Змей (ЛП)

Но не только ее реакция заставила кровь Беллы нестись по венам. Один его взгляд, и она поняла, что Лахлан слышал ее разговор с Робертом.

Макруайри был в ярости. И не только. Что-то дикое и первобытное мелькнуло в его глазах. Что-то, от чего Белле захотелось развернуться и убежать.

Но она давно научилась никогда не показывать слабость. Контроль над эмоциями помог Белле переносить ее брак. Стоическое подчинение и безразличие помогали ей, а не слезы и страх. Мужчина может управлять ее телом, но не ее волей.

Белла подняла подбородок и заставила себя идти к Лахлану, стараясь даже не намекнуть на яростный стук ее сердца. Глаза их сражались в молчаливой дуэли.

- Графиня, - сказал Макруайри, склонив голову и не скрывая насмешки в голосе.

Белла сделала вид, что ее это не трогает. Вместо этого она выгнула бровь. - Я удивлена, что вы все еще с Робертом.

Макруайри улыбнулся, но Белла почувствовала, что ее замечание задело его больше, чем он хотел показать. - Просто жду лучшего предложения.

Белла знала, что Макруайри пытается уязвить ее, но это знание не помешало ей в ожесточении сжать губы. Ее попытки использовать против Лахлана гнев и пренебрежение не имели успеха. Лахлан Макруайри не имел ничего общего с Бьюкеном. Ей никак не удавалось противостоять Макруайри. Чтобы бросить ему вызов, чтобы задеть его, понадобится больше, чем несколько слов и ледяной взгляд. Но Белла не позволит Лахлану запугать ее. Ее взгляд скользил поверх него. – Почем нынче наемный меч?

Макруайри молчал около минуты. Но он выдержал ее взгляд. - Больше, чем вы можете себе позволить.

Было что-то в его голосе, чего Белла не смогла понять. В ней шевельнулось чувство, как будто она сделала что-то злобное и неправильное. Как будто ее ледяная, непроницаемая для издевательств, броня дала трещину, и из этой трещины ударил поток эмоций. Как будто, подобно ей, Лахлан хорошо скрывал свои эмоции. А Белла и понятия не имела, что они у Макруайри были.

Но то, как он повернулся на каблуках и зашагал прочь, заставило Беллу задаться вопросом, почему человек, которого ничто не волновало, был так зол.

Лахлан ворвался в палатку, которую он делил с несколькими мужчинами, и, проигнорировав Гордона, стал складывать свои вещи в кожаную седельную сумку.

Он отказывается признать жжение в груди, и ярость эмоций, бушующих в его крови. У него нет времени на все это дерьмо.

Как бы то ни было, он собирался возглавить эту миссию. Ему нужно сосредоточиться на выполнении работы. Чем раньше все закончится, тем быстрее он сможет вернуться к своим родственникам на Западных островах, и тем скорее его тело перестанет ныть из-за нее.

Но Лахлан не мог просто избавиться от того, что он видел.

Он засунул руку глубже в мешок, просто подумав об этом. Когда Лахлан вышел из конюшен и увидел обнимающихся Беллу и Брюса, ему как будто заехали кулаком в живот.

Слова Беллы злили Лахлана, но то, как она произносила их, как держалась, распространило в его крови пожар ярости. Белла и Брюс стояли близко друг к другу, как любовники. Ее грудь, достаточно большая и пышная, чтобы соблазнить монаха, прижималась к груди короля. А как она коснулась его руки, откинула голову назад, и умоляла своим мягким ртом, ртом, который заставлял мужчину думать лишь об одном.

Бог знает, что Лахлан не мог думать ни о чем другом с того самого дня в лесу. Воспоминания о ее обнаженном теле по-прежнему мучили его. Видимо, четыре месяца на островах не притупили страсти Лахлана к ней. Если ревность, бушевавшая в нем, означала что-то, то это что-то становилось только сильнее.

Роберт. Имя короля так легко соскользнуло с ее языка. Как имя любовника.

Могли ли слухи быть правдой?

Макруайри не хотел верить в это. Хотя он не хотел наговаривать на Брюса-короля, было изрядное количество ублюдков, которые распространяли слухи о Белле и Роберте. Лахлан на самом деле любовался Беллой, что для него было редкостью. А если слухи верны? Тогда попытка Бьюкена развестись с женой-прелюбодейкой, и его утверждение, что она так рисковала, чтобы короновать Брюса, потому что была его любовницей, может иметь основание.

Шотландия была под интердиктом, и развод без разрешения Папы Римского был невозможен. Но Бьюкен добился раздельного проживания. Развод a mensa et thoro, с отлучением от стола и ложа, позволял паре жить отдельными жизнями, но не вступить в повторный брак. Аннулирование было единственной возможностью для нового брака. Если бы можно было найти основания для этого, однако, это сделало бы их дочь незаконнорожденной.

Было ли это правдой? Возможно, это объясняет, почему Белла сделала это. Почему она бросила все, чтобы короновать Брюса.

Лахлан с такой силой запихнул в мешок дополнительный плед, который он использовал как одеяло, что палатка закачалась.

- Змей? За тобой что, весь ад гонится?

Лахлан огляделся, убедившись, что никого не было рядом, прежде чем ответить. - Нет, - отрезал он. – Будь осторожен, Гордон, когда говоришь. Это не самая обычная из наших миссий.

Когда Брюс присвоил им военные прозвища на тайной церемонии после второй коронации, он сделал так, желая скрыть их личности как членов Хайлендской гвардии. Выполняя свои особые задания, они использовали прозвища, в остальных случаях они должны были являться солдатами регулярной армии. Официально Гвардия не существовала.

Поскольку слухи о мистической секретной группе воинов росли, Лахлан понимал, что сохранение в секрете их истинных личностей становилось делом все более трудным, но необходимым. Кроме того, что секретность создавала вокруг Стражи мистический ореол, так и военные прозвища затрудняли выявление членов стражи и их захват и убийство.

Макруайри был удивлен, когда Брюс назвал его Змеем, но так как в этом прозвище было больше правды, чем шутки, он едва ли мог возражать. Первоначально придуманное Тором Маклаудом как оскорбление за ядовитый нрав Лахлана, имя оказалось на самом деле весьма кстати. Как змея, он ускользал и уклонялся от того, чтобы быть схваченным, и молча наносил смертельный удар. Макруайри был приглашен в Хайлендскую гвардию за способность появляться и исчезать, не будучи замеченным, что было незаменимо для похищения людей и получения информации.

У норвежских предков Лахлана были имена Эрик Кровавый Меч и Торфинн Разбивающий Череп, поэтому, решил он, называться Змеем не так уж и плохо.

К сожалению, предупреждение Лахлана не отвлекло Гордона. – Я не понимаю. Я считал, что тебе не очень нравится выполнять приказы Маклауда, и ты будешь доволен, руководя миссией.

Гордон был прав. Макруайри не нравилось подчиняться любому - особенно Маклауду. Существовало немного мужчин, которые были достойны Лахлана на поле боя, и вождь Хайлендской гвардии был одним из них. Однако нежелание слушаться не означало, что он хотел взвалить на себя ответственность за женщин короля.

Графиня думала, что он уклоняется от своего долга, отказываясь управлять своим кланом. Она была права. После того, как сорок четыре его воина пошли за ним в смертельную ловушку, потому что Макруайри был достаточно глуп, чтобы доверять своей жене, он отрекся от обязанностей вождя в пользу своего младшего брата.

Лахлан буквально сходил с ума от похоти и не заметил признаков, что его молодая жена утомилась от его внимания. Избалованная и слишком красивая, что только вредило ей, Джулиана жалела о своем поспешном браке с ним – вождем, но бастардом без земель, которые прилагаются к титулу. Когда Джулиана нашла более выгодного ухажера, она убедила своего брата, Джона Лорна, что Макруайри собирается предать его. Вместо внезапного налета на небольшую группу Макдональдов, Лахлан и его люди встретили более сотни английских солдат, ожидающих их в бухте Кентра.

Макдональды, его враги и родичи, оставили Лахлана умирать от раны, нанесенной копьем в плечо. Лахлан был единственным выжившим в проклятой бойне. Мужчины – друзья – кого он знал всю свою жизнь, кто доверял ему, были зарезаны, как свиньи у него на глазах. То, что он выжил, вообще было чудом. Или проклятием, в зависимости от того, как посмотреть.