Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

С самого Китайского Нового Года Шэнь Ляншэн размышлял о доме для Цинь Цзина. Он не был верен своему слову - он действительно переживал за мужчину, а эти отношения были более бурными и напряженными, чем любые из его предыдущих. Соответственно, Шэнь Ляншэн решил снять грузы с обеих сторон своих весов и перестать оценивать. Сейчас он хотел лишь одного: найти способ так держать мужчину, чтоб тот не попал в чужие руки.

Шэнь Ляншэн знал, что в китайском есть такое выражение: «прятать возлюбленную в золотом дворце». Ему не было дела до истории, за ним скрывающейся, потому что в его словаре оно имело лишь одно значение: купить клетку и посадить туда Цинь Цзина так, чтобы у него были и корова, и молоко, после того, как он сам женится.

Фактически, мать Шэнь Ляншэна тоже можно было назвать «узницей золотого дворца». Яблочко от яблони недалеко падет. Эгоистичные методы отца и сына не отличались друг от друга. Нужно, однако, сказать, что сын оказался лучше, так как хотел записать собственность на имя Цинь Цзина. Так, дом мог служить своеобразной компенсацией на случай, если любовь исчезнет, и они расстанутся.

Кто-то скажет, что это - даже более низко. Шэнь Ляншэн признавал, что сейчас учитель был сильно влюблен в него, поэтому он собирался воспользоваться этой любовью и построить мужчине «золотой дворец». Он даже подумывал выгравировать имя Цинь Цзина на двери, чтобы только показать, насколько он этого хотел.

Секретарь Чжоу приложил все усилия, чтобы найти идеальную собственность. Отдельный дом в западном стиле - это слишком, а традиционное жилье босса не устраивало. Он нашел прелестное местечко, называемое Аньлэ-цунь в Английской концессии, но когда босс приехал и осмотрелся, то отверг этот вариант: многочисленные соседи создавали угрозу уединению.

В итоге Шэнь Ляншэн взял дело в собственные руки и остановил выбор на роскошной квартире в Апартаментах Маокэнь. Каждый этаж состоял только из двух секций, а арендаторами были преимущественно незаинтересованные в

соседях иностранцы, приехавшие в Китай на год или два для разведки, чтобы затем вернуться в место, которое звали родиной.

У Шэнь Ляншэна имелись связи, и он закончил всю процедуру оформления договора, включая поручительство, без Цинь Цзина. Все, что оставалось Цинь Цзину - поставить свое имя и отпечаток пальца на документе.

Достав договор и штемпельную подушечку, он уселся, свесив ноги с кровати, глядя на мужчину, лежащего без сознания. Щеки учителя были все еще розовыми от жара, а на губах была капля слюны.

Шэнь Ляншэн нежно вытер влагу, прежде чем осторожно поднести палец мужчины сначала к подушечке с чернилами, а затем к бумаге.

Теперь оставалось последнее. Подпись можно было подделать, но не было смысла скрывать все это. Поэтому Шэнь Ляншэн не стал вытирать полотенцем красные чернила. Он хотел оставить их там как пусковой механизм для разговора, когда мужчина проснется следующим утром.

К следующему утру лихорадка отступила, и Цинь Цзин чувствовал, будто переродился, и был в хорошем настроении. Единственное, у него немного болела спина, что, скорее всего, было результатом позволения себе удовольствия во время болезни.

Он не замечал красный отпечаток на пальце, пока не принялся чистить зубы. Он высунул голову из ванной комнаты, все еще с зубной щеткой во рту.

«Что это?» - с любопытством спросил он.

«Сначала дочисти зубы», - ответил Шэнь Ляншэн, зажав сигарету губами и заканчивая завязывать галстук. Выражение его лица ничего не выдавало.

«Хорошо, что ты натворил за моей спиной?» - у Цинь Цзина была неплохая догадка, но он не выглядел расстроенным, когда закончил чистку зубов и встал перед Шэнь Ляншэном.

Вместо ответа Шэнь Ляншэн притянул мужчину в свои объятия для поцелуя, как они делали уже не одно утро, проведенное вместе. Вкус табака и зубной пасты был так знаком им обоим, что уже почти стал частью их совместной жизни.

«Я продал тебя, - наконец спокойно ответил Шэнь Ляншэн после поцелуев. - Спустя все это время, что я заботился о тебе, хочешь угадать, за сколько тебя продали?»

На секунду Цинь Цзин замолк: у мужчины всегда было одно и то же выражение на лице, шутил он или был серьезен. Однако Цинь Цзин провел с ним немало времени и понял, что это определенно не было шуткой.

«Ты - умный человек, Цинь Цзин, и должен знать и без моих слов, - видя, что учитель продолжает молчать, Шэнь Ляншэн перешел к делу и произнес в первый раз. - Есть кое-что, что может встать между нами». Он не признался в своих чувствах, а вместо этого взял руку мужчины и приложил к своему сердцу. Он говорил, пристально глядя ему в глаза: «Но я не хочу оставлять тебя из-за этого».

«У меня есть собственные проблемы, - продолжал Шэнь Ляншэн, пока Цинь Цзин молчал. - И я не прошу, чтобы ты понял…»

«Я только прошу, чтобы ты не оставлял меня» и не собиралось выходить изо рта Шэнь Ляншэна. Он отпустил Цинь Цзина и взял документы с туалетного столика. Передав их мужчине, он посмотрел в его глаза и тихо сказал: «Подпиши здесь, если хочешь…, а если - нет, просто выброси».

Цинь Цзин все еще не проронил ни слова. Он будто вернулся в прошлое, в то время, когда только повстречал мужчину.

Тогда этот человек сделал то же самое. Своими сладкими и нежными речами он расставлял сети и заманивал туда Цинь Цзина, пока тот сам не прыгнул в ловушку.

Но в этот раз все было по-другому. Цинь Цзин на самом деле был умным и понял, лишь взглянув на бумаги в своей руке, что его подпись будет означать продажу самого себя. Подписав это, он обязуется быть безнравственным любовником, застрявшим между Шэнь Ляншэном и его супругой, продавая свои принципы за любовь, похоть и алчность.

«Давай обсудим это снова позже, Цинь Цзин, - Шэнь Ляншэн не хотел загонять его в угол. Посмотрев на свои часы, он сменил тему. - А сейчас - время позавтракать».

Из-за лихорадки Цинь Цзин проснулся позже обычного, тогда и произошел весь этот разговор. Он взглянул на часы и припомнил расписание на день. Если не выдвинется сию минуту, то не поспеет к первому уроку, так что на завтрак не оставалось времени.

К счастью, шофер без напоминания босса привел Додж в порядок и заполнил бензином бак. Шэнь Ляншэн, как всегда, вез учителя на работу и передал ему приготовленную для него на кухне коробку с ланчем и термос: «Съешь по дороге».

Мысли Цинь Цзина путались, аппетита не было, и он сидел на своем месте, с сумкой в руках, уставившись в окно. Шэнь Ляншэн не давил на него, только напомнил, чтобы тот взял еду с собой и не ходил с пустым желудком до обеда.

Опасения Шэнь Ляншэна были обоснованы. Цинь Цзин никогда не заботился о желудке в течение лет, проведенных далеко от Тяньцзиня, и его привычки питания были попросту нарушены после смерти родителей. Шэнь Ляншэн стал свидетелем желудочных колик у мужчины на ранней стадии их отношений, и с тех пор всегда строго следил почти за каждым приемом пищи Цинь Цзина.

Несмотря на мысли, взвешиваемые в его голове, желудок Цинь Цзина привык получать пищу по утрам и разыгрался уже после первого занятия. Цинь Цзин открыл сумку и обнаружил несколько скрепленных листов бумаги. Это было не что иное, как почти законченный договор об имуществе. Только кто-то вроде Младшего Мистера Шэнь поместил бы столь важную вещь в такое место.

Коробка для ланча была обернута термической тканью, и булочки внутри все еще испускали пар. Цинь Цзин замер, потрясенный запахом, который принадлежал булочкам из магазина, что был раньше возле его дома.

Магазинчик набрал популярности и переехал в большее помещение далеко отсюда. После, у Цинь Цзина редко была возможность съездить туда, и

буквально на днях он жаловался Шэнь Ляншэну, что скучает по хуэйским булочкам, и что нужно выбрать день и заглянуть в новый магазин.

Цинь Цзин не знал, когда молодой мастер поручил прислуге доставить булочки, но учитывая утренние события, вероятно, все это было частью шоу, чтобы угодить ему.

Но тогда опять же: мужчина принял близко к сердцу его беспечный комментарий.