Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

* “Хему нечер” – раб бога. Во главе фиванских жрецов Амона-Ра стояло четверо “рабов бога”. “Первый хему нечер”, несмотря на свой простой титул, был одним из самых влиятельных и почитаемых лиц в Египте.

* Нут – богиня неба: дочь Шу, бога ветра и солнечных лучей, и Тефнут, богини дождя.

========== Глава 2 ==========

Ка-Нейт спешила в дом Амона.

Солнце было уже высоко. Девушка безотчетно прикрывала рукою ожерелье, которое взблескивало в его лучах.

Ожерелье, подарок отца на праздник Нейт, ее покровительницы, было из золота и голубой эмали, шириною в ладонь. Она надела его тайком от Мерит-Хатхор. Она так хотела быть нарядной в этот день!

Начались владения знати и высших жрецов – городские усадьбы, скрытые белыми стенами, волнующейся темной зеленью кедров, кипарисов и акаций. Вот высокая ограда с рисунком, выложенным из красного камня. Сердце ее стукнуло – здесь они встретились! Здесь он говорил с нею!

Она с бьющимся сердцем миновала это место. Ка-Нейт не чувствовала, как горят защищенные только папирусовыми сандалиями нежные ноги, непривычные к продолжительным пешим прогулкам. Некоторые прохожие с удивлением оглядывались на богато одетую юную девушку с вдохновенным лицом, которая шла, будто повинуясь неодолимой силе.

Приближался храм.

Амон-Ра, выплывший в небо на своей барке, изливал на него свою благость. Изукрашенные врата, отполированные поверхности башен-столпов, щиты и копья дозорных слепили глаза.

Ка-Нейт шла, как в своем сне в прошлую ночь, но осененная не луною, а солнечным диском.

Гранитные стражи-сфинксы вдоль мощенного камнем пути. Девушка шла, будто ведомая. Ослепительный дом Амона ожидал ее.

Она прошла между обелисков, горевших как два снопа лучей. Храмовый стражник покосился на нее – такую непохожую на других молящихся; в своем белом платье она будто светилась изнутри… будто ее дух сиял.

Но Ка-Нейт не видела никого – ничего, что происходило вокруг нее.

Сейчас.

Храмовый двор был, против вчерашнего, оживлен – должно быть, готовились к празднику. Сновали слуги с корзинами и мешками на головах. Скрипели нагруженные телеги; ревел скот. Мясник с помощниками свалили и связывали быка. Жрец в полотняной одежде нагнулся, чтобы определить, чисто ли назначенное в жертву животное.

Вдруг что-то произошло.

Глядя перед собою, она все же уловила поднявшуюся суету. Прокатился удар в медный щит. Послышался окрик надсмотрщика. Люди, склоненные над жертвенным быком, вдруг прервали свое занятие и разом повернулись в ее сторону. Жрец согнулся в поклоне.

У нее словно подпрыгнуло и лопнуло сердце. И тут он заговорил рядом с нею:

- Покажите мне.

Животному уже вскрыли жилу. По телу быка, ноги которого были стянуты вместе, проходили судороги.

Мясник, показав верховному жрецу залитую кровью ладонь, произнес:

- Вот эта кровь, о великий ясновидец. - И нагнул голову.

Неб-Амон взглянул и вынес суждение:

- Она чиста.

Выпрямившись, верховный жрец увидел ее.

Несколько мгновений ни один из них не нарушал молчания.

Наконец он заговорил:

- Ты пришла снова.

Девушка смотрела на него, зачарованная.

- О чем же ты хочешь просить бога?

Девушка молчала, чувствуя, как горит ее лицо.

Жрец ждал; губы и черные глаза хранили улыбку.

И вдруг лицо его изменилось; глаза расширились, в них выразилось изумление.

Понял! Грудь Ка-Нейт похолодела, ноги исчезли под нею. О милосердный Амон…

Великий жрец улыбнулся.

Но в глазах его более не было улыбки. Взгляд его стал тяжел и жарок. Она затрепетала, тело наполнилось огнем. Никогда прежде муж так не смотрел на нее.

Он отверз уста, чтобы заговорить. О Амон, возможно ли это?

Словно во сне она услышала низкий медленный голос, прекраснейший из голосов:

- Ты знаешь священное дерево Хатхор*, высочайшее в городе, что на площади у дома Мут*?

- Да. – О Амон, дли божественный сон.

- Приходи туда завтра в пятом часу дня.

Верховный жрец проследовал дальше.

Ка-Нейт стояла, замерев; сердце ее колотилось. Слуга, в паре с другим переносивший на палке огромную рыбину, натолкнулся на нее и грубо выбранился. Ка-Нейт очнулась и поспешила прочь из двора храма.

У обелиска, обозначавшего вход в дом Амона, она остановилась.

Закинула руки за шею и, расцепив маленьких соколов, державших широкое золотое ожерелье на ее тонкой шее, сняла его. Ка-Нейт любила отцовский подарок, но сейчас его нужно было отдать, поблагодарить бога за величайшую милость к ней.

Она опустилась на колени перед статуей Амона и положила драгоценность на горячий камень. Коснулась гладких плит ладонями и лбом – камень жег, но душа ее горела сильнее.

Ка-Нейт встала и встретилась взглядом с одним из жрецов.

- Отдай твоему господину*, божественный отец, - попросила она, показав на свой дар. Жрец Сети* рассердился бы на такую дерзость от любого. Все, что приносится в дом Амона, всегда получает только Амон!

Но эта девица говорила так от чистоты и простодушия. И поистине бог был милостив к ней - жрец видел, что сказал ей великий ясновидец. Сети улыбнулся.

- Амон получит твой дар.

Ка-Нейт поклонилась, сложив руки перед грудью.

Привратник Джаа, встретивший ее у ворот дома, в удивлении глядел на пылающее лицо госпожи и великое волнение, в котором она пребывала. Не подойдя приветствовать отца и мать, она поспешила наверх, в свою комнату, где ее ожидала Мерит-Хатхор. Та хотела было расспросить госпожу.

- После, - сказала ей Ка-Нейт; она упала на ложе и спрятала лицо в ладонях, локтями чувствуя сердце, которое никак не успокаивалось. – Дай воды, Мерит-Хатхор, я пылаю, и нет влаги, чтобы прохладить меня…

- Сейчас, госпожа.

Мерит-Хатхор вышла, не сказав ни слова о простынях, которые перепачкала девушка, так и не омывшая запыленных ног. Сразу же все поняв, Мерит-Хатхор поблагодарила Амона за явленную великую милость.

***

- Мне назначено на завтра. – Лицо ее светилось. – О Мерит-Хатхор, явь ли это?

- Хвала Амону. – Глаза твердой, сдержанной Мерит-Хатхор сияли.

- Хвала ему до самых небес!.. – Ка-Нейт подняла глаза к небу. – О Неб-Амон, скоро ли ты приблизишь меня к себе!..

Лицо наперсницы вдруг изменилось; ее посетила какая-то внезапная мысль.

Она придвинулась к госпоже и понизив голос спросила:

- Ты знаешь, как это будет, госпожа?

Ка-Нейт смотрела на нее с недоумением.

- Когда он приблизит тебя к себе? – пояснила та.

Ка-Нейт молчала. Глаза ее стали большие, тревожные.

В лице Мерит-Хатхор выразились удивление, озабоченность и тревога матери. Она некоторое время молчала, не зная, как начать посвящение. Девушка смотрела на нее с растущей тревогой и недоумением.

Наконец подыскав слова, решившись, Мерит-Хатхор наклонилась к ней и заговорила тихо, доверительно.

Когда она закончила, Ка-Нейт вся рдела. Она сидела, глядя в сторону. Наконец, уставив на прислужницу глаза, в которых стояли слезинки стыда, сказала:

- Уйди.

Та поднялась и вышла, решив, что благоразумнее оставить смятенную госпожу одну.

Ка-Нейт спрятала лицо в ладонях.

Вечером, когда Мерит-Хатхор как обычно пришла помочь госпоже приготовиться ко сну, Ка-Нейт не заговаривала с ней и избегала ее взгляда. Наперсница благоразумно хранила молчание.

Ка-Нейт долго лежала без сна, глядя в низкий темно-синий потолок; из ума у нее не шло то, что рассказала ей Мерит-Хатхор.

Страх и радость боролись в ней, когда она думала о завтрашнем свидании.

Наконец, утомленная этим днем, плохо спавшая прошлую ночь, девушка забылась и спала без сновидений.

***

Ка-Нейт пробудилась с солнцем.

“Сегодня!” – была ее первая мысль.

Она вскочила.