Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Ее кожа стала мягче, лицо просто цвело, а волосы… единственное, что ее огорчало, были волосы, не желавшие молодеть. Но для волос существует краска. Тамит была почти так же красива, как в дни юности, и даже лучше – она знала, в чем для мужчин состоит красота женщины. В обещании наслаждения, которое она может подарить. А ее любовный опыт был теперь намного больше.

Тамит проводила время как знатная госпожа – ублажала свое тело, которое было ей очень благодарно; ела тонкие блюда, которые готовились для нее по первому требованию, дремала под деревьями в саду… вышивала пеленки для маленького господина, который рос в ее животе… только папируса и чернил ей не давали. Ничего, это подождет.

Тамит никого не видела, кроме слуг, и господина дома тоже – но этому была только рада.

Интересно, когда приедет ее юный любовник? Увидится ли она с ним? Тамит чувствовала, что сам Аменемхет этого очень хочет – еще больше от разлуки.

Скоро праздники Амона. Аменемхету уже пятнадцать лет, какой он, наверное, станет красивый… Тамит просто облизывалась, представляя его тело. А уж он, наверное, ее съест, когда увидит.

Отец взбесится, конечно, если сын попытается увидеться с его наложницей, но ведь на то Аменемхет и смелый юноша, которому нравится преодолевать преграды. Чем больше трудностей, тем слаще цель.

Не так ли?

Аменемхет действительно приехал на праздники Амона; и действительно возмужал и похорошел, хотя и меньше, чем ожидала Тамит – от переживаний. Он ожидал, что отец по-прежнему не будет с ним разговаривать и что ему по-прежнему будет запрещено выходить к общему столу – но Неб-Амон удивил его, сказав, что ему разрешается вести себя как раньше.

Как раньше. То есть до Тамит.

Аменемхет был умен и сообразил, что это значит – отец не хочет, чтобы его отношения с сыном вызвали подозрение у непосвященных слуг, а, главное, у Меритамон, почти девушки-невесты… ей совсем ни к чему такое знать о брате. Меритамон ведь умна и любит брата, и допытается, за что он наказан.

До сих пор дочь и домашние слуги ничего не знали о Тамит, и Неб-Амон был намерен держать позор сына в тайне как можно дольше. Необходимость этого понимал и умный Аменемхет.

Но помимо ума, он обладал и страстью.

Мысль, что здесь в доме живет его женщина, будущая мать его ребенка, которую он не может даже увидеть, была мучительна.

И на второй день после приезда Аменемхет решился. Он догадывался, что Тамит живет в бывшем гареме – в необитаемой части дома; и знал, как туда проникнуть. Для этого потребуется пересечь стену. Ночью к Тамит, должно быть, не подобраться – ведь ее охраняют; и снаружи в эту часть сада не войти, у калитки стоит стража. Но Аменемхет может перелезть через стену. Он стал еще сильнее, и это не составит большого труда.

Может быть, Тамит окажется в своем саду?

Пусть будет так… прошу тебя, Амон!

Аменемхет уже и не помнил, что когда-то каялся перед богом в том, что намеревался сейчас сделать с его помощью.

После обеда, когда дом погрузился в дремоту и бдительность ослабла, Аменемхет выскользнул из дома и побежал к стене садов гарема. Быстрые крепкие ноги домчали его туда в две минуты; под стеной он никого не видел, а у самой стены росло высокое дерево. Слабому человеку было бы страшно и трудно взобраться по такому, но не Аменемхету. Он вскарабкался по стволу, перехватил одной рукой ветку и перепрыгнул на стену, упав на нее животом; потом соскользнул вниз и разжал руки.

Аменемхет понял, что там могла быть стража, только когда свалился в траву. Он огляделся, вдруг с ужасом вообразив, что было бы, если бы его на этом поймал отец…

Где же Тамит? Где его женщина?

Он увидел ее через несколько шагов – Тамит поднялась из травы, на которой лежала без всякой подстилки. Ее полупрозрачное белое платье было перепачкано зеленым соком, но она была так красива, что юноша замер, начисто забыв, зачем сюда явился. Тамит смеялась, приближаясь к нему и протягивая руки – женщина из его детства, которой он мечтал обладать уже тогда и наконец получил. Может ли это быть?

Тамит страстно обняла его, и они страстно поцеловались.

- Мой прекрасный господин, - задыхаясь, нежно сказала она, глядя в его полные обожания глаза. – Как я мечтала о тебе…

Дрожа от нетерпения, он упал на колени и потянул кверху тонкую ткань, скрывавшую ее. Ее живот еще округлился, но это привело юношу в восторг; он обнял свою женщину за талию и стал целовать этот смуглый живот, а она изогнулась и стянула платье. Одурманенный и счастливый, юноша увлек ее в траву.

Потом он лежал рядом, обнимая ее, хотя их могли застать. Но Аменемхет никак не мог от нее оторваться.

- Я хочу, чтобы ты была моей, - угрюмо сказал он.

- Я принадлежу твоему отцу, господин, - грустно сказала Тамит.

И вдруг Аменемхет приподнялся и так взглянул на нее, что женщина вжалась в землю, беспомощно вскинув руки.

- Он касался тебя? Отец?..

Глаза его так сверкали, что Тамит часто задышала от страха и восторга. О, как он хорош. Он почти готов…

- Нет, - сказала она, и Аменемхет вздохнул с огромным облегчением.

- Но он имеет на это право, - печально напомнила Тамит; она увидела на лице Аменемхета ярость, которая могла бы подвигнуть ее гордого юного любовника…

На многое, что бы ей хотелось!

Но Аменемхет только встал. Он вдруг поднял ее следом за собою, прижал к себе и поцеловал.

- Скоро я стану мужчиной по закону, Тамит, - сказал он. – И тогда…

Тамит прижала палец к губам, потом прошептала, кивнув в сторону стены:

- Беги, дорогой, тебя увидят! Я боюсь за тебя!

Он храбро улыбнулся, потом снова притянул женщину к себе и поцеловал. А потом бросился к стене… и не нашел ничего, за что мог бы уцепиться.

Тамит пережила настоящий ужас, пока Аменемхет не нашел выступ, на который мог опереться ногой, чтобы вспрыгнуть на стену. Менее ловкий и сильный человек не справился бы с этим; потому, наверное, стена садов гарема так невысока.

Тамит счастливо засмеялась.

Через месяц после того, как Аменемхет отправился в школу снова, к Тамит пришел человек, которого она слишком хорошо помнила и предпочла бы никогда больше не видеть. Врач Уну.

- Ты опять здесь, - сухо и сдержанно сказал он. Но Тамит чувствовала, что он испытывает – отвращение, гнев, презрение. И почему-то чувства этого человека оскорбили ее больше чувств Неб-Амона… больше чувств всех господ…

Этот человек был таким же слугой дома, как когда-то она, но притом уважаемым и незаменимым. А женщин вроде нее можно менять хоть каждый день…

- Ложись, я тебя осмотрю, - приказал врач, ничего больше не сказав насчет нее. Хотя что говорить, когда и так все ясно? Морщась от надавливающих на ее тело рук, которыми он словно бы смотрел, Тамит вдруг поняла, что Уну догадывался о том, кто покусился на госпожу Ка-Нейт много лет назад…

- Ты здорова, - наконец заключил врач, отстраняясь и встряхивая руками, точно ему было противно ее обследовать – хотя, наверное, действительно противно.

Их взгляды встретились, и Тамит прочитала в его глазах: почему ты здорова, а моя любимая госпожа – мертва?

Тамит улыбнулась.

- Спасибо, любезный Уну.

Он вздрогнул и вышел, не попрощавшись. А Тамит продолжала улыбаться, глядя ему вслед. Она была уже на седьмом месяце… совсем скоро.

Ее юноша учится вдалеке, и хорошо, Аменемхет не увидит, как она совсем растолстеет, а главное, как будет рожать. Он приедет только через полгода после того, как появится его ребенок.

Принимать ребенка, наверное, придется все тому же несчастному Уну… ничего не поделаешь.

Роды наступили точно в срок – Тамит сидела под деревом в саду и как раз думала о том, что уже пора, как почувствовала схватки. Она испугалась, но быстро овладела собой. Все будет хорошо. Придерживая живот, Тамит побежала в дом и позвала слугу, сказав, что рожает.