Навечно преданный (СИ)

До конца партии оставалось не более пяти-шести ходов. В маленьких тёмных глазах египтянина вдруг вспыхнула едва сдерживаемая радость: очевидно, по его мнению, очередной ход Преданного был слишком необдуманным, и перед довольным сыном пустыни явственно забрезжила вожделенная победа. Среди темнокожих зрителей пронёсся шумок радостного одобрения, а посол даже позволил себе пренебрежительный взгляд в сторону шотландского монарха, а затем заинтересованный — уже в адрес Шерлока. Казалось, египетский дипломат прикидывал, на какой именно стене его дома голова проигравшего будет смотреться наиболее эффектно. На одно страшное мгновение у шотландского короля замерло сердце — ему почудилось, что он теряет не только возможность нового договора, который, если признать, беспокоил его сейчас на удивление мало, не только Преданного, к которому успел так нелепо и чудовищно привязаться, но и часть своей собственной души.

Однако, когда в следующий момент посольский игрок с сияющими в предвосхищении собственного триумфа глазами сделал победный, с его точки зрения, ход, все неожиданно поменялось. Едва убрав руку от установленной в желаемую позицию фигуры, он внезапно помертвел взглядом, ясно прозревая совершенно неприметную, но давно и ловко расставленную его бесстрастным противником ловушку. Шерлок, чуть помедлив для эффекта, с непроницаемым лицом переместил ладью на предназначенную для неё итоговую клетку и, откинувшись на спинку кресла, неспешно сложил руки на коленях.

Удивлённый, готовый было перейти в торжество, возглас сменился горьким вздохом отчаяния, а не верящие своим глазам египтяне повскакивали с мест, не желая принять совершенно неожиданное для себя поражение. Увы, реальность была слишком очевидной! Как бы ни кипели страсти, несчастному послу страны солнца и пирамид не оставалось ничего иного, как признать проигрыш. Посерев сквозь бронзу кожи, он холодно поклонился шотландскому монарху и процедил через силу:

— Поздравляю Вас с победой, Ваше Величество! Если сам Всевышний свидетельствует о Вашем праве, разве может кто-то на земле противиться Его воле? Я сообщу о произошедшем своему королю. Пусть ваши советники готовят договор — мы его обсудим и подпишем.

И, одарив напоследок скромно склонившего голову победителя презрительно-разочарованным взглядом, посланник покинул зал, сопровождаемый заметно обескураженной и удручённой свитой.

Напряжённая тишина, возникшая после их ухода, не спешила сменяться ликованием. Казалось, никто, включая самого короля, не мог до конца поверить, что проблема, полтора десятка лет не имевшая даже намёка на благополучный исход, вдруг разрешилась менее чем за час. Не выдержав затянувшейся паузы, Преданный неуверенно приблизился к Его Величеству.

— Вы довольны исходом поединка, государь? — он смотрел в лицо хозяина, не понимая, почему же тот не радуется одержанной победе.

— Я… — король, терзаемый смятением чувств, разрывался между радостью за победу своего Преданного и не желающими исчезать сомнениями. — Я доволен, конечно, но… Неужели теперь египетский правитель действительно подпишет договор? После партии в шахм… в шатрандж? Столько лет уговоров, выгодных предложений, всяческих дипломатических хитростей — и всё в пустую, а тут — одна игра всё решила?

— Это не просто игра, государь, — вновь пустился в объяснения Шерлок, тихо недоумевая, почему король не может понять столь элементарных вещей. — Разве Вам не известно, что религия и закон для этих людей практически одно и то же? В Священном Предании Востока есть легенда о том, как Аллах решил неразрешимый спор между двумя братьями — господин посол огласил её перед началом игры, как того и требуют правила. Нет ничего удивительного в том, что египетский правитель признает правомерность Ваших претензий, ведь для него это не просто миф, а посланный Создателем пример законного разрешения такого рода вопросов.

— И что, любой мог вот так запросто потребовать подобного решения?

— Любой, кто знает о существовании этого закона и достаточно искусен в игре, а значит — немногие. Даже среди исламских судей не всякий может похвастаться знанием всех правил и канонов, что говорить об иноверцах?

— Но ты ведь знаешь? — не мог успокоиться Джон.

— Знаю, — подтвердил Шерлок, — как и многое прочее, что недоступно другим. В библиотеках… заведения, где я обучался, собраны почти все знания человечества.

— И каждый… выпускник этого заведения может ими овладеть?

— Только универсалы, государь. Остальные не обладают столь обширными Чертогами Разума.

— Чертогами?.. — изумлённо покачал головой король, но заметив всё возрастающее любопытство и нетерпение свиты, прервал дальнейшие расспросы: — Ладно, поговорим об этом позже, — и обратился к толпящимся поодаль советникам: — Ну, господа? Неужели кто-то из вас сомневался в правильности моего выбора? Как видите, мой план оправдал себя больше, чем можно было надеяться. И всё это благодаря глубоким познаниям моего секретаря в вопросах исламских законов и традиций. Кто-то ещё не удостоверился в компетентности господина Шерлока?

— А я никогда и не ставил её под сомнение, Ваше Величество! — подал голос глава Совета, первым приближаясь к королю и его подопечному. — И мне очень приятно засвидетельствовать наконец-то мистеру Шерлоку своё восхищение: редко встретишь достойного человека, в котором ум и образованность сочетались бы с такой молодостью и энтузиазмом. Уверен, ваша карьера при дворе нашего государя будет просто блестящей!

Слова первого советника словно прорвали плотину, и в следующие полчаса Шерлок был буквально затоплен выражением самого горячего восторга, более приличествующего какому-нибудь влиятельному вельможе или одержавшему победу полководцу, чем простому секретарю. Похлопывания по плечу, расшаркивания и удивленно-восхищенные возгласы сменяли друг друга и, казалось, готовы были длиться вечно. Высокопоставленные сановники, получившие, наконец, возможность поближе познакомиться с королевским протеже, как и многие прочие, оказались не в силах устоять перед его диковатой харизмой, да и блистательный триумф молодого человека не мог не оказать должного впечатления на возбуждённые любопытствующей фантазией умы придворной элиты.

Шотландский монарх с удовольствием наблюдал за происходящим. Он, выросший во дворце и не питавший слишком больших иллюзий, вполне допускал, что, возможно, не все поздравления и восторги этого момента сохранят свою искренность по прошествии времени, и что, скорей всего, его подопечному придётся ещё не раз столкнуться и с завистью, и с недоверием, и с недоумением в адрес своих способностей. Но он видел также, что стена отчуждения взорвана, и теперь уж точно никому не удастся обвинить своего короля в предвзятости или необоснованности при выборе доверенного лица — слишком весома победа, слишком явственен вклад Шерлока в доставшийся короне трофей! Да и сам триумфатор, похоже, вновь подключил своё коронное обаяние — вон как ласково блестят глаза у лорда Диксона, ещё недавно прищуренные от недоверия и сарказма, как улыбается Шерлоку советник по финансам, мистер Ларсен, как давно уже забыл свою руку на шерлоковом плече сэр Даррен… Джон понял, что пора вмешаться.

Его Величеству пришлось приложить некоторые усилия, чтобы вырвать своего секретаря из его несколько экзальтированной компании, комплименты и поощрительные возгласы которой утихли только тогда, когда король напомнил, что есть и другие вопросы, более насущные, которые не могут ждать разрешения пятнадцать лет.

После того, как государственные мужи разошлись-таки по своим делам, заверив Шерлока в своём расположении и поддержке, а короля — в вечной преданности, Джон взглянул на парня с лёгкой укоризной:

— Ты ведь на этот раз «старался», не так ли?

— Ровно настолько, чтобы им не хотелось больше распространять глупых сплетен о причинах Вашей ко мне благосклонности, — смиренно заверил Шерлок, сразу же сообразивший, что речь идёт вовсе не о партии в шатрандж.

— Боюсь, как бы кому-то из них не захотелось злоупотребить СВОЕЙ благосклонностью к тебе, — недовольно проворчал Его Величество.