Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Друг был старшим Цинь Цзина в университете. Они не были близки в то время, но вернувшись в Тяньцзинь, Цинь Цзин обнаружил, что мужчина не возвратился домой в Шаньдун. Вместо этого он начал преподавать в Нанькай, и с тех пор двое постепенно сблизились.

Шаньдунцы известны своей дерзостью и прямотой. Когда они обедали вместе, он всегда заставлял Цинь Цзина пить. Цинь Цзин боялся этого больше всего, так как очень быстро пьянел. Однако в последнее время у них были дела посерьезнее, и его друг перестал спаивать его - до этого дня, то есть. Местом их встреч было общежитие его друга в Нанькай. Цинь Цзин заметил уже приготовленные на столе закуски и алкоголь.

«Что ты сегодня замышляешь?» - спросил он с любопытством.

Мужчина усмехнулся и усадил Цинь Цзина выпить, прежде чем ответить: «Я записался вчера».

От произнесенного Цинь Цзин оцепенел. Он осознал, что его друг присоединился к армии.

«Никакого давления. Просто хотел, чтобы ты знал. Плюс, они принимают лишь тех, кто прошел военную подготовку и знает, как стрелять. Ты бы только зря потратил время».

Ничего не сказав, Цинь Цзин лишь поднял рюмку за своего друга. Он выпил одну, потом еще, и еще одну. Ликер обжег его желудок, но голова была ясной, как никогда.

Большинство трамваев перестало ходить. Цинь Цзин приехал на велосипеде, но теперь просто катил его. Не потому что был пьян. По сути, он был весьма трезвым и просто хотел пройтись.

В последнее время отец Шэнь Ляншэна часто вызывал сына для разговора, и тот приезжал домой даже позже Цинь Цзина. К этому часу учитель уже смыл алкогольный смрад и пот, а его лицо выглядело по-обычному.

Но когда приблизилось время сна, и Шэнь Ляншэн попытался поцеловать его, мужчина не стал содействовать. Раздраженный изменчивым отношением Цинь Цзина, он спросил, теряя терпение: «Что на этот раз?»

Цинь Цзин колебался, не зная, как начать. Шэнь Ляншэн никогда не был терпеливым человеком, и его терпение износилось за последнее время. Без промедления он перешел прямо к поцелую, держа челюсть мужчины.

Цинь Цзин не мог повернуть лицо, поэтому начал бороться всем телом. Как кожу больше показывают в летнее время, так и чем больше страдал Цинь Цзин, тем больше возбуждался Шэнь Ляншэн, еще немного и последний насильно овладел бы мужчиной. У Цинь Цзина не было времени объяснить раньше, но теперь он даже не хотел объяснять. Алкоголь, казалось, проявил себя сейчас, и он был чрезвычайно взволнован. Он начал отбиваться изо всех сил, пока мужчина не сжал его шею и не навалился на него. В конечном счете, у него закончился воздух, и он обмяк, как мертвая рыба.

Шэнь Ляншэн отпустил, когда мужчина перестал сопротивляться, и почувствовал, что был слишком груб, услышав болезненный кашель. Но он не желал извиняться.

«Чего еще ты хочешь от меня, Цинь Цзин?»

Чего он хочет от него? Отдышавшись, Цинь Цзин только помотал головой. Шэнь Ляншэн все еще был тверд и искал удовлетворения. Он быстро нанес лубрикант и сам вошел. Его движения уже не были столь жестоки, как прежде, и минут через десять, потянувшись к члену мужчины, он нашел его очень даже оживленным. Поэтому перестал сдерживаться.

Хотя прошло больше половины месяца с их последнего раза, тело Цинь Цзина привыкло к процессу и, после первоначальной тупой боли, начало получать от него удовольствие. Звуки от соприкосновения кожи о кожу наполнили темную и душную комнату. Цинь Цзин лежал на кровати лицом вниз. Он знал постель под ним. Знал мужчину сверху. Знал и желание внутри самого себя.

И все же, у него снова возникло странное ощущение потерянности в пространстве и времени. Словно он блуждал по дороге с завязанными глазами, ощупывая каждую травинку и каждый ствол дерева до места назначения, но когда повернулся посмотреть на пройденный путь, картина отличалась от той, что нарисовало его воображение.

Ранним утром 29-го июля началась полномасштабная война. Китайские войска в Тяньцзине наконец получили приказ обороняться и накануне вечером разработали военную стратегию: атаковать, пока японцы сфокусированы на Пекине.

Небо перешло от темного к светлому, но японцы одерживали верх. Самые напряженные бои развернулись близ Хайгуансы, и звуки стрельбы и орудий, достигая Кембридж Роуд, приглушались. Цинь Цзин и Шэнь Ляншэн сидели напротив друг друга в гостиной с середины ночи до середины дня, не обменявшись и словом.

Как и ожидалось, японские самолеты достигли Тяньцзиня только после двух. Концессии были странами внутри страны, и японцы не смели и не могли бомбить их. Но даже так, Шэнь Ляншэн приказал слугам заранее освободить погреб в саду. Когда он услышал самолеты в небе, то решил, что в доме небезопасно. Он распорядился закрыть двери и пока укрыться в подвале.

Цинь Цзин не возражал и вышел вслед за ним наружу, но выглядел как бездушная кукла: его сознание уже блуждало где-то далеко отсюда.

Видя его состояние, Шэнь Ляншэн схватил его за руку. Когда они добрались до сада, наконец, была сброшена первая бомба.

Взрыв был слышен с любого расстояния. В этот момент Цинь Цзин застыл как вкопанный. Словно вновь обретя душу, он посмотрел в направлении грохота. Шэнь Ляншэн тащил его, но тот не двигался с места. Мужчина собирался заговорить, когда увидел выражение на лице учителя.

Он будто вернулся к жизни вместе с взрывом на какое-то мгновение, перед тем как умереть снова.

Потом, со следующим, он ожил вновь - только чтоб умереть еще раз.

Лампочка малой мощности была единственным источником света в погребе. Цинь Цзин не садился, так что Шэнь Ляншэн тоже стоял и вместе с ним рассматривал металлическую дверь. Но это была просто дверь. Ничто не проникло бы сквозь нее, только от того, что они смотрели.

Единственным ответом, который они получали, были продолжающиеся взрывы.

На протяжении четырех часов.

29-го июля китайские войска непрерывно бились пятнадцать часов. Из-за тяжелых потерь и увеличения японских войск в Тяньцзине следом за падением Пекина, китайская армия отступила из центра города в 4.30 дня к Цзинхаю и Мачану.

30-го июля Тяньцзинь пал.

Примечания

Шушу - обращение к дяде, чаще всего к младшему брату отца. Сейчас используется для всех взрослых (среднего возраста) мужчин, более старшего поколения.

Сяошу - одиннадцатый из 24-х солнечных периодов, буквально означает «наименьшая жара». В 1937 году это было 7-го июля.

«Один крик цикад, две ветви на дереве пагоды» - строки из стихотворения Бо Цзюйи.

Розовое шелковое дерево - в европейских языках «шелковое дерево», т.к. римляне считали, что от него произошел шелк. Два распространенных китайских названия: «закрывающийся ночью», потому что цветы дерева закрывались по ночам, и «счастливы вместе» - из-за чего цветок часто представляет любовь в китайской литературе.

Инцидент на мосту Марко Поло (Лугоуцяо) - стычка между солдатами японской Гарнизонной армии в Китае и ротой китайских войск, охранявших мост Лугоуцяо, произошедшая 7 июля 1937. Этот инцидент послужил для японцев формальным поводом для начала Второй японо-китайской войны.

Фэнтай - район Пекина.

Бульвар Цзиньтан - главная дорога в бывшей Австро-Венгерской концессии. Второй Особый Округ - название, данное китайцами этой концессии после возврата контроля над ней.

Средняя Школа Нанькай - одна из первых современных средних школ в Китае.

Пэтит дэ Сэнтюр - улица во Французской концессии, сейчас - Синьсин Роуд.

Хайгуансы - область в Японской концессии (рядом с храмом Хайгуан).

Цзинхай - район Тяньцзиня к юго-западу от центра города. Мачан - знаменитая военная база, расположенная в 60 км к югу от Тяньцзиня.

========== Глава 18 ==========

Жизнь должна была продолжаться, неважно насколько трудные наступили времена.

Японские войска следовали своей стратегии контролировать Китай, используя его же народ. Оккупировав Тяньцзинь, они основали марионеточную организацию под названием Тяньцзиньский Комитет по Сохранению Мира с такой быстротой, что это было бы невозможно, не спланируй они все заранее. Торговая Палата была под контролем японцев задолго до этого, и посетители 7-го июля хотели увидеться с Шэнь Ляншэном, чтобы уговорить его стать членом Комитета. Японцы пришли за именем Шэнь Кечжэня. Список членов Комитета полностью состоял из бывших военачальников, скрывающихся в Тяньцзине после падения Бэйянского правительства. Эти люди и их неосуществленные амбиции, наконец, имели возможность получить власть и богатство, и они все были рады согласиться. Те же, кто не был достаточно хорош, чтобы войти в список по японским стандартам, даже чувствовали себя ущемленными.