Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Но сын великого ясновидца их и не имел. Он был совершенен как бог, Хепри ничуть не преувеличил, восхваляя его… и неожиданно младшему мальчику стало очень обидно. За что он это получил?

В свои одиннадцать лет Аменемхет был уже почти юношей, и Хепри уже видел, каким он станет, когда вырастет.

Господином, которого все будут обожать…

- Что случилось? – спросил Аменемхет. – Ты поссорился с матерью?

- Да, - опустив глаза, ответил Хепри. Он надеялся, что друг не продолжит расспросы, но Аменемхет, которого всегда тревожило его душевное состояние, конечно, не отступился.

- Отчего?

- Ей плохо, - глухо ответил Хепри. – Ей очень одиноко… и она завидует моей свободе…

Конечно, все это было так.

Хепри так хорошо умел лгать, говоря правду, что даже сам удивлялся. Наверное, это от матери.

- Понимаю, - ответил друг. – Положение Тамит ужасно, и я надеюсь, что в скором времени смогу облегчить его – когда я окончу школу и стану мужчиной, я займу высокую должность в храме. Отец мне уже говорил.

Хепри сглотнул, попытавшись уверить себя, что у него болит живот от печали за мать, а не от зависти.

- Через пять лет я смогу многое здесь решать, - улыбаясь, сказал Аменемхет. – Тамит тогда будет еще не стара…

- Она уже стара, - ответил Хепри. – Я видел – она очень постарела за тот год, пока мы не виделись. Жизнь в заключении очень повредила ей…

И вдруг Аменемхет стал мрачным и шепнул:

- Моей матери хуже. Я был дома – отец чуть не удержал меня совсем, чтобы я оставался с матерью в последние часы, думая, что она умрет; но она оправилась. Ее болезнь как пытка, которой ее подвергают без всякой вины… Только иногда она испытывает облегчение; наш врач дает ей болеутоляющие средства, и они облегчают страдания – но эти средства сами по себе вредны и приближают ее смерть…

Красивое юное лицо побледнело.

- Почему ты мне не рассказал? – прошептал Хепри в изумлении и испуге.

Аменемхет пожал плечами.

- А что ты можешь сделать?

- Мне очень тягостно об этом говорить, - признался мальчик после паузы.

Он опустил голову.

- Отец очень страдает тоже. Он и вправду ожесточился, друг, но не вини его за это – любой ожесточился бы, наблюдая такое, а Неб-Амон все стойко выносит.

Хепри обнял его, и Аменемхет закрыл глаза.

- Рядом с тобой мне легче, - прошептал он. – Ты один, кому я могу рассказать о страданиях матери. Ты один мне друг. Не думай, что богатство всегда приносит счастье, Хепри…

“Гораздо чаще приносит, чем не приносит”.

- А как твой отец? – шепотом спросил мальчик. Вдруг в нем пробудилось любопытство, появившееся только с взрослением – к вещам, о которых маленькие дети не думают.

- У него не появилось наложниц? – прошептал он на ухо Аменемхету. – Я слышал, что у многих богатых людей, кроме жен, есть женщины…

Аменемхет вздрогнул и высвободился из рук друга, взглянув на него с таким удивлением, точно тот заговорил о невозможном – хотя Аменемхет был старше Хепри и уже лучше него понимал такие вещи.

- Нет, - очень жестко ответил Аменемхет. – Нет и никогда не было. Я знаю, что для многих мужчин совокупление - развлечение, - прошептал он на ухо Хепри, краснея, - но отец не таков… Кроме того, его пост требует от него большой воздержанности, ты же сам это знаешь.

“Ему просто уже пятьдесят лет”, - неожиданно подумал Хепри.

Но понимал, конечно, что дело вовсе не только в этом. Быть первым пророком Амона – значит иметь не только богатство и власть, но и такие телесные и духовные обязанности, которые для низших очень тягостны… а иногда просто невыполнимы.

И почему-то Хепри уже знал, что для Аменемхета эти обязанности посильны, хотя тот обещал стать очень горячим юношей.

- Скажи, за что ему это – мучения моей матери? – прошептал Аменемхет. Он смотрел на Хепри так, точно тот и вправду мог ответить.

“За смерть моего отца”, - чуть не сказал Хепри, но смолчал.

- А как здоровье Неб-Амона? – спросил он. Стараясь, чтобы это прозвучало безразлично.

- Он очень крепок, - ответил Аменемхет и отвел глаза.

Он знал, что его другу хотелось, чтобы великий ясновидец умер – особенно в эту минуту. Это был один из камней, которые могли раздавить их дружбу.

- Пожалуй, я навещу твою мать, - сказал Аменемхет.

- Нет! – слишком скоро оборвал его Хепри. В глазах его появился такой страх, что Аменемхету не пришлось долго гадать о причине.

- Тамит хочет мести, - сказал он.

Хепри протестующе поднял руки, но Аменемхет жалостливо-презрительно улыбнулся.

- Меня это нисколько не удивляет, - сказал он. – Меня удивит, если женщина сможет это осуществить.

Мальчик встал, сжимая кулаки; перекатились мускулы плеч под смуглой кожей.

Хепри вскочил, оглядываясь. В спальне никого не было, кроме них двоих.

- Ты должен понимать, что она чувствует, - прошептал отвергнутый сын. – Ты понимаешь, что она очень любила своего мужа? У женщины любовь занимает все сердце!

- Может быть, - холодно ответил сын Неб-Амона. – Но это не оправдывает…

- Чего? Она ничего тебе не сделала! – запальчиво оборвал его Хепри.

- И не сделает, - подняв голову, ответил Аменемхет. – Ты прав, я воздержусь от соболезнований Тамит.

“Неб-Амон за свою жену убил бы. Почему же моя мать не может…”

Потому что она женщина, нищенка и вдова преступника.

Глядя в красивое гордое лицо Аменемхета, Хепри вдруг захотелось проверить его слова – проверить, насколько хорошо он защищен…

Мальчик сжал кулаки и отвернулся.

- Уйди сейчас, - низким приглушенным голосом попросил он. – Уйди…

Аменемхет сорвался с места и выбежал.

Их дружба могла оборваться сегодня – еще слово, еще жест… Но ночью они снова сели рядом и попросили друг у друга прощения. Чем больше испытаний преодолевала их привязанность, тем дороже обоим она становилась. Никакая женщина не могла встать между этими юными мужчинами, даже мать.

***

Так прошло три года, похожих один на другой и всякий раз новых. Мальчики росли и превращались в юношей; изменялся характер их разговоров, все более серьезных и горячих… изменения, происходившие с телом и душою Аменемхета, отделили его от младшего друга; и в то же время, и Хепри заставили быстрее взрослеть. Он как будто все перенимал от старшего и, глядя на него, быстрее становился мужчиной.

Одно не менялось – их дружба. Оставалось только несколько вопросов, которые они никогда не задавали друг другу.

Хепри – о матери Аменемхета. Только иногда боль друга прорывалась… но это была такая боль, которую не избыть словами, ее можно было только избегать.

Так же и Аменемхет никогда не спрашивал о Тамит.

Хепри все это время не покидал школы и не виделся со своей матерью; только иногда разузнавал от знакомых стражников, как она живет – они говорили, что по-прежнему, но ведь они не были ее детьми…

Хепри не хотел видеть, что с ней делает время и ненависть. И не хотел видеть, что сделал с ней сам своим отказом отомстить за отца…

- Пожалуй, я навещу твою мать, - сказал Аменемхет однажды.

Цветущий, сильный юноша, уже не раз ловивший на себе зачарованные взгляды девочек и даже женщин, замечавших его во дворе храма – хотя они приходили сюда вовсе не за плотскими нуждами.

- Зачем? – прямо спросил его младший товарищ. – Это жестоко, Аменемхет – ведь ты все знаешь.

- Я не могу бросить ее, раз от тебя она отказалась, - нахмурившись, ответил сын великого ясновидца. – Я хочу ее испытать… может быть, она переменилась за эти годы?

Хепри покачал головой.

- Это неразумно, брат.

- Ты мне запрещаешь? – удивленно спросил Аменемхет. Хепри поджал губы – гордость и властность его покровителя увеличивались с каждым годом…

- Иди, только я не ручаюсь за последствия твоего шага, - горько сказал он, отворачиваясь. – И постарайся быть добрее с моей матерью.

- За это можешь быть спокоен, - ответил Аменемхет. – Как и за меня. Я взрослый мужчина.