Но я буду любить тебя (СИ)

Зеленые глаза не различали дорогу перед собой. Лекса направлялась куда-то вперед, подальше от лагеря, от Кларк, от презрения и горечи в голубых глазах. Но быстрее всего она бежала от себя. Досада и осуждение преследовали ее в каждом шаге.

========== Глава 8. Вызов ==========

Amor tussisque non celantur (Любовь и кашель не скроешь).

Лекса проснулась поздно. Она с удивлением обнаружила, что спит в своем шатре, но как сюда добралась, шатенка не помнила. С тех пор, как она оставила Кларк одну, все было как в тумане. Что-то смутное вспоминалось ей.

Индры в шатре не было, поэтому Лекса могла наконец трезво понять, что произошло. Как только она вновь все вспомнила и осознала, горечь, вина и сожаление стрелой ворвались в мысли и душу, вонзая глубоко свое острие. Лекса приняла сидячее положение и долго смотрела куда-то перед собой.

С любой другой женщиной она могла бы поступить так же, и ей бы было плевать, но не с Кларк. Не теперь, когда столько эмоций и чувств охватили ее после этой ночи.

Было бы легче, если бы Кларк отреагировала, сопротивлялась, позвала стражу, казнила ее в конце концов, но ничего из этого не случилось. Лекса догадывалась - почему. И от этого становилось мерзко и гадко на душе. «Я причинила ей боль, а она…» - шатенка остановила себя, боясь услышать правду. «Когда это случилось, почему я не заметила… Может теперь она меня возненавидит. Так будет легче всем» - с надеждой говорила себе девушка.

Свое отношение к царице Лекса боялась анализировать. Она останавливала себя, как могла, потому что корила и винила бы себя еще больше. Она лишь знала главное: ей не все-равно. И это теперь большая проблема.

После долгих размышлений командующая вышла из шатра и направилась к костру, где сидели солдаты. Она взглянула на шатер царицы, который виднелся вдалеке, и заметила белокурую девушку, разговаривающую со слугой. Внутри зеленоглазой все сжалось, а на лице показалась очередная эмоция сожаления. Лекса отвернулась от причины своих переживаний и присела к костру, собираясь подкрепиться в дорогу. До отправления оставалось немного времени.

К командующей присоединился Роан. Они вместе принимали пищу и разговаривали.

- Еще один день, и мы будем в Александрии. Почему именно сейчас царице понадобилось туда ехать… - размышлял мужчина.

- Это нас не касается. Наша задача доставить ее туда, - сухо говорила девушка, держа в руках рисовую лепешку, которую не собиралась есть. Аппетита совершенно не было.

- Это все понятно. Но в Александрии, я слышал, много красивых юношей, искусных любовников и мужей, и наша госпожа наверняка не откажется от восточных развлечений, как, собственно, и мы.

Лекса начала тяжело дышать, чувствуя прилив злости и раздражения. Она резко повернулась лицом к мужчине и прорычала сквозь зубы угрозу:

- Придержи язык, Роан!

- Ты чего? - мужчина отклонился от девушки и спешно встал на ноги, - не в духе сегодня что ли?

Лекса сразу пришла в себя, не понимая, что на нее нашло. Она встала и пошла на побережье, желая смыть с себя напряжение и все, что произошло за последнее время. Вулкан эмоций внутри не прекращался ни на минуту.

Через час все было готово к отправлению. Легионеры сидели по своим лошадям, Индра раздавала указания, а Лекса задумчиво ждала начала движения. Кларк появилась откуда-то из рядов и последовала к карете. Шатенка растеряно стала бегать глазами, так как стояла у нее на пути. Когда царица проходила мимо лошади, на которой сидела Лекса, она даже на секунду не посмотрела на нее. Величественная, гордая, важная девушка прошла мимо смущенной, нервной, уязвленной командующей. Она села в повозку и приказала Индре выдвигаться. Все это время Лекса не сводила с нее глаз, а сердце бешено стучало в груди. «Она меня презирает. Так и должно быть» - с грустью подумала шатенка и направила лошадь в начало колонны. Вечером они будут в Александрии.

***

Александрия - творение эллинского духа, сосредоточение духовной жизни греческого народа, горница египетского государства, хранительница культур и религий всего древнего мира. Она красива и царственна, горда и неприступна. В ней находится главное античное сокровище, мудрость предков и величайших философов - александрийская библиотека, миллионные тома которой переведены на греческий и латинский язык. Здесь сосредоточена наука и проживают величайшие умы современности, охраняемые строгим надзором Фаросского маяка. Александрия - наследие великого императора, хрупкий островок знаний в жестоком, темном мире кровавых завоеваний. Здесь покой и свет управляют жизнью.

Кларк смотрела сквозь маленькое окно позолоченной повозки и любовалась огнями морского города. Свет маяка освещал дорогу идущему римскому каравану и попадал в отверстие кареты, где в восторженном настроении находилась царица. Это мир ее детства, это райский уголок, это кладовая знаний, передающихся из поколение в поколение. Кларк любила это место, а теперь оно еще и хранило главное сокровище ее жизни.

После того, как Лекса оставила ее, Кларк не испытывала ничего. Она помнила боль, помнила унижение, не забыла крепкие руки, обнимающие ее так, что не хватало дыхания. Но теперь она стала другой. С тех пор, как сознание вернулось к ней той ночью, она не думает ни о шатенке, ни об обиде, ни о сожалении. Теперь она знала главное - Лекса даже такой не стала ей отвратительна. Не было ни презрения, ни порицания, ни злости к ней. Была ночь, была такая Лекса, и теперь это окончательно убедило ее в своем главном страхе и главном желании, о котором она просила в храме Венеры. «Неужели боги так жестоко ответили мне?» - думала она в тот момент, когда шатенка оставляла ее одну.

Больше не было вопроса: «что со мной происходит». Кларк знала ответ, и это поселило в ней спокойствие, уверенность и вину. Вину перед империй, чувства к которой она разделила с простым человеком. Это приводило ее в отчаяние. Не должно быть так, чтобы кто-то в сердце царицы занял большее место, чем сам Рим. Теперь нужно время, чтобы снова суметь посмотреть в роковые, изумрудные глаза.

Кларк любовалась засыпающей Александрией, и понимала - она дома.

***

Переломная, решающая поездка была заавершена. Воины были расселены в казармах при императорском дворце - детской резиденции царицы. Лошади загнаны в стойла. А Кларк стремительно удалилась в свои покои, так и не уделив внимание угнетающей себя Лексе.

В эту ночь шатенка снова не спала. Она почти до утра просидела в портике, одиноко расположившемся возле царского дворца и задумчиво смотрела на мерцающий свет Фаросского маяка. Она много думала о себе, о жизни, о Риме. Александрия ей понравилась с первого взгляда, здесь на нее не давил тщеславный воздух Вечного города. Здесь было спокойно и хорошо. Свет маяка напоминал лунную дорожку, по которой когда-то ходил Понтий Пилат со своим другом Иешуа. Девушка подумала, что также хотела бы пройтись по вечности и обсудить целый мир. Жизнь ей сейчас казалась светом, поглощенным в темницу ночи. И так хотелось освободить его от оков. «А может быть, я не заслуживаю этот свет?» призналась себе командующая и продолжала наполнять голову философскими мыслями. Она обдумывала многое, но не касалась чувств и любви. Эта тема была сейчас запретной, закрытой, словно Лекса боялась открыть для себя эту дверь, ключ от которой находился теперь так близко.

Следующее утро встретило жителей провинции жарким, утомляющим солнцем. В Александрии даже утром улицы были пусты. Жители города в большинстве своем были учеными и философами, которые не спеша покидали свои дома, отправляясь в академии и библиотеки. Размеренная, спокойная жизнь царила в этом городе, в то время как в остальном мире бушевали страсти и трагедии.

Лекса направлялась в оружейную точить свои непобедимые мечи. Они вальяжно раскачивались на спине шатенки. Она резко остановилась, услышав свое имя от Индры, догоняющей ее легким бегом.

- Тебе надо медленнее ходить, Лекса. Я уже не девочка, так носиться за тобой, - стояла, облокотившись на ноги темноволосая женщина, глотая жадным залпом морской воздух. - Все солдаты куда-то разбежались, наверное, почувствовали провинциальную свободу и наличие хорошеньких девиц. Их теперь днем с огнем не найдешь.