Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

- Как желаете, - ответил Василий.

Выражение вины, которое почудилось Жене в его взгляде при встрече, снова показалось на его лице.

Все разъяснилось только после праздника – который прошел на удивление обыкновенно, как-то даже незаметно. Из столкновения Василия с Кацманом ничего не вышло. Оба несколько смущенно и уважительно поздравляли Женю, разговаривали и смеялись с ней, но между Женей и Василием не было больше никакой непринужденности. И ни на какую… сомнительную тему разговор тоже не зашел. Это был настоящий светский вечер, из тех вечеров, из которых ничего нельзя извлечь, кроме пустоты и разочарования.

Но когда уже все гости уехали, кроме Саши и Василия, молодой человек улучил минуту и отозвал в сторону виновницу торжества. Женя догадывалась, что он задерживается неспроста. Она ждала объяснений со смутной тоской и подозрением, хотя была готова к самому худшему.

Хотя что может кончиться между ними, если ничего толком не начиналось?

- Евгения… Романовна, - сказал Василий, остановившись в отдалении и не глядя на свою собеседницу. – У меня есть невеста.

***

Женя догадывалась о том, что Василий не свободен. Но ей вдруг стало так тоскливо, все показалось таким безрадостным, словно ей было уже девяносто лет. Неужели она и в самом деле… влюблена?

Да нет – просто это действительно был ее “лучший шанс”, если не единственный.

- Спасибо, что предупредили, - сухо сказала Женя, глядя в сторону. Потом сделала над собой усилие и повернулась к Василию. Все равно ведь это их последнее свидание.

- Вы уже давно обручены?

Василий кивнул.

Было двадцать восьмое августа, теплый ясный день, но Василий, как и она сама, казался каким-то пасмурным. К ним обоим сейчас были применимы эти погодные слова. Женя вдруг ощутила проблеск радости при виде огорчения Василия, но тут же приказала себе перестать фантазировать. Довольно.

- Кто эта особа? – спросила Женя.

Отвечать на этот вопрос Василию явно хотелось еще меньше, чем на предыдущий, но Женя чувствовала, что имеет право знать. Без сомнений, со своей невестой Василий не позволял себе таких вольностей, как с нею! Пусть даже он об этом не подозревал!

- Она мой друг уже более года, - неохотно признался Василий. – Ее зовут Лидия. Очаровательная девушка, мы с нею духовно близки…

И тут Женя, неожиданно для себя, ужасно разгневалась. Ах, вот как – духовно близки! С этой очаровательной Лидией можно иметь духовную близость, а с дурнушкой Женей Прозоровой плотскую, пусть даже фантасмагорического свойства! Хорошо устроился!..

- Василий, а вы не помните, что между нами было? – спросила Женя.

Он искренне удивился.

- Ничего, насколько мне помнится, - сказал Василий. – Вы считаете, что я вам что-то должен?

Теперь молодой человек смотрел на нее неприязненно, уже жалея, что пошел на это объяснение.

“Поразительная способность забывать о том, чего не получается принять, - подумала Женя с отвращением. – Что у Саши, что у него! Какое гадкое человеческое свойство!”

- Василий, а вы совсем забыли, с чего мы возобновили наше знакомство? – спросила Женя. – Как вы объясните письмо, которое я получила от вас?

- Тише!

Женя усмехнулась. Конечно, боится разоблачения.

Тут она вспомнила, что письмо давно уничтожено – она сама отдала его Василию обратно – и ей стало ужасно досадно.

- Аноним, насмешка, - сказал Василий. – Мне очень жаль, Евгения Романовна… но я тут ни при чем.

Женя покачала головой.

- Это не все, - сказала она. – Когда вы ночевали у нас, ко мне в спальню проник ваш фантом… который вел себя со мною весьма вольно, - закончила она, почти не понижая голоса. Пусть услышат. Какая разница?

Она испытывала такое отвращение к человеческой косности и материалистичности мышления, что ей было безразлично, что о ней могут подумать эти… консерваторы.

- Как вы сказали? Фантом? – переспросил Василий, до которого только теперь, кажется, дошел смысл ее слов. – Евгения Романовна, мне кажется, что вы замечтались. Вы, должно быть, чересчур много думали обо мне, вот вам и представилось…

Женя фыркнула.

- А разве о ком-нибудь можно думать “чересчур много”? – спросила она с усмешкой. – Все заняты собою. Вы бы лучше радовались такой своей власти над девицей, чем сожалеть.

Василий молчал, ветерок шевелил темные волосы на неподвижно склоненной голове. Женя поняла, что сумела уязвить его. Этот молодой человек действительно был заносчив и думал, что стоит такой женской преданности.

- Евгения Романовна, я не знаю, что сказать на это, - наконец произнес Василий. С сожалением – сожалением о том душевном перевороте, который он произвел в ней. Может быть, даже помрачении рассудка.

Женя наморщила лоб и с горечью махнула рукой.

- Идите уже! Идите!

Василий, видимо, понял ее состояние, хотя и не понял его причины. Женя не ожидала того, что он сделал потом, и не успела отстраниться: Василий шагнул к ней и, взяв за виски, поцеловал в лоб.

- Прощайте, Женя. Простите.

Женя проследила, как он уходит – растерянно, как будто не успела за чем-то очень важным.

А потом вдруг сорвалась с места и побежала – не за Василием, а прочь от него, прочь от всех людей, чтобы ее никто сейчас не трогал. Женя всхлипывала. Только бы не наткнуться сейчас на Сашу с ее утешениями; а на мать… нет, она этого не переживет. Женя пробежала через сад, упала на самую дальнюю скамейку и зарыдала, спрятав лицо в ладони.

Через десять минут Женя, хотя и с опухшим лицом, шмыгая носом, но спокойно шагала к дому. Саша не должна была уехать, не простившись с ней. А Женя должна была спросить у нее кое-о-чем важном. Это касалось Василия, но уже не в том значении, которое у их дружбы так и не появилось.

- Женька!..

Саша первая подбежала к ней. Она так и дожидалась ее в саду – а может, и искала.

- Вот ты где!

Всмотрелась в лицо подруги.

- Ты плакала? Из-за него?

Женя махнула рукой.

- Я тебя… хочу спросить, - отрешенно сказала она. – Та бумага. Ну, письмо его… Ты не помнишь эту бумагу… не узнаешь, если увидишь такую в нашем доме?

Саша удивилась.

- Какую такую? Такой плотности или такого размера?

Женя кивнула.

- Ну да, именно такую. Понимаешь ли, мне любопытно – какой степени вещественности должен был достичь дух, чтобы написать мне письмо. Мог ли Василий перенести бумагу из своего дома? Или стащил с отцовского бюро в его кабинете? Кабинет, насколько мне известно, был заперт…

Саша возвела очи горе.

- Евгения, ты опять начинаешь!

- Я и не прекращала, - спокойно ответила Женя. – Так ты узнаешь эту бумагу?

- Обычная писчая бумага, - раздраженно ответила Саша. – Я такую видела на твоем столе в спальне…

Она запнулась под взглядом подруги.

- Знаешь, я поговорила недавно с Кацманом, - вдруг сердито сказала Саша. Точно решилась разрубить узел, к которому не отваживалась до сих пор приступить, чтобы не ранить подругу.

Женя слушала внимательно, не перебивая.

- Специально для тебя поговорила, - прибавила Саша. – Я вообще не верю в духов, как ты знаешь… а Миша мне научно объяснил некоторые вещи, которые ты называешь фантастическими. Я не хотела пока говорить с тобой, - продолжала Саша, все больше воодушевляясь. – Я думала, что ты сама от этого отойдешь. Но теперь вижу, что ты крепко держишься за спиритическую идею…

- Александра, не тяни! – сердито перебила Женя. – Давай к делу!

- Пойдем сядем.

Саша потянула Женю к скамейке.

Когда они уселись, Саша сказала:

- Миша познакомил меня с идеями некоего Эдуарда фон Гартмана. Это философ и исследователь спиритизма.

Она прервалась, кусая губу, точно думала, что сейчас нанесет очень болезненный удар.

- Так вот, господин Гартман установил, что все действия, приписываемые духам, могут объясняться воздействием живых людей, - сказала Саша. – Иными словами, медиумы – это лица, которые обладают особой нервной силой. Эта сила физическая. Посредством ее медиумы могут производить воздействие на сознание других людей…*