Опасность в бриллиантах

Дафна погладила светловолосую головку, прижавшуюся к ней, наклонилась и поцеловала нежное личико, а затем выпрямилась и повернулась к подругам:

– Познакомьтесь с Эстеллой. Это моя дочь.

Эстелла пришла в восторг от того внимания, какое оказывали ей леди. Услышав, что одна из них графиня, девочка широко распахнула глаза.

Среди радости и восхищения, последовавших за первоначальным изумлением, ни одна из подруг не задала Дафне ни единого вопроса. Возможно, они и сами обо всем догадались. Примерный возраст Эстеллы говорил сам за себя, кроме того, несмотря на белокурые волосы, внешностью она походила не только на мать.

Селия начала играть с локонами на затылке у Эстеллы. Девочка пищала, крутилась на месте и пыталась увернуться от рук Селии.

– Она такая красивая, Дафна, – негромко сказана Одрианна. – У меня просто сердце разрывается, когда я думаю, что ты чувствовала, когда тебе приходилось скрывать ее от всех, даже от нас.

– Сегодня вечером, когда она ляжет спать, я расскажу почему. Дело вовсе не в том, что я не доверяла вам, Одрианна, скорее в том, что я боялась – если бы кто-нибудь узнал о ней, я бы потеряла ее навсегда.

Одрианна задумчиво смотрела на кудрявую белокурую головку.

– Отец даже не знает о ее существовании?

– Латам? Хвала небесам, нет. Его отец щадил совесть своего сыночка во всем, в особенности в этом.

У Эстеллы так закружилась голова, что она, хохоча, шлепнулась на землю, потом села, все еще хихикая, и отряхнула юбку. Вдруг девочка замерла, посмотрела на дорогу, забыв об игре, и показала пальчиком:

– Кто это, мама?

Дафна повернула голову. Одрианна резко втянула в себя воздух.

Человек верхом на коне остановился посреди лужайки, внимательно посмотрел на собравшуюся группу, понял, что его заметили, и снова тронул коня.

Дафна схватила Эстеллу за руку и притянула к себе, глядя, как приближается Каслфорд. Он остановился прямо перед ними, глядя сверху вниз, и выглядел герцогом с головы до пят.

– Ваша светлость, – произнесла Дафна. – Эстелла, это герцог Каслфорд, еще один друг мамы.

Он спрыгнул с коня, подошел к ним, посмотрел на Эстеллу долгим взглядом и поклонился. Девочка неуклюже присела в реверансе.

– Эстелла, пойдем с нами, – позвала Селия. – Пойдем в дом, я сделаю тебе прическу, как у леди на балу.

Каслфорд и его большой конь не могли удержать внимания девочки надолго, особенно когда ее ждало такое развлечение. Она побежала к двери, а за ней потянулись дамы.

Наконец наступила тишина, слышалось только, как падают с деревьев листья да иногда фыркает конь. Каслфорд криво усмехался, и в глазах его не было лукавства.

– Ничего удивительного, что ты не хотела его смерти. Было бы чертовски трудно объяснить ей это лет через пять.

– Да. Хорошо, что, помимо всего прочего, мне не придется признаваться еще и в этом.

Он привязал коня к дереву.

– Каждый день, пока ты жила на Парк-Лейн, я ждал тебя. Был уверен, что ты придешь. А сегодня узнал, что ты уехала и возвращаться не собираешься… – Он посмотрел Дафне прямо в лицо. – По дороге сюда я составил отличную речь. Собственное красноречие произвело впечатление даже на меня. Но, увидев этого ребенка… думаю, лучше я помолчу и послушаю, если ты готова рассказать о ней.

– Вы уверены, что он уехал во Францию?

– Совершенно уверен.

– Тогда я расскажу вам о ней.

Они медленно шли по дороге. Ветерок быстро растрепал волосы Дафны – завиток тут, локон там, и очень скоро она выглядела как женщина, только что поднявшаяся с ложа наслаждения.

Каслфорд запрятал это наблюдение поглубже в сердце, туда, где хранились все прочие воспоминания.

– Я была беременна, когда пошла к старому Бексбриджу и рассказала ему про его сына, – говорила Дафна. – Как последняя дура, решила, что он велит Латаму поступить порядочно. А вместо этого он обвинил меня в том, что я заманила его сыночка в ловушку. Он оскорблял меня до тех нор, пока я не разрыдалась. – При этом воспоминании ее лицо делалось жестким. – И когда я пришла в отчаяние, он предложил помочь мне, если я буду его слушаться.

– Отослал тебя на север, к еще одной женщине, пострадавшей от его сына.

– Конечно, Маргарет была ему признательна, и он считал, что может на нее положиться, что она заставит меня поступить так, как он приказал. – Дафна пошла дальше. – Но тут он ошибся, и я по сей день благодарна судьбе за это.

– И в чем ты его не послушалась?

Дафна остановилась.

– Я должна была жить с Маргарет, а ребенка отдать в семью, которую он выберет сам, Понимаете, я была слишком грешной, чтобы воспитывать ребенка, в жилах которого течет его кровь, я бы испортила его своей распущенностью. Но шли месяцы, и сердце мое терзалось. Маргарет заметила мою грусть, догадалась, в чем причина, и предложила обмануть Бексбриджа.

– Она нравится мне все больше и больше.

– Она написала герцогу, что я потеряла ребенка во время болезни. На последнем месяце беременности мы с ней переехали в коттедж рядом с Эклсом. После рождения Эстеллы я провела там еще несколько месяцев, но, конечно, понимала, что не смогу жить вместе с ней вечно. Если бы герцог об этом узнал, он бы просто выгнал Маргарет из дома, да и меня тоже. Но больше всего я боялась, что он отберет у меня Эстеллу и я ее уже никогда не увижу.

Отголосок этого страха прорезался в ее голосе. Каслфорд взял руку Дафны и прижался к ней губами.

– Ты до сих пор боишься, только теперь Латама? Поэтому хотела убедиться, что он во Франции, прежде чем рассказать мне про нее? Дафна, у отца нет прав на ребенка, если он не женат на его матери.

Дафна приблизилась к нему и заглянула в глаза.

– Вы представить себе не можете, что это такое: быть одинокой женщиной без средств к существованию и без поддержки, быть зависящей только от семьи, которая подло с тобой обошлась. Если бы кто-нибудь из них отнял ее, хоть отец, хоть сын, я бы никогда не нашла денег на борьбу с ними. И не рассказывайте мне про законы, Каслфорд. Для одинокой нищей женщины власть герцога – страшная сила.

Он хотел сказать, что это неправда, что ни один человек не обладает такой властью, да только прекрасно знал, что и сам мог бы вырвать ребенка из рук матери и устроить так, что никто никогда не нашел бы ни сделавших это людей, ни ребенка.

– Около Эклса есть одна добрая семья, Форестеры. Они подружились со мной, и я оставила Эстеллу у них. Я посылала деньги и навещала ее, когда могла, ехала туда в почтовом дилижансе, часик обнимала свое дитя и возвращалась в обратном дилижансе. Только один раз я задержалась там чуть дольше, когда Эстелла заболела.

– А когда ты превратилась в миссис Джойс?

– Когда приехала к Маргарет, моя беременность скоро стала заметной, и я назвалась военной вдовой – их тогда было в Англии так много, что еще одна ничего не значила. Потом я сумела убедить Бексбриджа, что в самом деле вышла замуж за капитана Джойса, но он почти сразу погиб на войне. Я рассчитывала, что если после смерти старого герцога Латам даже увидит документы с именем миссис Джойс, то он ни за что не догадается, кто это. Я совершенно не собиралась снова появляться в Лондоне и надеялась только, что старик поселит меня недалеко от Маргарет и Эстеллы. Но он дал мне это. – Она обвела рукой вокруг.

– Значит, ты жила тут и ждала, когда умрет старик Бексбридж?…

– Я и ждала этого… и боялась. Если бы он все устроил с землей так, как обещал, а Латам остался бы во Франции – вроде бы ему там больше нравилось, – я смогла бы привезти сюда Эстеллу, и все было бы чудесно.

– А вместо этого он оставил землю мне, а Латам вернулся в Англию.

– Да.

Каслфорд привлек ее в свои объятия, как мечтал с того мига, когда увидел стоявшей на лужайке у дома, как мечтал все три недели разлуки.

– Не тревожься больше. Если он окажется таким болваном, что вернется в Англию и узнает о тебе, ты уже не будешь одинокой женщиной. Он не осмелится сделать тебе больно при помощи ребенка, потому что на этот раз я наверняка убью его.