Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Никто не будет затевать такое шоу, если не вложил в него чувства.

Жуя булочки, Цинь Цзин уставился на кипу бумаг. Его алый отпечаток уже на них был, все, чего не хватало, его подписи.

Глаза учителя задержались на кроваво-красном отпечатке на белой бумаге. Воспоминания об их первой встрече вспыхнули в его голове - он создал небольшой мирок тишины и спокойствия для него, и когда он поднял глаза, там был он.

Один ясный осенний день, когда он шутливо говорил ему милые глупости в лодке посреди озера.

Слова, что он написал на его ладони в темном театре и призрачная улыбка, появившаяся на его лице.

Боль их первой ночи, которая поймала его, будто паутина, окружая сильнее и сильнее до тех пор, пока он уже не мог сбежать.

То множество раз, что он продолжал спрашивать тем нежным голосом следующей ночью: больно, больно?

Картинка менялась и преобразовывалась, пока кадры проносились мимо со свистом. Странно, последней была сцена, в которой Сяо-Лю предостерегал его:

«Цинь Цзин, тогда я скажу как есть. Богатые могут быть коварными. Если он захочет, чтоб ты что-то подписал, не вздумай. Не будь наивным, маленьким ягненком».

«Лю Бао-сян. О-о, Лю Бао-сян…»

Глотая последний кусочек булочки, Цинь Цзин взял ручку, открутил колпачок и быстро написал свое имя на странице.

«Ты просто обязан был сглазить меня, да?»

Примечания

«Ежемесячная литература» - левый ежемесячный литературный журнал, основанный в Шанхае в 1932 году.

Цао Юй (имя при рождении Ван Цзябао; 24 сентября 1910 - 13 декабря 1996) - китайский драматург. Его наиболее известные произведения: «Гроза» (1933), «Восход» (1936) и «Пекинцы» (в рус. переводе - «Синантропы», 1940).

* «Призраки и вампиры», о которых идет речь - это иностранцы, что вторглись и оккупировали Китай. Откуда становится ясно, что Цинь Цзин - патриот и против иностранных сил, эксплуатирующих Китай. Фактически, в то время Китай индустриально отставал от Западного мира и Японии. Республиканское правительство поддерживало богатых людей, получивших зарубежное образование, большинство же населения все еще представляло собой необразованных крестьян. Это привело к внутренним беспорядкам и гражданской войне, чем и воспользовались иностранные силы.

Двадцать Шестой год Республики - 1937 год.

«Прятать возлюбленную в золотом дворце» - выражение берет начало в истории молодого императора, которого его тетя, Старшая Принцесса, спросила, хочет ли он однажды жениться. Он ответил - да, но только на ее дочери Цзяо, и добавил: «Если это будет А-Цзяо, тогда я буду содержать ее в доме из золота».

Аньлэ-цунь: аньлэ - значит «спокойный и счастливый», цунь - «деревня». Окрестность все еще существует. Апартаменты Маокэнь - здание построено в 1937 г., расположено на Коломбо Роуд (сейчас Чжан Дэ Роуд 121). Теперь - сеть отелей Цзиньцзян Чжи Син.

========== Глава 17 ==========

Не произнеся ни слова, Цинь Цзин вручил подписанные бумаги Шэнь Ляншэну, когда они увиделись снова на следующей неделе. Последний дал мужчине подумать об этом пару дней. Теперь, когда, наконец, получил то, что хотел, он не казался слишком обрадованным, только сказал учителю: «Придерживайся этого».

Апартаменты Маокэнь были построены недавно на Коломбо Роуд, в Английской концессии. Здесь было всего четыре этажа в частной собственности, которые предполагалось исключительно сдавать в аренду. Раз уже все равно приложил усилия, Шэнь Ляншэн выкупил весь верхний этаж. Однако он не стал сносить стену на случай, если они расстанутся. Цинь Цзину будет легче продать или сдать в аренду, если параметры останутся в изначальном состоянии.

Квартира была убрана и готова к въезду только в конце мая. Шэнь Ляншэн привез Цинь Цзина осмотреться. Они прошли по фойе и поднялись вверх по лестнице. Подошвы их кожаных туфель звонко стучали по гладкому мраморному полу, наполняя эхом, по-видимому, пустое здание.

Подписав договор, Цинь Цзин убрал его в выдвижной ящик и обнаружил, что здесь две секции только сейчас. Он в шутку спросил тоном, полным жалости к себе: «Вторая - для тебя?»

Стоя на деревянном полу, Шэнь Ляншэн никуда не мог стряхнуть пепел, поэтому он направился к камину в кабинете, чтобы выкурить сигарету. Он ответил тем же беззаботным тоном: «На всякий случай. Кто знает, ты можешь разозлиться и вышвырнуть меня вон. Мне понадобится место для ночлега, ведь так?»

Дом еще не был обставлен мебелью, и стены были голыми. Из гостиной Цинь Цзин слышал голос Шэнь Ляншэна, доносившийся из кабинета, а из-за пустого интерьера он почти мог слышать эхо.

Он только хихикнул и встал у окна, глядя на дорогу. Густая листва деревьев снабжала тенью обе стороны тихой улицы - обычная, хорошо

знакомая картина в концессиях. Но на какое-то мгновение он потерялся в пространстве и во времени.

«А что? Тебе не нравится?» - покурив, Шэнь Ляншэн вышел и увидел одинокий силуэт учителя возле окон.

«Да, - Цинь Цзин не желал недопонимания, так что продолжил шутить. - Я имею в виду, здесь две спальни. Ты можешь всегда спать там, да и все».

Не ответив, Шэнь Ляншэн обхватил руками талию мужчины, наклоняясь поцеловать его.

Опасаясь быть замеченным, стоя так близко к окну, Цинь Цзин быстро освободился, но в тот же момент сильно ударился лбом о стекло.

«Тебе надо поумнеть, болван».

Шэнь Ляншэн виновато потер пятно у него на лбу, не потому что был причиной травмы, а потому что подумал о будущем. После женитьбы он должен будет разыгрывать спектакль перед родителями, и у него не будет много времени для этого человека. Учитывая это, он чувствовал себя слегка несчастным, но все еще видел иронию всей ситуации, которая передавала его чувство вины немного больше, чем лицемерие, как крокодиловы слезы.

Печально, но Цинь Цзин не был осведомлен о крокодиле и не услышал подразумеваемого значения. Он выдвинул щеколду и распахнул окно, чтобы впустить свежий воздух.

Раннее летнее солнце было чудесным. Пышные, легкие тени деревьев составляли почти весь вид с четвертого этажа. Не обращая на мужчину внимания, Шэнь Ляншэн снова обнял его и склонился вперед так, что их щеки соприкасались. Он нарочно моргнул, почти касаясь ресниц Цинь Цзина своими.

Не обнаружив никого на дороге, Цинь Цзин не стал избегать объятия снова. Он закрыл глаза: «Да, мы все прекрасно знаем, какие у тебя длинные ресницы, о’кей?»

Мужчина тоже закрыл глаза и слушал пение ранней цикады на дереве. Вскоре, одинокое насекомое замолчало, найдя себя слишком преждевременным для остальных своих братьев и сестер.

После внимательного осмотра дома Цинь Цзин не хотел сразу же въезжать и не вел себя как владелец, просто позволил Шэнь Ляншэну заняться дизайном интерьера.

Обычно Шэнь Ляншэна тоже мало интересовали такие вещи. Тем, кто все организовал для поместья, где он жил сейчас, был его секретарь. Однако, видя в этой квартире номер для их с Цинь Цзином медового месяца, он обзавелся редким интересом к этому вопросу.

Цинь Цзину не было дела до всего этого, но он не хотел портить веселья другому мужчине. Он не осмеливался реагировать по какому-либо вопросу словами вроде «Без разницы» или «Делай, как считаешь нужным». Но дело в том, что его сознание не могло не улетать куда-то, когда они обсуждали узор обоев или дизайн мебели. Почему-то он чувствовал себя эмоционально измотанным. Поначалу он хотел продолжать звонить в колокол, но теперь, когда колокол никуда не денется, он совсем не чувствовал волнения. Он

ощущал скорее странную усталость, когда бы ни подумал о лежащем впереди будущем.

Был июль, когда все было устроено. Класс Цинь Цзина в средней школе написал экзамены, и хотя летние каникулы еще официально не начались, у него было больше свободного времени - он провел несколько дней кряду в поместье Шэнь. Садовником поместья был мужчина лет пятидесяти по имени Ли. Вся его семья жила в пригороде, и еще в конце июня он попросил у Шэнь Ляншэна позволить его внуку побыть несколько дней в городе. Шэнь Ляншэн не был строгим боссом и охотно согласился. После того, как мальчика привезли в поместье в начале июля, Цинь Цзин стал учить его читать и рассказывал ему истории. Он даже сказал мальчику называть его «кэкэ», но к Шэнь Ляншэну обращаться «шушу».