Утро нового века (СИ)

Тяжело вздохнув, Арсений стряхнул с себя сонное видение.

***

Француженка складывала вещи в чемодан.

Закрыв его, перевязала стопку книг бечёвкой. Когда она упаковывала письменный прибор и тетради с набросками прозы и стихов, в комнату заглянул хозяин дома.

— Адель, ты решила сделать уборку? — удивился он. — Запомни, Арсений не любит когда копаются в его вещах.

В ответ девушка только пожала плечами.

— А почему ты забрала его вещи из шкафа? — хозяин смотрел на чемодан. — Решила постирать?

— Разве он вам ничего не сказал?

— А ты не можешь мне объяснить?

— Это удовольствие я предоставляю Арсению Андреевичу.

Андрей отправился на поиски сына.

Арсений сидел в дальнем углу зала и пил кофе. Подсев к нему, Андрей Михайлович подождал, когда уйдёт прислуга и спросил:

— Что это Адель хозяйничает в твоей комнате?

Арсений отвернулся, чтобы не видеть пристальный взгляд отца.

— Я решил сойтись с ней. Устроюсь на работу и буду писать книгу.

— Очередная глупость. Зачем морочить голову девушке, которую не любишь?

— Глупость? Мне надоело жить под твоей пятой! — вспыхнул Арсений. —

Надоело каждый день, видеть здесь самодовольные рожи прожигателей жизни! Если мне не позволено уехать и продолжать учение, то дай мне, хотя бы возможность выбрать занятие по душе и, жить с тем, кто любит меня.

— Ладно, — отступил Андрей. — Поступай, как хочешь.

Помолчав, спросил:

— Ты видел Ксению Сергеевну?

— Видел. Не знаю, в каком свете ей меня преподнесли, но она не расположена к дальнейшему знакомству со мной. Даже в качестве друга.

— С чего ты это взял?

— Ксения сама мне сказала, что за всё благодарна, — голос юноши звучал глухо. — Но дальнейшее наше знакомство не продолжиться.

— Мне понятно её решение, — вздохнул мужчина. — С тобою нелегко.

— Да что ты знаешь обо мне? А уже смеешь судить, легко или нелегко со мной.

— Наш спор не имеет смысла.

Андрей поднялся, чтобы уйти. Неожиданно для самого себя, ему стало жаль сына, но выдавать свои чувства он не стал.

— Иди, поживи с Адель. Только я знаю, ты не сможешь жить с нелюбимой женщиной. Как бы то ни было, запомни. Двери этого дома всегда будут открыты для тебя.

Арсений, прикусив губу, долго сидел неподвижно, вперив взгляд в горящий камин.

***

Прогуливалась по саду, Ксения думала о своей встрече с Арсением.

« Правильно ли ты поступила, Ксения? — мысленно задавала она себе вопрос. — Твоё поведение выглядит как чёрная неблагодарность. Ведь он рисковал своей честью, добрым именем, не меньше чем ты. И всё это ради твоего спасения и счастья. По слухам, его отец — жестокий человек и ничего никому не прощает».

Она прижала к груди сорванную розу.

« Мама сказала, что у него есть любовница. Ну, и что? Он молодой мужчина и ни чем мне не обязан. Какое, я имею право от него чего-то требовать? Он — мой брат! Но… мне трудно совладать с чувствами, ведь я люблю его вовсе не как брата».

— Люблю, — прошептала она вслух. — И постоянно думаю о нём.

« Я была так груба и высокомерна с ним. Обидела и оттолкнула. Он остался одни. Непременно, непременно нужно пойти к нему и извиниться».

Дочь Маргариты Львовны показалась Руничу такой беззащитной и юной, что ему стало не по себе. Он испугался, что эти лучистые глаза, посмотрев не на того человека, погаснут. И их свет станет только воспоминанием.

— В монастыре я каждый день думала о невозвратности и хотела умереть, — отпивая чай из чашки, девушка оглядывала гостиную. — Наверное, я и правда умерла бы там. Но я встретила Арсения Андреевича, и он вернул мне жизнь.

— Ксения Сергеевна, не надо воспринимать его как какого-то рыцаря из романов. — Задумчиво глядя на неё, произнёс Рунич. — Скажите, это моя догадка или… мой сын вам нравится?

И увидел как запылали её щёки.

— Вы не ошиблись.

— Возможно, это только порыв?

— Что вы! Не думайте, что я легкомысленная! — воскликнула она. — Ваш сын был всегда предельно вежлив и внимателен. Он не мог не понравиться.

— Простите, Ксения. Можно мне вас так называть?

— Да.

— Я не хочу усомниться в вас, но вот Арсений. Он, как бы вам сказать правильно, чтобы вы поняли. — В голосе Андрея не было жестких нот. — Он вырос без матери. У него нет сестёр и братьев. От меня он видел мало любви, ласки и нежности. Всего того, что дала бы ему мать. Ведь я — мужчина. Я понял, что вы стали для моего сына не только другом, а чем-то большим. Тем, кого у него никогда не было. Сестрой. У Арсения плохое здоровье. Он очень болезнен и раним. Именно эта ранимость причина его одиночества.

— Я уверена, моя дружба поможет ему избавиться от этого чувства.

— Ксения, поймите, малейшее охлаждение с вашей стороны, ошибка, слово и всё. Ваша дружба разлетится на куски, и вы увидите чудовище.

— Как я могу забыть человека, который спас мне жизнь? В тот день, если бы он не оказался рядом, меня бы уже не было в живых. Я хотела совершить великий грех и уйти из жизни.

— У вас — золотое сердце. Поймёт ли он это?

— Как бы ни сложилось в дальнейшем, — твёрдым тоном заверила девушка, — я не оставлю его одного.

— От благодарности до любви — один шаг. — Угрюмо отозвался Андрей. — Но и от любви до ненависти — тоже один. Ну, что же, дорогая Ксения, — он поцеловал руку девушки. — Я рад нашему знакомству и вашей дружбе с моим сыном.

— Я могу его увидеть? — робко улыбнулась она.

Рунич нахмурился. Ему не хотелось рассказывать Ксении правду, но секунду поразмыслив он решил, лучше горькая правда, чем ложь. Она один раз погорюет, а потом навсегда забудет его непутёвого отпрыска.

— К сожалению, нет. Он уехал.

— Уехал? — растерялась Ксения. — Куда?

— Видите ли, у него есть… подруга и сейчас он живёт у неё. Не надо искать его.

— Почему вы так легко об этом говорите, Андрей Михайлович? В таком случае, мне просто необходимо поговорить с ним.

— Ксения.

— Где живёт эта женщина? — девушка поднялась с кресла, с твёрдым намерением разыскать Арсения.

Андрей Михайлович, молча, написал на листке бумаги адрес. Присев в реверансе, Ксения Карницкая покинула хозяна «Дюссо».

***

Елена, поправляя подушку под головой сестры и, с нежностью, говорила:

— Аня прислала тебе гостинцы.

Она протянула Дарье блюдо наполненное яблоками, финиками, печеньем и конфетами.

— Как она?

— Обвенчалась с Василием Антоновичем в воскресенье. Теперь она госпожа Ушакова.

Дарья взяла в исхудавшую руку яблоко.

— Жаль, что в такой важный для сестры день, мы не смогли быть рядом.

— Даша, ты ешь, поправляйся. Аня обещала скоро навестить нас.

— Сейчас нет аппетита. — Девушка отложила яблоко в сторону.

Когда вошёл, Рунич, Елена читала для сестры вслух, Евангелие.

Возле кровати на столике, горела лампа под стеклянным колпаком. Окна плотно зашторены.

Андрей поставил поднос с едой на стол, рядом с блюдом со сладостями и, позвонил в медный колокольчик.

Вскоре на пороге появилась Катя.

— Отвори окно, — приказал он ей и, повернувшись к Дарье, пояснил: — Монастырская келья осталась позади, пора тебе и солнце увидеть.

Девушка поспешно раздвинула шторы.

В комнату хлынул яркий летний день. Даша зажмурилась и отвернулась.

Катя распахнула створки окна на всю ширь и поспешила уйти, оставив хозяина наедине с гостями.

Окна спальни Рунича, выходили в сад и, постепенно, запах цветов заполнил её.

Елена ждала, когда он уйдёт, чтобы попытаться накормить Дашу.

Однако Андрей Михайлович вовсе не собирался покидать их. Он уселся на полукруглую софу и заложил нога на ногу, уставился на сестёр.

Под его взглядом Елена стушевалась, а Даша и вовсе была готова укрыться с головой одеялом. Наконец, набравшись храбрости, робко бросила ему.

— Я не хочу есть.

— Почему?

— Нет аппетита.

— Да, — подхватила Елена. — Даже сладости, что прислала сестра, её не привлекают.