Я - твое поражение (СИ)

Не желая продолжать и без того бессмысленный диалог, Павсаний тяжело вздохнул, похлопал меня по плечу.

Одежда царского виночерпия: темно-синий длинный хитон, с золотыми фибулами на плечах, надушенный восточными тяжёлыми ароматами лежал перед мною. Вошедшие рабы тихонько попросили соизволения облачить пленника в наряд царского любимца. Я позволил, подготовленный к пиру, с мокрыми после ванны локонами, возложил на голову золотой веночек, завершая образ и повернулся к бронзовому зеркалу. В гладко отшлифованной поверхности отразился красивый юноша с правильными чертами лица.

Филипп хочет повеливать сыном, угрожая ему мной?

Раб напомнил, что время вышло и пора отправляться во дворец. Придерживая длинные полы хитона, я вышел на крыльцо, в сопровождении пятерых вооружённых охранников. Оглянулся, убедившись в близости солдат, ударил стоящего ближе всех македонца. Не имея оружия, действовал кулаком, в глаз, по рёбрам, там, где панцирь немного расходился закреплённый тугими кожаными шнурками. В пах, ногой. Второй, третий охранник, рукопашный бой начавшийся столь стремительно, так же быстро прекратился, как только я почувствовал лезвие меча на шее.

- Что на тебя нашло, Гефестион?

Я лишь победоносно ухмыльнулся разбитыми в кровь губами, чувствуя, как наливается тяжестью разбитая голова и хочется прилечь.

- Несите его обратно и передайте царю Филиппу, виночерпий не придёт на пир.

Отлично, значит я выиграл немного времени и пока хозяин дома суетился не зная кого послать во дворец, решился на побег. Выслав всех из спальных покоев, быстренько скинул роскошный одежды, вытащил из тайника давно припрятанное платье раба. Грубую дерюжную тунику, полученную в результате долгих уговоров одного из слуг, по лицу отчаянного плута, согласившегося за деньги промолчать о желании гостя. Накрыв голову шапкой, вылез из окна. Пригибаясь, пробежал по портику и далеко в саду спрыгнул со стены. Выбраться даже через запертую калитку не представляло труда, впервые за длительное время я был свободен и мог рассчитывать только на себя.

Много лет спустя, Неарх, напившись рассказал мне то, чему был свидетелем в Фивах. Да, я вспоминаю тот эпизод, когда ты получил мой подарок и долго вертел в пальцах заветную прядь. Неарх спросил, не следует ли отыскать обладателя пряди, на что ты с улыбкой покачал головой.

- Нет, друг. Я думаю он найдётся сам, а пока давай уважать его волю.

- Прости царь, но, я не понимаю.

- Конечно не понимаешь, как и все остальные. Почему я, не допускавший к ложу никого, даже обольстительную Таис, сорвался.

- Да, это волнует многих, но мы не в праве требовать откровений.

- Вот именно, Неарх. Вот именно.

Ты долго молчал, а потом просто так сказал.

- Это был Гефестион.

Неарх едва усидел на стуле, не веря ушам, осмелился переспросить.

- Гефестион? Разве он не умер в горах?

- Мой филэ? Клянусь Ахиллесом, он бы не пропал и в пасти немейского льва, избежал бы яда химеры и оседлал Пегаса, о мой благородный друг Неарх, Гефестион гораздо сильнее любого из нас.

- Тогда почему ты не сорвал с него маску, не увёл с собой? Может, ты понял это слишком поздно и потому позволил ему сбежать?

- И опять ты неправ Неарх, скажи, ты сможешь узнать возлюбленную по крошечному островку открытой кожи на запястье, по голубой жилке, единственной в своём роде, по аромату исходящему от тела?

- Не знаю, вряд ли.

- Значит ты ещё не любил, поверь, когда ты найдёшь человека предназначенного тебе богами, ты узнаешь его, даже объятого облаком. Зевс, закрывшись туманом познал Ио, я взял Гефестиона скрытого театральными одеждами. Уверен, в тот момент мы оба хотели этого и получили желаемое.

За эти откровения Неарх был вознаграждён десятком амфор с лучшим критским оливковым маслом и красивой рабыней, он был большой охотник до молоденьких девушек.

А пока…

Я бежал, бежал так словно за мной гнались крылатые братья, спутники славного Ясона, не выбирая направления стремился убраться из дворца, причинившего столько горя. Я не знал где скрывался Феликс и Гестия, а даже если бы и знал, к ним не завернул, ведь друзей первых будут пытать, выспрашивая о моём исчезновении. Город кончился, там и тут запестрели крыши хижин пастухов, а вскоре и они оставались позади, не чувствуя усталости я нёсся, едва касаясь дороги и только убедившись в полном одиночестве, упал у придорожного камня и перевёл дух.

Свободен!

Через несколько дней набрёл на рабочих строящих дорогу, прямо передо мной одна из телег гружёная камнем, жалобно заскрипела и развалилась. Груз с глухим стуком вывалился на землю. Возница принялся орать, проклиная мастера, я дождался окончания его обличительной речи и только тогда, попросил разрешения поправить ось. Мужчина хмуро взглянул на меня, смачно сплюнул в песок и неожиданно позволил приблизиться. После узнал, как мне повезло, ведь Эртниус, был не простым погонщиком, а принадлежал к инженерной знати, который и без меня наладил бы некстати испорченный механизм, но заметив голодный взгляд бродяги милостиво дал шанс заработать хлеб честно. Наблюдая, прикидывал и когда работа бывала сделана, вынул из заплечной сумы кусок заветренного овечьего сыра и половину лепёшки.

- Звать как?

- Филандер. - Назвался именем погибшего брата, - Филандер Аминтид.

- Учёный, как я заметил, чего ещё умеешь?

Пришлось рассказать, а большей частью придумать судьбу полную злоключений, не верю, чтобы сумел вызвать жалость Эртниуса, скорее, он смотрел на меня глазами прагматика. Искусно прилаженные детали и скорость, с которой я в одиночку починил довольно сложную поломку сказали больше, нежели слезливые выдумки. На середине рассказа он махнул рукой, указывая на вторую повозку.

- Будет придумывать, поехали. Дам тебе занятие, но и ты не подведи, будешь лодырничать прибью.

Первым делом, пришлось расстаться с длинными локонами, чтобы не мешали таскать камни, безжалостно отхватил тупым ножом, оставив только кривые, точно обкусанные края. Отсутствие благовоний и недостаток масла, огрубили кожу, я загорел, чего отродясь не было, проводя ночи у костра пропах дымом и землёй на которой спал. Поначалу мне поручали самую простую работу, сравнимую только с рабской участью, не возражая, по несколько часов на солнце укладывал камни, трамбовал галечную подушку, резал грунт специальной косой. Время от времени Эртниус спрашивал совета. Проверял и настал тот день, когда подойдя к группе отдыхающих вольнонаёмных рабочих, позвал.

- Эй Аминтид, встань и перейди в палатку инженеров.

Теперь мне поручали более ответственные задания, наравне с известными строителями я вымерял стадии, планировал дренажные каналы. Однажды начертив схему укладки сложного участка пути, привёл в восторг заказчика, простотой и изяществом решения.

- Этот Аминтид просто золото, - воскликнул толстый Атрей, - я если ты и в движущих статуях смыслишь, то будешь полезен мне в столице, хочешь небось полюбоваться на Пеллу?

Я поеду в Пеллу? К тебе?! Так скоро!

- О это будет грандиозное зрелище Филандер, нашему содружеству заказаны пять передвижных статуй богов: одна из них будет даже изображать нашего славного царя Филиппа, в тридцать локтей высотой с сложным механизмом внутри. По задумкам главного распорядителя все фигуры должны двигать руками и поводить глазами. Мы спрячем внутрь деревянного каркаса человека, который станет дёргать за ручки, создавая иллюзию живого божества. Спрашиваю ещё раз, хочешь поучаствовать, клянусь Артемидой это будет существенным вкладом в будущую карьеру, тебя как инженера и строителя. Возможно, мы представим тебя царю, он благоволит к молодым людям имеющим мозги в голове.

На языке вертелось нечто резкое и неприличное, но я смолчал, сейчас передо мной открывалась блестящая возможность вернуться и спасти свою честь, шанс которого ждал с первой минуты побега, и потому не стал раздумывать.

- Благодарю, считаете, я с вами.

Пришлось оставить почти завершённую стройку и в спешном порядке, на трёх телегах в сопровождении рабочих, отправиться назад, в наш маленький строительный дворик при царском дворце. Где меня очевидно уже искали и не раз, а значит более безопасного укрытия вряд ли найдётся. На вьезде заметил Фаддея, друга и талантливого механика, тот признал меня.