Возвышение падших (СИ)

Гюльхан кратко кивает, улыбнувшись сыну и тот скрывается на занавеской, которую запахнул обратно.

Плачущая от страха Зеррин чуть отстраняется от матери, которая успокаивающе гладит ее по голове.

— Мама, нас могли убить?

— Не думай об этом, родная. Все позади…

В другой карете Дэфне, растерявшая свою свежую и ясную красоту, светлые волосы которой покрылись серебром прожитых ею долгих сорока шести лет, а лицо покрылось зарождающимися морщинами, чувствующая, как испуганно трепещет сердце в груди, волнительно заламывает руки, порываясь выйти из кареты и убедиться в том, что Орхан и Баязид в порядке.

— Вероятно, напали на нас, — шепчет она, пытаясь выглянуть из-за занавески. — Надеюсь, с Баязидом и Орханом все в порядке… Может, выйти и посмотреть, что там?

— Что вы, Султанша? — беспокойно отозвалась Миршэ-хатун, качнув седеющей головой. — Оставайтесь здесь, в карете. Упаси Аллах нас от беды.

Спустя три дня…

К своему счастью, Орхан первым прибыл в столицу, которая встретила его радостными криками толпы, приветствующей нового султана Османской империи.

Проезжая триумфально по Стамбулу в сторону отдаленного Топ Капы, он, наконец, мог облегченно выдохнуть и отпустить беспокойство по поводу жизней своей, жен и своих детей.

Гордо войдя в Топ Капы, черноволосый Орхан, возмужавший с течением лет, отрастивший, подобно отцу и деду, длинную бороду, которая делала его внешне старше своих сорока двух лет, бросил взгляд в сторону совершенно пустого гарема.

За его широкими плечами стояли старший сын — Шехзаде Сулейман, бывший рыжеволосым, как мать, и таким же изворотливым и честолюбивым, что часто рождало между ним и отцом недопонимание и ссоры, и Шехзаде Баязид, больше похожий как внешне, так и внутренне на отца, чем и заслужил его предпочтение.

Нового султана встречали состарившийся Локман-ага, чьи брови поседели, а лицо исказилось морщинами, все также худощавая, но седовласая и сгорбившаяся Фахрие-калфа и относительно свежая лицом и телом Зейнар-калфа, возраст которой еще не достиг сорока лет.

Все они почтенно склонились, опустив головы, стоя рядом с закрытыми дверьми пустого гарема.

— Да здравствует Топ Капы, — довольно выдохнул Орхан, по-хозяйски осматриваясь.

— Добро пожаловать, господин, — прохрипел Локман-ага севшим голосом. — Примите поздравления от своих рабов.

— Разместите Султанш, моих Шехзаде и наложниц в гареме. Локман-ага, идем со мной.

Кратко кивнув сыновьям, Орхан размашистыми шагами последовал в сторону султанской опочивальни, сопровождаемый хромающим Локманом-агой, в которую вскоре волнительно вошел и вздохнул, бросив взгляд темно-карих глаз к пустующему трону.

— Как долго ждал я этого дня… Сколько перенес потерь и горестей.

Локман, зашедший следом за ним в покои, напряженно молчал, сложив перед собой руки в замок, как полагается рабам.

— Он мучился? — обернувшись к нему лицом, осторожно поинтересовался Орхан, нахмурившись.

— Покойный султан Мехмет Хан Хазретлери скончался во сне, господин. Несколько месяцев тяжело болел, не вставал с кровати. Бредил. Много о вас говорил и о покойной Сейхан Султан.

— До сих пор ее помнил? — изумился черноволосый мужчина, внутренне вздрогнув от упоминания Султанши.

— Да, господин, — глухо отозвался Локман. — Покойный султан очень дорожил памятью о ней. Помнится, возвел мечеть несколько лет назад в ее честь. Часто посещал ее. Видимо, тосковал.

Насупившись, Орхан решил перейти непосредственно к делу, которое рождало в нем противоречивые чувства. Но разве мог он поступить иначе?

— Ты служил хранителем султанских покоев еще при моем деде султане Сулеймане, Локман-ага. Ты уже в возрасте, но пока что мне некем тебя заменить, поэтому повелеваю тебе остаться на этом посту.

— Почту за честь служить вам, господин, — благодарно склонился в поклоне ага, радостный тому, что не придется скитаться вне Топ Капы в нищете.

— И вот первое мое поручение, — дрогнувшим голосом от внутренней борьбы воскликнул Орхан, опустив темно-карие глаза в пол. — Войдя в эти покои, Локман, я стал новым султаном империи и Повелителем всего мира. Ради сохранения мира в государстве отдаю приказ исполнить закон моего предка Мехмеда Фатиха. Да простит Всевышний мне братские смерти, ибо совершаю священные убийства во имя благоденствия нашего великого государства.

— Как вам угодно, Повелитель, — мрачно проговорил Локман-ага и, поклонившись, покинул опочивальню.

Тяжело вздохнув, Орхан перевел взор в сторону трона и, волнительно сглотнув, медленно подошел к нему, прислушиваясь к ощущением, а после опустился на него.

Но вместо триумфа и радости единственным его ощущением была мрачная тоска, вызванная кровавым началом его правления.

Покои Эдже.

Беспокойно расхаживая по покоям, высокая и темноволосая девушка жесткой и необычной для востока красоты, передавшейся ей от матери, а той от генуэзского рода Дориа, перевела встревоженный взгляд зеленых глаз к вошедшей в покои служанке Гезде-хатун, которая поклонилась своей госпоже, опустив русоволосую голову.

— Султанша. Шехзаде Орхан прибыл в Топ Капы. Шехзаде Махмуд не смог его опередить…

Яростный возглас огласил покои, а после прошелся эхом по коридору дворца, от которого Гезде содрогнулась.

— Только не это… — отчаянно прошептала Эдже, заламывая руки. — Неужели он осмелится исполнить этот кровавый приказ?!

— У Шехзаде нет выхода, госпожа, — проговорила служанка в попытке успокоить свою вспыльчивую госпожу. — Либо он, либо ваши братья…

Возгоревшись гневом и негодованием, Эдже спешно покинула покои.

Шествуя с царственной осанкой по коридору, Эдже с горящими в отчаянном гневе зелеными глазами прошла мимо оживившегося гарема, у дверей которого стояли поседевшие в годах Дэфне Султан и Селин Султан, которые проводили ее осторожными, непонимающими взглядами.

Престарелая Фахрие-калфа хмуро посмотрела в след Султанше, а после повернулась к окликнувшей ее Дэфне Султан.

— Фахрие, кто это?

— Это — Эдже Султан, госпожа. Дочь Сейхан Султан и сестра нашего нового Повелителя.

Дэфне и Селин настороженно переглянулись, наслышанные о Сейхан Султан и, очевидно, обнаружившие в Эдже Султан что-то от матери, о чем знали из рассказов о ней.

Султанские покои.

Не обращая внимания на попытки Локмана остановить ее, Эдже грубо постучала в двери, а после, с силой распахнув их, вошла в опочивальню султана.

Орхан, стоящий у письменного стола и рассматривающий документы и записи отца, непонимающе обернулся на вошедшую и содрогнулся от схожести девушки с Сейхан Султан.

Что-то всколыхнулось в его сердце. Те же зеленые глаза, налитые обжигающим гневом и надменность в движениях и взоре.

Опомнившись, Орхан приходит к выводу, что это его единокровная сестра — Эдже.

Отложив читаемый до этого документ на стол, Орхан настороженно повернулся к девушке и нахмурился от подобной дерзости.

— Эдже?

— Даже имени моего не смейте произносить!

Орхан неосознанно вздрогнул от схожести голосов Сейхан и Эдже.

— В чем причина твоей злости?

— Вы еще спрашиваете? — горько усмехнулась Эдже. — Добравшись сюда, в Топ Капы, первым, вы подписали смертный приговор моим братьям!

— Такова реальность, Эдже, — осторожно ответил новый султан, качнув широкими плечами. — Я делаю это ради благополучия всего нашего государства, моих женщин и детей. Да и я не в силах что-либо изменить. Закон о братоубийстве мне не подчинен.

— Вы столь спокойно говорите о том, что ваших братьев и их детей удушат шелковыми шнурками?! — задохнулась в возмущении темноволосая Султанша, сверкнув в пламенном гневе зелеными пронзительными глазами. — Я думала, что мой дед и отец были жестокими тиранами, без зазрения совести проливающими кровь родных и близких… Но я ошибалась. Просто вас не знала.

Тяжело вздохнув, Орхан медленно подошел к ней ближе, но Эдже вскинула предупреждающе руки перед собой, будто защищаясь.