Хозяйка Дома Риверсов

Покинув дом, я увидела, что один из наших стражников уже держит мою лошадь наготове, а поблизости собралась небольшая толпа, и над ней витает недовольный ропот.

— Вы двое поедете со мной, — распорядилась я, — остальные пусть идут в дом и попытаются навести там хоть какой-то порядок.

Я щелкнула пальцами и, пока один из стражников помогал мне садиться в седло, наклонилась и еле слышно ему шепнула:

— Быстро в седло. И вперед.

Мы с ним мгновенно оказались вдали от дома — никто из собравшихся на улице и понять ничего не успел. Я не оборачивалась, но хорошо помню, что все то время, пока мы скакали во дворец, в ноздрях у меня стоял запах дыма, и я видела перед собой черный закопченный потолок нашего прекрасного парадного зала. Меня не покидало ужасное ощущение полного бессилия: ведь эти незнакомые люди вломились в мой дом, украли мое имущество да еще и вполне сознательно напакостили там.

Теперь мне уже хотелось поскорее оказаться среди прочих придворных за крепкими стенами Вестминстерского дворца, под защитой королевской стражи. Лондон больше не казался мне безопасным. Я чувствовала, что начинаю походить на королеву Маргариту, которой в Англии всегда было не по себе, даже в собственном дворце.

Свернув за угол, мы вдруг очутились в водовороте густой толпы; люди танцевали, смеялись, что-то радостно кричали, точно празднуя Майский день. Кто-то схватил мою лошадь за уздечку, и я крепче стиснула в руке хлыст, но женское лицо, поднятое ко мне, прямо-таки лучилось от счастья.

— Спокойно! — быстро бросила я стражнику, ехавшему рядом со мной, поскольку он уже готов был пришпорить коня и с мечом в руке за меня биться.

— Слава Богу, теперь у нас есть настоящий защитник! Он идет, наш герой! — Женщина, державшая мою лошадь, явно делилась со мной доброй новостью. — Идет и вскоре за нас заступится, храни его Господь! И тогда снова начнутся хорошие времена!

— Ура! — тут же раздался рядом рев полудюжины мужских глоток, и я невольно улыбнулась, хотя совершенно не понимала, что тут происходит.

— Добрая женщина, — произнесла я, — отпусти меня, мне нужно проехать, чтобы увидеться с мужем. Отпусти меня, пожалуйста.

Кто-то засмеялся и громко ответил:

— Никуда ты не поедешь, пока он не придет! Да там и проехать-то невозможно — улицы забиты людьми, как бочки сардинами. Ни проехать, ни пройти.

— А ты разве не хочешь на него посмотреть, госпожа моя? — спросила женщина. — Он сейчас проедет через мост.

— Давайте скорей! — крикнул еще кто-то. — Вы такого больше никогда не увидите! Нельзя пропустить самое великое событие в нашей жизни!

Я осмотрелась, ища глазами своих провожатых, однако ни тому, ни другому удержаться со мною рядом явно не удалось. Толпа увлекла их за собой, и теперь между нами было по крайней мере человек десять весельчаков. Я махнула стражникам рукой и велела:

— Ступайте куда хотите! Мне здесь ничто не грозит. Встретимся там, где условились.

Мне было ясно: сопротивляться толпе не имеет никакого смысла, и безопаснее всего к ней присоединиться. Один из моих слуг все же спрыгнул с коня и, расталкивая народ, двинулся ко мне.

— Эй, ты, потише! — недовольно проворчал кто-то. — Не толкайся! А что это на тебе за ливрея? Говори, кто твой господин?

— Уходите, — быстро шепнула ему я, — оставьте меня. Не стоит их дразнить. Встретимся позже. Вы знаете, где.

Мне было понятно, что это наиболее безопасный вариант, но бравому парню явно стоило немалых усилий подчиниться моему приказу и оставить меня без охраны.

— Видно, хозяин у него — человек богатый и знатный. Как раз таких нам и надо скинуть! — послышалось в толпе.

— Ты не из королевских? — дернул моего слугу за рукав кто-то еще. — Думаешь небось, что сам хорошо устроился, а на бедняков наплевать?

Мой бедный провожатый наконец взял себя в руки и с притворным весельем воскликнул:

— Да из каких там королевских! Я из самого обычного дома — куда вы, туда и я!

Я одобрительно ему кивнула, и толпа тут же разнесла нас в разные стороны. По-прежнему сидя на лошади, я будто плыла в этой людской реке. Какая-то женщина, фамильярно положив руку на шею моей Мерри, оперлась о ее круп, и я миролюбиво обратилась к незнакомке:

— Ну, и куда мы теперь?

— К мосту, конечно. Все движутся туда, чтобы видеть, как он поедет через мост! — возбужденно отозвалась она. — Вы вроде настоящая дама, но и вам не зазорно показаться в компании его друзей. За ним ведь пошли и джентри, и сквайры, и рыцари, и даже знатные лорды! Вот это настоящий мужчина! Настоящий правитель для нашего народа, для всех его сословий!

— А что он намерен сделать, когда прибудет сюда?

— А вы не знаете? Где же вы были все это время?

Улыбаясь, я покачала головой.

— В деревне. И все это так неожиданно для меня.

— Ну, тогда в столицу-то вы как раз вовремя вернулись! Это самый радостный для всех нас день. Наконец-то он за нас заступится! Наконец-то доложит королю, что нам такие налоги платить не под силу, что жирные лорды скоро всех нас попросту изничтожат. Давно бы нашему королю надо было плюнуть на свою французскую потаскушку и последовать тем добрым советам, которые дает ему наш добрый герцог.

— Наш добрый герцог? — повторила я. — А кого вы теперь называете «добрым герцогом»?

— Ричарда, герцога Йоркского, конечно! Уж он-то потребует, чтобы король лег наконец в постель со своей никчемной женой да заделал нам сына и наследника. А потом отобрал бы наши земли у французов и отослал от себя прочь тех мерзавцев, что лишь казну разворовывают, а сами ничего не делают. Только свой кошелек набивают да друг с другом дерутся. Уж он-то сумеет сделать молодого короля таким же великим, как и его покойный отец, наш предыдущий король, и мы снова заживем счастливо.

— Да может ли один человек сделать все это? — спросила я.

— Может! Он уже успел и армию собрать, и королевское войско разбить, — радостно сообщила она. — Они попытались устроить на него охоту в Семи Дубах, так он не только все их атаки отбил, но и сам нанес им сокрушительное поражение! Вот он какой, наш герой, наш защитник! А теперь он и столицу захватит.

Острая боль стиснула мне виски.

— Он разбил королевскую армию?

— Ну да, наголову разбил, — подтвердила женщина. — Половина, правда, сбежала, а половина на его сторону перешла. Он наш герой!

— А что же те лорды, что возглавляли королевское войско?

— Погибли! Все погибли!

«Ричард!» — подумала я, но не проронила ни слова. Разумеется, ни он, ни я не играли столь важной роли, чтобы специально на Ричарда устраивал засаду какой-то предводитель деревенских оборванцев, вооруженных вилами, но что, если мой муж действительно убит возле какого-то неведомого мне селения под названием Семь Дубов? Хотя я не сомневалась: если бы Ричард действительно был ранен или убит, я бы узнала об этом. Я бы услышала пение Мелюзины, почувствовала бы, как небесные сферы кружатся в своем печальном танце, оплакивая его. И он, человек, которого я страстно любила всю свою взрослую жизнь, — я ведь даже не предполагала раньше, что можно так сильно любить мужчину, — никак не мог сейчас лежать мертвым в какой-то придорожной канаве графства Кент! Иначе мне уже было бы об этом известно.

— Вам плохо, госпожа моя? — раздался голос той женщины. — Вы прямо-таки белей простыни.

— Кто командовал королевским войском? — осведомилась я, хоть и была уверена, что это Ричард.

Кого еще могли послать, кроме него? Кто был столь же опытен? На кого еще можно было положиться в трудную минуту? Кто был вернее и благороднее моего мужа? Нет, они могли выбрать только его, моего любимого!

— Ах, да разве ж я помню! — весело ответила женщина. — Только теперь-то он уж точно мертв. Да вы никак больны?

— Нет, нет, я здорова, — произнесла я помертвевшими губами; вряд ли я смогла бы прибавить что-то еще.

Несшая меня толпа вливалась в узкие улочки, и мне было совершенно ясно, что уж теперь-то я точно никуда отсюда не выберусь; даже если б я и смогла вывести лошадь на свободное место, я все равно дальше не двинулась бы. Страшные мысли терзали меня, и я едва способна была держать в руках поводья. Затем мы оказались почти у самого моста; здесь толпа стала еще теснее, и меня со всех сторон так толкали, что моя лошадка занервничала, начала прядать ушами, переступать с ноги на ногу, но вскоре даже и это ей стало трудно делать в такой толчее. О том, чтобы мне спешиться, и речи быть не могло. Впереди я заметила столичного мэра; он влез на мильный камень и, с трудом удерживаясь на нем, обращался к толпе, для равновесия опираясь рукой о широкое плечо городского стражника: