Я - твое поражение (СИ)

- Поспи Александр, и ничего не бойся, я никому не дам причинить тебе вред. Теперь ты не один.

Я никогда не забуду то утро. Ты уснул мгновенно. Ведь последние дни провёл практически постоянно бодрствуя, уснул, доверчиво устроив голову на моей груди и я долго тайно ласкал милый висок. Накручивая на палец светлые кудрявые пряди. Спустя несколько дней, осторожно срезал одну из них и сплёл себе похожий браслет.

По пробуждению, возлюбленного рядом не оказалось, удивлённый, я хотел крикнуть слугу, как вдруг заметил лежащий у правой руки маленький свиток. Всего две торопливо написанные строки. Оглядываясь назад я понимаю, что именно с них все и началось.

«Я еду в армию, ты возвращайся в Пеллу. Жди меня там».

Короткие сухие строки. Прочитав их, кинулся спешно одеваться, раздумывая на кого могу рассчитывать. И уж никак не ожидал, что ты позаботился об этом в первую очередь.

- Гарпал? Неарх?

Друзья встретили меня, сразу за дверью.

- Мы скачем в Пеллу, немедленно! Сколько у нас есть верных людей?

- С три сотни наберётся, Александр оставил всех своих телохранителей тебе, в одиночку, исчез в неизвестном направлении. Что происходит Гефестион можешь объяснишь?!

- Да, по дороге! Сейчас не время болтать, поднимайте гетайров, к вечеру Пелла должна быть наша!

Как сказал так и вышло, видно боги наконец озаботились твоей судьбой и более благосклонно отнеслись к неопытным в дворцовых переворотах молодым царедворцам. Мы гнали коней так быстро, как только могли, не размениваясь на обсуждения, я вёл наших воинов сплочённых кровью на полях Херонеи, и под Везантием. Презирая условности, первым, не слезая с спины лошади ворвался в маленький дворик царского дворца и пока едущие следом заговорщики сдерживали натиск царских охранников, верных долгу, нашёл Арридея. Ему не пришлось долго мучатся, я убил его не сходя с коня, сильно пнув ногой в лицо. Тот, на кого возлагали надежды Парменион и Антипатр неуклюже шлёпнулся, ударяясь затылком о бортик мраморного бассейна, да так неудачно что в одно мгновение, расколотил череп как ореховую скорлупку. Брезгливо посмотрев на вытекающее на галечный узор пола кровавое месиво из мозгов и оболочек, краем глаза заметил трёх испуганых слуг, не успевших спрятаться.

- Арестовать всех! Всех в подземелье!

Одновременно с гибелью Арридея, произошла ещё одна смерть и здесь я уже мог быть только свидетелем. Его жена, та самая персиянка, к которой ты еще недавно засылал свата, увидев смерть мужа, пронзила себя кинжалом. В мои планы не входило убивать её, но, тем не менее, когда повернул и шагом выехал из «семейного гнёздышка», моей лошади пришлось переступить через два трупа.

Захват дворца прошел в целом удачно, узнав от чьего имени мы действуем, многие обитатели царских покоев, напуганные смертью Арридия, сами поспешили выразить лояльность к новой власти. В парадном коридоре прямо перед мною вынырнул Филота, вид бывшего сокурсника с растрёпанными волосами и блуждающим испуганным взглядом сказал все без слов. Заговорщики, не ожидавшие от убитого горем царевича такой прыти, расслабились, и вместо достойной обороны дворца предпочли вести закулисные долгие обсуждения, выторговывая себе престижные должности у слабоумного царевича. Неарх накрыл их симпозиум, без излишней мягкости арестовал всех, не делая различия межу аристократами и рабами. Филоте, единственному повезло, тот успел выскочить в окно и разыскав меня, упал в ноги.

- Гефестион! Там мой отец и брат, в цепях! Клянусь, мы не замышляли ничего против Александра, мы думали, как склонить на его сторону всех остальных.

Грубая неприкрытая ложь, но за семейством Пармениона стояла реальная сила, старый полководец пользовался влиянием в армии и его смерть могла вызвать недовольства, особенно самых опытных, закалённых в боях воинов. Поэтому, немного подумав, я кивнул Филоте.

- Встань. Тебе и твоему отцу никто не угрожает, иди, обрадуй семью. Для охраны я дам тебе телохранителей, и буду ждать в троном зале, где-то через полчаса.

Решив вопрос с самым серьёзным противником, у меня осталась последняя задача. Задача которую я, как мог оттягивал, но которую все же необходимо было решить немедленно.

- Открой!

- Господин, мужчине сюда нельзя, это царский геникем. Здесь живут царские жены.

- Царь у нас – Александр, и я не припомню чтобы он женился, а значит все находящиеся здесь женщины либо рабыни, либо вдовы прежнего правителя, живущие из милости. Не думаю, чтобы последние были излишне щепетильны. Открывай!

Посмотрев на вооружённых людей стоящих за моей спиной и понимая, что сопротивление все равно будет сломлено, последний страж, вздохнув отошёл в сторону. Сегодня я вошёл сюда открыто, с главного входа, не закрывая лицо женским плащам. В одной из комнат, играла полуторагодовалая девочка, забавлялась с куклой искусно вырезанной из слоновой кости. У куклы двигались на шарнирах руки и ноги, и она умела кивать головой. Новенькое платьице, из тончайшей шерсти, едва прикрывало розовые круглые коленки. Сидящая рядом рабыня, увидев входящих воинов, громко закричала, обнимая ребёнка, пытаясь скрыть от нас царское дитя.

Ещё никогда я не был так противен сам себе, ещё никогда мои руки не совершали более отвратительного преступления. Ради тебя, ради твоего спокойного царствования оказался вынужден убрать всех соперников и бедняжка маленькая Европа, была из их числа. Если я оставлю её в живых, то, через два десятка лет, она станет грозой твоим детям! Родив сына от македонца знатного рода, извергнет из своего чрева – царя!

Повторяю, я не хотел её убивать.

Я лишь вытолкнул верещащею от страха рабыню на узкий портик, приставив кончик меча к горлу, принудил сделать шаг в пустоту. Смерть, как и для глупца Арридея была быстрой.

Два тела распростёрлись далеко внизу, так и не разжавшие последних объятий.

- Видимо эта женщина действительно любила ребёнка Филиппа.

Гарпал беспокоясь, спросил, что делать с бывшей царицей Клеопатрой.

- Сам не догадываешься?!

- Гефестион, - тогда взмолился чуть не плача, наш друг. - Хватит крови, тебе век не очистится от неё! Боги проклянут тебя!

- Я давно проклят!

Закипая от ярости, понося всех и каждого, побежал на жалобные крики доносившиеся из глубины покоев. Очевидно кто-то видел, как сброшенные с крыши, разбились насмерть царская дочь и её служанка, и оттого, полные ужасных предчувствий женщины Филиппа, его любовницы, незаконнорождённым дочери, заметались по комнатам пытаясь уйти от неминуемой смерти. Я указывал на Аудату и Никесиполиду, когда-то согревающих ложе царя и родивших ему дочерей.

- Отведите их с детьми в дальние комнаты и заприте.

Решив, что их ведут убивать, женщины сражались как львицы, забыв про слезы, отбросив присущую нежному полу слабость, дрались с рослыми воинами и только усилием двух десятков рук нам удалось покорить отчаявшихся. Их поволокли лицами вниз, по полу, по ступеням, тащили за ними упирающихся визжащих детей, я нарочно указал самые дальние двери, желая унизить гордых шлюх, сделать их если не покорными , то по крайней мере сломать надежду на будущее.

- Остальных резать. И побыстрее!

Сколько их было? Не помню, но ноги по щиколотки утопали в крови. Клеопатру, я оставил на ложе, изнемогающую от горя, оплакивать смерть дочери, наедине с ещё тёплыми трупами служанок; не мог же лишить Олимпиаду удовольствия убить племянницу Аттала своими руками.

Вспомнив о Парменионе с сыновыми, поспешил в тронный зал. Здесь уже ждали, предусмотрительный Неарх распорядился поставить стул с золотой инкрустацией сбоку от трона, негласно провозглашая меня наместником царя. Я не стал церемониться, плюхнулся в него и устроив ладони на закруглённые подлокотниках, слегка наклонился вперёд. Кивком подозвал Пармениона.

Как же все меняется в этом мире, всего три года назад я дрожал перед всесильным царедворцем, а сегодня он теряется в догадках об собственной участи.

- Раб, принеси такой же стул, для моего друга.