напился, как монах!

  Он подхватил меня на руки и перенес на постель, потом снял с меня камзол и рубашку, уложил головой на подушки и сел рядом.

  - И как же тебя угораздило?

  - Ваше сиятельство, я никогда раньше не пил вина, - пролепетал я, держа его за руку. - И никогда больше не буду, честное слово...

  - Безделье плохо на тебя влияет. - Он покачал головой. - Отныне я крепко подумаю, прежде чем оставить тебя без присмотра.

  - Дайте мне немного отлежаться, а потом я уйду и больше не доставлю вам забот.

  - Нет, ты мне еще понадобишься.

  Я закрыл глаза. Мир кружился в медленном хороводе пятен и вспышек, то разгорающихся, то угасающих перед моим многострадальным взором.

  - На что я вам? - прошептал я, и он сжал мои пальцы в своих.

  - Мне нужен поверенный для тайных поручений. Человек, которому я мог бы доверять. Тот, кто выполнял бы небольшие задания, относил письма, следил за людьми, которых я укажу...

  - Я не смогу, - печально сказал я, - я слишком неуклюж.

  - Это ничего. - В его голосе сквозила улыбка. - От тебя не потребуется многого, пока только ходить по городу и делать то, что я скажу.

  Я замолчал и облизнул пересохшие губы.

  - Ты красивый, - сказал он, склонившись ко мне, и я ощутил на своем лице его дыхание. Его рука легла на мою грудь и стала поглаживать ее, но я почти ничего не чувствовал.

  - Мне так плохо, - пожаловался я. - Еще немного, и меня стошнит.

  Он засмеялся.

  - Надеюсь, это послужит тебе уроком, мой маленький Андреа.

  Мне вдруг захотелось, чтобы он обнял меня и прижал к себе. Мне отчаянно нужна была его забота, его участие, может быть, даже спокойная ласка. В конце концов, я был для него всего лишь ребенком, которому он оказывал покровительство. У него были такие сильные руки...

  Я бессильно лежал перед ним, и он легонько гладил мои плечи и грудь. Когда я открыл глаза, наши взгляды встретились, и я улыбнулся, погружаясь в темные озера его глаз, в которых вспыхивали и гасли золотистые огоньки. Пожалуй, мне было хорошо. Он был со мной, его терпения и доброжелательности хватило настолько, чтобы не покинуть меня, пока я не почувствовал себя лучше. Когда хмель немного выветрился из моей головы, я несмело обнял его.

  - Почему вы делаете все это для меня?

  - Просто ты мне понравился. - Он улыбнулся и высвободился из моих объятий. - Ну, довольно, я тебе не сиделка. Сейчас я напишу одно письмо, и ты должен будешь отнести его во дворец Лукреции Борджиа на Виа дель Пеллегрино - тебе известно, где это?

  - Да, монсеньор.

  Он усмехнулся, когда я назвал его кардинальским титулом, но ничего не сказал, а молча сел за стол и начал писать.

  - Отдашь письмо лично монне Лукреции. - Он отдал мне сложенный лист, запечатанный восковой печатью. - Ответа можешь не дожидаться. Если у тебя есть собственные дела в городе, до вечера распоряжайся своим временем как тебе вздумается. Ночевать возвращайся ко мне. Никколо приготовил для тебя комнату рядом с моей, так что теперь нам не придется делить постель на двоих. - Он улыбнулся, а я смутился и отчего-то почувствовал легкое сожаление.

  Он заставил меня хорошо позавтракать, и я отправился исполнять его первое поручение, втайне надеясь, что и дальше ничего сложнее мне делать не придется. Район дворцов располагался неподалеку от Ватикана, так что далеко идти мне не нужно было. Проходя по коридорам и галереям, я теперь уже без спешки любовался скульптурами, фресками и резьбой. Впрочем, проходившие мимо папские гвардейцы поминутно заставляли меня напрягаться: я никак не мог свыкнуться с мыслью, что выгляжу теперь не как трущобный водовоз, а как придворный знатного вельможи. На меня стражники обращали не больше внимания, чем на любого из проходивших мимо обитателей Ватикана, так что вскоре я немного успокоился и к цели своего путешествия добрался вполне уверенно, как подобает хорошему посыльному.