Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Японцы приехали, ища Шэнь Ляншэна, но тот любезно отказался, так как был еще хитрее японцев. Он знал, что эта блестящая возможность чертовски дорого обойдется; как наркотики: начать - легко, а бросить - трудно. Поэтому он использовал преклонный возраст отца и собственные ограниченные возможности якобы только бухгалтера в качестве предлога, чтобы отказаться от должности.

«Вы скромничаете, мистер Шэнь, - член правления Палаты пришел, чтоб убедить Шэнь Ляншэна, и боялся расстроить японского начальника. Он быстро постарался посодействовать. - Все в деловой сфере знают, что Вы - выпускник престижного английского университета. Вы просто изображаете скромника перед нами. Хаха…»

Пока он неуклюже смеялся, японец вмешался на английском: «Мистер Шэнь, Вы учились в Кембридже?»

Хотя и был несколько удивлен, Шэнь Ляншэн сохранил невозмутимый вид и кивнул: «Вы тоже там учились, мистер Кобаякава?»

«Вы уже выпустились, когда я учился у профессора Бергера, - лицо Шэнь Ляншэна показалось Кобаякаве знакомым, и теперь, когда это подтвердилось, он добавил, улыбаясь. - Я видел Ваше с профессором фото. Он о Вас очень высокого мнения».

«Это не похоже на профессора Бергера - показывать свои личные снимки всем подряд. Должно быть, о Вас он также высокого мнения», - Шэнь Ляншэн умело орудовал словами и весьма порадовал Кобаякаву. Во время обучения японец также прочитал несколько докладов Шэнь Ляншэна, и у него сложилось хорошее впечатление о мужчине. Поэтому он не стал принуждать его присоединиться к Комитету и решил отложить это дело, пока японская армия не получит полный контроль над Тяньцзинем.

Другие из Палаты заметили, что Кобаякава не был расстроен, и вздохнули с облегчением, узнав, что двое на самом деле были собратьями по университету. Они с улыбкой говорили, что впереди - длинный путь, и будут

еще возможности снова поработать вместе. Вот почему атмосфера казалась дружелюбной, когда Чжоу снова увидел группу.

Шэнь Ляншэн даже не сказал ничего своему отцу об этом, поэтому естественно, что Цинь Цзин тоже ничего не знал. В день бомбардировки японские войска сравняли с землей всю территорию школы Нанькай, включая среднюю и начальную школы, из-за националистической позиции этого заведения. К счастью, учителя и студенты, присоединившиеся к армии, сформировали отдельное подразделение, чья работа в основном заключалась в направлении грузов. Положительным моментом стало то, что потери были незначительными, и друг Цинь Цзина также остался невредим.

В такое печальное время Цинь Цзин, конечно же, помогал своим друзьям всем, чем мог, и находился вдалеке от дома большую часть дня на протяжении всей недели. Шэнь Ляншэн был строг с ним прежде, но сейчас, казалось, его больше это не волновало, он лишь напоминал ему быть осторожнее и есть регулярно. Он убеждался, что кухня готовит ему супы каждый день. Цинь Цзин ценил этот акт доброты, но не благодарил его. Он думал, что слова благодарности были бы неуместны в столь близких отношениях.

Была и другая вещь, о которой Цинь Цзин не говорил, но которая тяготила душу Сяо-Лю. Наньши был зоной беззакония, но в силу своей приближенности к Японской и Французской концессиям, пережил бомбежку в целости и сохранности. Видя, что улицы приходят в норму, а его дом - нетронут, Сяо-Лю сказал Цинь Цзину, что собирается вернуться, и заодно спросил, когда Шэнь Ляншэн будет свободен. Пэтит дэ Сэнтюр располагалась в дальнем западном конце Французской концессии, и он видел множество семей, желающих найти здесь убежище, но их не пускали. Лю были многим обязаны Шэнь Ляншэну - даже не зная, как отплатить ему, Сяо-Лю хотел отблагодарить его лично.

Цинь Цзин был умным человеком. Он знал, что Шэнь Ляншэн был добр к нему, настолько, что заботился о его друге. Даже если не благодарил, он не мог принимать это как должное. Поэтому, той ночью он передал послание Шэнь Ляншэну. Он также сказал спасибо от имени друга и добавил, что Сяо-Лю хотел бы сказать это сам, если он свободен завтра.

«Нет необходимости, - ответил Шэнь Ляншэн, выключив лампу и ложась на постель. - Не такое уж большое дело».

Цинь Цзин не был с этим согласен, но знал, что Шэнь Ляншэн не любит повторяться. Если мужчина сказал, что в этом не было необходимости, значит, ее не было. Но ему все еще было не по себе, и он думал, как еще преподнести это.

«Если он действительно хочет поблагодарить меня, - добавил Шэнь Ляншэн, будто прочитав мысли учителя. - Скажи ему, как только они снова откроют свой чайный дом, пригласить меня на ваше с ним выступление».

«И все? - Цинь Цзин был удивлен этой просьбой, прозвучавшей как шутка. Он легко усмехнулся в первый раз за долгое время. - Тебе все еще так просто угодить».

Шэнь Ляншэн улыбнулся, но Цинь Цзин не увидел этого, так как они лежали плечом к плечу в темноте. Он лишь услышал, как мужчина сказал: «Я слышал тебя только тот единственный раз».

«О, умоляю, тебе ведь на самом деле это не нравится, - в последнее время у них редко бывали моменты такой расслабленности, так что Цинь Цзин продолжил легко шутить. - Ты думаешь, что я - слишком болтлив».

«Вообще-то, я так не думаю. Ты - занимательная личность».

«Это - комплимент?»

«В тот раз, я искал тебя и увидел, как ты стоишь за кафедрой, весь из себя такой учитель. Потом ты был так хорош в сяншэн представлении. Мне было интересно, каким бы ты был в постели, а с этим твоим быстрым язычком, как хорош ты был бы орально».

Слова Шэнь Ляншэна становились все более непристойными, но из-за его голоса, тихого, ностальгического и немного задумчивого, они казались чистыми и простыми. Казалось, мужчина вспоминал время из далекого прошлого, что уже не вернется, и это наполняло душу Цинь Цзина грустью.

Оно никогда не вернется. Тогда все тоже могло быть плохо, но, по крайней мере…. Эта мысль причинила Цинь Цзину боль. Он повернулся и обнял Шэнь Ляншэна за талию, пряча лицо у его шеи. Помолчав немного, он пришел в себя и продолжил разговор: «Мы только встретились, а у тебя уже были такие неприличные мысли».

«Ради всего святого, это - лето! - Шэнь Ляншэн, казалось, не хотел продолжать и погладил руку на своей талии. - Ложись обратно и спи».

«Ладно», - Цинь Цзин тоже думал, что будет слишком соблазнительно, если он продолжит липнуть к мужчине. Он не был в настроении с самого начала, поэтому лег обратно и закрыл глаза, готовясь ко сну.

«Цинь Цзин, - поворочавшись, Цинь Цзин уже почти уснул, когда услышал бормотание сзади. - Тебе не нужно отплачивать за услугу, и также не нужно переживать об этом».

Обычно, было бы в норме вещей сказать такое, и прозвучало это абсолютно нормально. Однако, услышав это, Цинь Цзин потерял всякое желание спать. Его сердце ёкнуло, а потом он почувствовал пугающую пустоту, причину которой он не знал. Он размышлял, но не нашел ответа. В итоге, мужчина пришел к выводу, что наполовину уснул, и что-то случилось с его головой.

После переезда Сяо-Лю обратно, Цинь Цзин подумал, что теперь самое время привести в порядок свой собственный дом. Он сказал Шэнь Ляншэну, что будет ночевать дома несколько дней, пока полностью его не вычистит. Мужчина не возражал и предложил помочь, но когда Цинь Цзин отказался, тот не настаивал.

Честно говоря, было не так уж долго подлатать жилье, но Цинь Цзин боялся, что Шэнь Ляншэн сочтет проживание за пределами концессии слишком опасным и заставит его переехать в Маокэнь. Цинь Цзин, правда, не хотел переезжать, но и не желал появления между ними еще больших разногласий. Поэтому он думал: было бы неплохо сделать в доме капитальный ремонт. Даже

если он съезжал, это все еще был дом его родителей - место, где он вырос. Он любил каждый кирпич и каждую плитку. Ремонт послужит своего рода ранним прощанием с ним.

В течение следующих нескольких дней Цинь Цзин подмел внутренний дворик, зашпаклевал окна, положил новую плитку и засыпал крысиные дыры, давно существовавшие в спальне, что сейчас служила кладовкой. И только, когда убедился, что больше поправлять нечего, он вернулся на Кембридж Роуд.