Навечно преданный (СИ)

Задохнувшись в тревожном предвкушении, Ватсон напряг зрение, стараясь разглядеть столпившихся у штаба офицеров. На таком расстоянии различить лица было невозможно, но Джон и без этого понял, что княжеского Преданного среди вражеских командиров, принявших от посланников Императора ультиматум с требованием незамедлительной и полной капитуляции, нет. Томимый дурными предчувствиями, граничащими с абсолютно обоснованными предположениями о намерениях сего более чем опасного аспида в человеческом обличье, и будучи не в состоянии оставаться на одном месте, Шотландец бросился туда, куда его сердце и душа стремились не только в виду сильнейшей обеспокоенности, но и из желания поделиться счастливой, возрождающей надежды на светлое будущее новостью. Верный Лестрейд, словно опытный сторожевой пёс уловивший исходящие от сюзерена опасения, тут же последовал за ним, кивком головы позвав за собой ещё нескольких гвардейцев.

В госпитале, куда так поспешно направился терзаемый тревожными мыслями монарх, было суетно и многолюдно — ирландское оружие успело-таки нанести защитникам крепости достаточно ощутимый урон, который неутомимый доктор Бэрримор и предоставленные в его распоряжение помощники старались свести до возможного минимума. Настороженность, при появлении государя охватившая было и пациентов, и служителей Эскулапа, сменилась радостными возгласами, как только один из сопровождающих Его Величество стражников, желая успокоить и утешить своих страдающих соотечественников, сообщил им о благословенном прибытии непредвиденной подмоги. Не обращая внимания на оживлённый гул, затмивший недавние стоны и жалобы, Ватсон, взыскательно глянул на гвардейца, дежурившего возле скромной обители английского принца, и нетерпеливо распахнул изъеденную древоточцами дверь.

Загодя почувствовав приближение бывшего Хозяина, а ныне — возлюбленного и друга, но не имея ещё достаточно сил, чтобы подняться со своего печального ложа, Преданный встретил короля измученным неведением и смущённым противоречивыми монаршими эмоциями взглядом, заставившим Джона на мгновение забыть о цели своего визита. Чувства, в последние несколько часов почти затопившие души двух не мыслящих своего существования друг без друга мужчин, но сдерживаемые в преддверии казавшихся неизбежными потерь, внезапно выплеснулись через край своих священных вместилищ, сливаясь в один бушующий поток, соединяя крепче самых пылких объятий и самых страстных поцелуев. Несколько бесконечных секунд в очередной раз лишь чудом избежавшие свидания с костлявой старухой любовники просто молчали, наслаждаясь этой удивительной близостью, обмениваясь самым сокровенным, будто сообщающиеся сосуды, утопая в роскоши подаренной судьбой надежды.

Первым из этого сладкого всебытия предсказуемо вынырнул Его Высочество, сопровождая свой полувопрос-полуутверждение недоверчивой улыбкой:

— Император? Майкрофт?

— Да! — ликующе подтвердил Джон, расплываясь в ответной усмешке. — Невероятно! Я не понимаю, как он смог провернуть всё это, да ещё с такой скоростью… Гонец, если ему удалось минуть вражеские посты, никак не успел бы добраться до Лондона чуть больше чем за сутки! Просто чудо какое-то. Но совершенно точно, что мы теперь спасены. Мы чёртовы счастливцы, Шерлок! — и переплетя свои пальцы с тонкими пальцами Преданного, касаясь вспотевшим в горячке волнения челом такого же разгорячённого лба возлюбленного, повторил: — Мы с тобой невероятно везучие сукины дети!

Словно подтверждая слова Его Величества, в приливе радостного возбуждения наплевав и на субординацию, и на предостерегающие окрики Лестрейда, в крошечную комнатушку ворвался лейтенант Фергюссон и, приняв самую торжественную позу, с воодушевлением отрапортовал о том, что войска неприятеля вслед за своими командирами безропотно складывают оружие, отдаваясь на милость победителю, а сам достопочтенный триумфатор со всей многочисленной свитой направляется в сторону форта и, судя по всему, окажется здесь с минуты на минуту.

Разрываясь между желанием не покидать Холмса-младшего и встретить Холмса-старшего со всем не только надлежащим, но и абсолютно заслуженным почтением, Джон, следуя голосу пылающей в сердце благодарности, всё же вынужден был отдать предпочтение последнему, обещая Шерлоку вернуться, как только сие станет возможным. Помня о жаждущем мести, опасном и, вполне вероятно, до сих пор не пленённом противнике, Ватсон распорядился максимально усилить охрану как Его Высочества, так и всего госпиталя. Немного уняв собственное беспокойство этим единственно доступным пока способом, король, наконец, покинул пристанище болящих и отправился навстречу Императору, о благословенном прибытии которого в крепость возвещали не только бой барабанов и трели рога, но и громогласные приветствия, коими шотландцы оглашали спасённые от разрушения стены цитадели.

По обыкновению невозмутимый и дружелюбно-немногословный сир Майкрофт, спешившись, благосклонно принял от шотландского короля благодарность — искреннюю, хотя и отчасти сумбурную из-за избытка нахлынувших чувств. С внешне бесстрастным спокойствием выслушав не терпящие отлагательств пояснения Ватсона о том, кто именно стоит за наглым вторжением ирландцев на исконные земли эдинбургской короны, он лишь слегка прищурился, и по не дрогнувшему ни единым иным мускулом лицу англичанина невозможно было угадать — удивлён ли он этой новостью или же сам предполагал нечто подобное. Во всяком случае, на тревожный вопрос Шотландца: не было ли среди взятых под стражу ирландских офицеров кого-то, напоминающего по приметам Преданного князя Чарльза, — Император ровным тоном возвестил, что в поле его зрения таковые не попадались, тут же озвучив намерение разобраться с этим сразу после того, как арестованные командиры будут доставлены в крепость для допроса.

И только когда Джон, с некоторой долей вины угадывая, в поисках кого внимательный взгляд сира Майкрофта время от времени скользит по сторонам, осторожно ответил на этот невысказанный интерес коротким пересказом случившихся с Шерлоком трагических событий, Император, на секунду изменив традиционной любезной сдержанности, непривычно взволнованно пожелал немедленно увидеть брата и лично убедиться в том, что его жизни и здоровью действительно ничего не угрожает. Чувствуя, как вина расползается в груди холодным гадом, Ватсон не смог удержаться, чтобы с прискорбием не изречь и без того очевидное: благополучие Шерлока, вне зависимости от его физического состояния, не может не вызывать опасений, пока на свободе пребывает его кровный враг, жаждущий отомстить принцу за убийство их общего Хозяина. О том, что этот факт ставит под угрозу и его собственную жизнь, Джон распространяться не стал. Не имея в данную минуту желания задумываться об этом обстоятельстве, он, впрочем, не испытывал никаких сомнений в способности сира Майкрофта самостоятельно догадаться, что мстительные поползновения княжеского любимца вряд ли обойдут стороной тесно связанного с Шерлоком человека.

Приказав как можно скорее доставить к нему арестованных ирландцев, дабы узнать из первых рук — куда подевался их недавний друг и соратник, Император направился в госпиталь, сопровождаемый вышколенными стражниками и Ватсоном, ожидающим от Холмса-старшего как минимум осуждения за то, что не смог уберечь его совсем недавно обретённого брата.

Донёсшийся со стороны моря грохот пушечных выстрелов заставил процессию на минуту замереть, привлекая внимание неизвестной опасностью. Однако, представить, что кто-то из так и несостоявшихся союзников Бриана Бору вдруг решил бросить вызов всей Империи в лице её уважаемого правителя было довольно сложно, тем более, что прибывшая одновременно с армией имперская морская армада служила вполне весомым аргументом для воздержания от необдуманных и опрометчивых поступков, и сир Майкрофт, поручив неизменному мистеру Найту немедля узнать причину внезапно зазвучавших орудий, поспешил продолжить свой путь, справедливо полагая, что остальные дела могут пока и подождать.

Если для других невольных свидетелей встреча высокородных братьев могла бы послужить образчиком аристократической сдержанности, Джон без труда различил за флегматичной любезностью, заковавшей обоих Холмсов наподобие непробиваемой брони, и глубокую встревоженность, и подлинную радость, и неподдельную благодарность. Понимая, что посторонние, пусть даже и абсолютно преданные глаза и уши нисколько не поощряют благородных родственников к более открытому проявлению чувств, шотландский правитель настойчиво выставил всех сопровождающих за дверь, обосновывая это тем, что в скромном помещении и без того тесно, а раненый принц нуждается в воздухе и покое. Задержавшийся было доктор Бэрримор, подробно докладывающий Императору о состоянии здоровья Его Высочества, был также выпровожен вон красноречивым взглядом короля сразу после того, как любопытство сира Майкрофта касательно медицинских аспектов дела получило полное удовлетворение. Решив проблему с подданными — как своими, так императорскими — Джон озадаченно замешкался, прикидывая, насколько его собственное присутствие уместно в данной ситуации, но Холмс-старший развеял сомнения коронованного собрата признательным кивком и лишённым всякого стеснения обращением к младшему: