Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Что ты тут делаешь? – спросила она, но брат молча обнял ее, и она про все забыла. Аменемхет был так же силен и надежен, как отец.

- Ты будешь счастлива. Ничего не бойся, Меритамон, - убежденно сказал молодой человек, и в его глазах было такое выражение, что Меритамон поверила. Брат легко поцеловал ее в губы и в щеку, потом вдруг сказал, что забыл сделать ей подарок на свадьбу. Он позвал сестру с собой, на пустующую сейчас мужскую половину, и вынес ей из своей спальни чудный косметический набор – несколько разноцветных красок для глаз и для губ. Меритамон фыркнула в ладошку, сказав, что такой подарок ей могла бы сделать женщина…

Брат засмеялся, ничуть не обидевшись, и сказал, что хорошо понимает женщин.

Откуда?

Уж не Неферу-Ра могла научить его таким тонкостям… Но Меритамон, хотя ее опять кольнуло подозрение, обняла юношу и поблагодарила, сказав, что он самый прекрасный брат, какого может пожелать сестра.

Аменемхет улыбнулся – он был с ней согласен.

Потом сказал, что, наверное, жених заждался ее, и Меритамон тут же испугалась снова. Тогда брат взял ее под руку и повел к Менкауптаху сам – словно передавая ему семейную драгоценность…

Остаток вечера промелькнул очень быстро, и Меритамон не успела опомниться, как ее с мужем проводили в спальню – ее собственную спальню. Но она впервые была там с мужчиной.

- Будь со мной поласковей, - попросила она шепотом, заливаясь румянцем в темноте; и вдруг Меритамон совершенно неуместно фыркнула. Ей вспомнилось, что она воображала об этом юноше, когда их только познакомили.

Менкауптах обиделся так, что даже отступил.

- Что ты смеешься?

- Ничего… Не сердись, - попросила жена. – Только будь поласковей…

Ей вспомнились крики Неферу-Ра, доносившиеся даже до отдаленных комнат, куда Меритамон убежала во время ее родов…

Менкауптах вздохнул, видя, как оцепенела жена, потом неловко привлек ее к себе. Он не знал, что может сказать, и потому молча наклонился к ее губам; Меритамон напряглась, но потом смягчилась и позволила себя ласкать. Он делал с ней все то же, что в саду раньше – неловко и с опаской, потому что был неопытен; но когда он почувствовал, что рассудок и осторожность изменяют ему, Меритамон вдруг сама поторопила его. Менкауптах уже почти не понимал, что он делает и кому – и был рад ее ободрению, как голодный хлебу; он припал к ней, а жена подалась ему навстречу, раздвинув колени. Общим усилием эти совсем недавно чужие люди соединились; и Меритамон нашла, что это вовсе не плохо.

Когда ее муж заснул, она с облегченной улыбкой легла рядом. Довольство в браке было возможно без любви – отец не солгал.

И она не Неферу-Ра, она здорова и красива – ей будет намного легче. Здоровым и красивым женщинам легко, даже если они не так благочестивы, как была жена брата.

Кого и почему любят боги?

Меритамон проснулась поздно – во всяком случае, мужа рядом уже не было. Ей стало немного стыдно, а когда она встала с постели – немного неловко и больно; но все это было терпимо. Неферу-Ра было хуже.

Как утешала мысль, что она видела намного худший образец супружеской жизни.

Слабо любопытствуя, где может быть муж, Меритамон покинула спальню и в одиночестве отправилась в купальню; по дороге к ней присоединилась То, женщина, которая служила вначале Ка-Нейт, а потом, короткое время, - Неферу-Ра. Это была хорошая и преданная служанка. Меритамон улыбнулась ей, думая, что, наверное, возьмет ее с собой в дом мужа.

Совершив туалет, госпожа вышла в обеденный зал, где нашла сразу троих важных мужчин, так что даже испугалась – отца, брата и мужа.

Отец и брат благосклонно улыбнулись ей, а Менкауптах быстро встал с тревогой на лице. Потом, постаравшись вести себя сдержанно, приблизился к жене и поцеловал в щеку. Озабоченно посмотрел ей в глаза, а Меритамон улыбнулась, и тогда Менкауптах улыбнулся тоже.

Он, оказывается, был вовсе не глуп и понимал ее. А может, ему что-нибудь объяснил один из мужчин ее семьи…

Меритамон так смутила эта мысль, что она быстро опустила глаза и села поодаль от брата. Она догадывалась, какой именно мужчина ее семьи говорил с ее мужем.

Что такое с ее братом? Он всегда был умен, а сейчас стал не только умен почти как отец, но еще и искусен в обращении и искушен в любовных делах. И он скрывает какие-то тайны. И он опасен.

Конечно – Меритамон всегда знала, что брат опасен, потому что силен; но теперь он стал опасен иначе…

Не удержавшись, юная женщина посмотрела брату в глаза и увидела понимающую улыбку. И ей вдруг захотелось вернуть прежнего неискушенного Аменемхета, прямодушного и бесхитростно доброго, но Меритамон поняла, что это невозможно. Искусным людям уже не стать простыми, как взрослым не сделаться детьми.

Вдруг послышались шажки, сопровождаемые твердой поступью, так знакомой всему дому. Вошла Мерит-Хатхор, державшая за руку трехлетнего Аменхотепа. Она взглянула в глаза господину дома, который повернулся к ним, и улыбнулась – не извиняясь, а с таким выражением, точно имеет право на все, что делает. Хотя Неб-Амон и не сердился. Он встал с места, потом присел перед ребенком. Меритамон знала, что это сын отца от наложницы, но ей до сих пор очень странно было так думать… и Аменхотеп никогда не казался ей братом. Это был просто ребенок, который каким-то удивительным путем попал в их дом.

То, что отец взял наложницу после смерти матери, тоже ужасно удивило Меритамон – она знала, что это его право, но такого никто не ожидал. Хотя Неб-Амон пользовался таким почтением и любовью детей и всего дома, что никто даже не подумал задать ему какой-то неловкий вопрос насчет этой женщины.

Маленький Аменхотеп что-то говорил отцу, а тот слушал с улыбкой, и даже позволил ребенку схватиться за украшение на своей шее. Потом Неб-Амон поднялся, подхватив сына на руки – без видимого усилия, хотя ему было уже пятьдесят девять лет.

Меритамон вдруг моргнула от изумления, осознав это. Пятьдесят девять. Неужели мужчина еще может стать отцом в пятьдесят пять лет? Хотя ее отец, наверное, мог… он лучше и сильнее всех других.

- Что ты молчишь? – прошептал Менкауптах, который снова начал тревожиться и не понимал ее отрешенности. Меритамон нетерпеливо махнула рукой и вдруг встала с места и направилась к сводному брату. Она сама не знала, почему решила так сделать.

- Аменхотеп, - позвала она маленького брата, и тот повернул головку. Он откликнулся на имя, а не на ее приближение – Меритамон была чужая ему, как почти все в доме.

Меритамон присела перед мальчиком на корточки и с улыбкой протянула ему руку, и тот, словно бы с опаской, подал свою. У него были большие черные глаза – но совсем не такие, как у отца, и брови были тоньше и изгибались, словно говоря о почти женском своенравии. Хотя Меритамон не знала характера Аменхотепа. Нос был также тоньше отцовского и не такой прямой – западинка между носом и лбом тоже словно говорила о какой-то прихотливости нрава. Меритамон поняла, что этот мальчик похож на свою мать, которой она никогда не видела. Но в его лице было что-то знакомое… она никак не могла понять, откуда.

Этот ребенок был красив, но он казался подкидышем, хотя был ее братом.

- Мерит-Хатхор, уведи его, - прозвучал позади Меритамон приказ отца. Аменхотепа почти отдернули от сестры, и Мерит-Хатхор увела, нет – утащила его за руку. Он хныкнул несколько раз, но вообще молчал; этот мальчик был неразговорчив.

Разочарованная и встревоженная, Меритамон подошла к мужу и села рядом, чувствуя, что вернулась боль в животе. Менкауптах обнял ее за плечи.

- Ты разве никогда не видела своего брата? – почти сердито спросил он.

Меритамон взглянула на него и изобразила улыбку, которой он хмуро, но удовлетворился. Вздохнул. В конце концов, он не может ждать слишком многого – он сын только второго хему нечер, в то время как его жена дочь самого великого ясновидца. Между вторым и третьим пророком Амона разница не очень велика, а между вторым и первым – огромна… Это самый великий посвященный и господин в храме величайшего из богов, как фараон господин в Та Кемет. Менкауптах даже думал про себя, что великий ясновидец – второй в Та Кемет после фараона.