Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Не все, - сурово поправил его Аменемхет. – То, что касается божественных дел, Хепри.

Он нагнулся к самому уху юноши и шепнул:

- И некоторые усердные младшие жрецы тоже удостаиваются такой милости – вещать волю бога. Если я помогу тебе, это не будет противно воле Амона.

“Это ты усердный – тот, который прелюбодействует с женщиной своего отца?..”

Но, наверное, домашние дела жрецов действительно могут не иметь касательства к храмовым. Хепри знал, что жрица Неферу-Ра была жестока к своим домашним, и бог это терпел…

Хепри опустил голову.

- Спасибо, господин.

“Если тебя не поймают в гареме верховного жреца”.

Этот страшный человек был не только отцом Аменемхета, а еще и его господином, а еще и одним из знатнейших людей в городе и во всей стране. Если он поймает у своей женщины любовника… пусть даже это его сын…

- Ты, кажется, не рад и не благодарен, - с неудовольствием заметил Аменемхет. Хепри заставил себя улыбнуться. Иногда он удивлялся, как боги еще не поразили их всех.

- Я очень рад и очень благодарен, - ответил юноша. – Передай госпоже Меритамон, что я желаю ей счастья – я рад, что бог послал ей господина, который ее достоин.

Аменемхет кивнул.

- Хорошо. Если ты думаешь так, как говоришь.

Он встал.

- О свадьбе тебя оповещать не будут – я скажу сестре, если она сама не догадается. Но после того, как она станет женой Менкауптаха и переедет в его дом, я навещу тебя снова.

========== Глава 53 ==========

Менкауптах аккуратно и часто навещал невесту – теперь по праву; всем остальным поклонникам доступ в дом великого ясновидца был закрыт. Они чинно прогуливались по саду, угощались вином и играли; каким-то образом юноша почувствовал, что строгие разговоры о храмовых делах неинтересны Меритамон, и теперь больше молчал. Ему мало что было сказать сверх этого – потому что Менкауптах не привык к раздумьям свыше положенных учителями уроков. К тому же, благочестивому жрецу и не полагалось слишком много размышлять. Он должен был веровать и повиноваться.

Однако Меритамон была рада, что избавилась от долгих бесед, с этим молодым человеком было приятнее молчать. Она начала чувствовать, что действительно нравится ему, что он хочет о ней заботиться. Пусть даже не любит. Меритамон была благодарна. И постепенно сама начала увлекаться женихом – это было неосознанное влечение к молодому и сильному человеку, с которым ее постоянно оставляли наедине. Меритамон становилась женщиной.

Однажды Менкауптах поцеловал ее. Это было совсем не похоже на поцелуй Хепри, тот заставлял забыться, как вино; а эти ласки Меритамон остро осознавала и стыдилась их. Но и неприятно ей тоже не было. Когда осмелевший Менкауптах попытался приласкать ее, она это позволила – и это тоже было приятно.

Меритамон думала, что с Неферу-Ра ее отец такого не допускал – а может, свиданий наедине не допускал отец несчастной девушки; ей и Аменемхету просто не дали привыкнуть друг к другу. Хотя бедная Неферу-Ра была так некрасива, что едва ли могла понравиться брату, сколько бы они ни провели времени вместе до свадьбы.

Неб-Амон был очень умен и извлек урок из той страшной ошибки.

После этого свидания им разрешили еще одно такое же – и снова разрешили ласкаться, уже смелее; а потом вдруг разлучили. Меритамон уже все понимала… Менкауптах досадовал, а она восхищалась мудростью отца. Меритамон мыслила достаточно трезво, чтобы оценивать поступки окружающих, она не была влюблена.

Спасибо и за то, что есть.

Только иногда ей вспоминался Хепри – вернее, представлялся его страдающий взгляд; но Меритамон тут же отгоняла такие мысли, это было слишком стыдно, она чувствовала себя виноватой, хотя не понимала, в чем. Не мог же он в самом деле подумать, что она ему что-то обещала?

Как-то, совсем незадолго до свадьбы, к ней пришел брат и сказал, что виделся со своим другом – и коротко попросил не приглашать его на торжество.

Меритамон испытала острейшее сожаление и вину. Хепри мучился… он ее любил…

Но что же поделать? Ничего – и он, конечно, тоже это понимал, он был очень разумен. Девушка пожелала ему тоже вскоре найти невесту.

До свадьбы она не имела почти никаких забот – домом полностью заправляла Мерит-Хатхор, а обязанностям жены Меритамон было некому учить: Мерит-Хатхор никогда не была женой. Отец, конечно, не мог этого сделать. Он полагал, что дочь всему научится сама, когда войдет в дом Менкауптаха – и, наверное, был прав.

Однажды ее свозили в гости к жениху, и Меритамон заботливо приняли его родители. Они оба были живы и здоровы – похожие друг на друга, серьезные, не очень красивые, но надежные люди; у них оказались еще две тихие воспитанные дочери. Меритамон они все понравились, как и дом Менкауптаха – вначале девушку огорчило, что он значительно скромнее дома ее отца и выстроен из простых глиняных кирпичей, зато потом она привыкла и оценила внутреннее убранство, при всей своей простоте нарядное и опрятное. Меритамон не воспитывали в воздержании, но готовили к возможному воздержанию в будущем; и она легко приняла то, что ее ожидает.

Все приглашения на свадьбу рассылали отец и брат; только однажды Неб-Амон спросил дочь, не хочет ли она видеть на празднике кого-нибудь из подруг. Меритамон пожала плечами. Она воспитывалась дома и не имела близких подруг, как и не тосковала по их отсутствию. С улыбкой она назвала имена нескольких девушек, которые почти ничего для нее не значили – она знала и то, что после свадьбы эти подружки будут значить еще меньше. Они все будут заняты своими семьями. Такова жизнь.

***

Свадьбу должны были праздновать в доме Неб-Амона, и первые несколько дней супруги должны были провести там же. Это было против обычного порядка, но Неб-Амон хотел сделать все, что возможно, для душевного спокойствия дочери.

Он помнил о Неферу-Ра.

Меритамон боялась, но меньше, чем когда-то ее мать – хотя, в отличие от Ка-Нейт, выходила замуж без большой любви и даже вообще без любви. Девушка начала думать, что, возможно, отец прав и это вовсе необязательно для согласия в семье. Когда есть такое согласие – это уже очень хорошо.

Она тоже помнила о Неферу-Ра.

В день свадьбы ее подняли рано – это была Мерит-Хатхор… Постаревшая мужеподобная женщина непривычно мягко улыбалась, вспоминая, как когда-то давно разбудила в день свадьбы свою дорогую госпожу, которую до сих пор любила превыше всех. Мерит-Хатхор стала ободрять Меритамон, как когда-то – Ка-Нейт, но та попросила женщину помолчать.

Она не была такой близкой подругой Мерит-Хатхор, как ее мать, и слова ободрения от суровой домоправительницы только взволновали ее. Та понимающе замолчала, но оскорбилась. Меритамон знала, что не так мягка и чутка к людям, как была ее мать, и иногда огорчалась из-за этого – но понимала, что себя не переделает.

Менкауптах прибыл в ее дом днем – нарядный, гордый и почти красивый от счастья. Меритамон была так изумлена переменой в нем, что почувствовала упоение, словно от любви; Менкауптах пожал ей руки, сияя, и хотел тут же вывести в сад, но ему не позволили. Меритамон осознала, что почти сожалеет об этом…

Их удивительно быстро сочетали браком – Меритамон не заставляли преклонять перед мужем колени, словно они были равны; хотя она знала, что это не так. По своему происхождению она была выше Менкауптаха.

Меритамон вначале была почти спокойна – но после венчания чем дальше, тем больше волновалась. Ей уже хотелось, чтобы поскорее закончился вечер - пир, поздравления и развлечения, на которые ее отец не поскупился; хотелось поскорее остаться с мужем наедине и пройти через то, чего она боялась. Вдруг ее одолели воспоминания о Неферу-Ра, и ее хрупкое самообладание было сметено слезами, которых девушка от себя не ожидала…

Ее нашел рыдающей в углу сада брат – он появился из-за деревьев, за которыми была стена, отгораживающая крыло наложниц. Меритамон знала, что там живет женщина отца, и на мгновение удивилась тому, что Аменемхет позволил себе зайти сюда…