Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Как твое здоровье? – вдруг прозвучал голос Неб-Амона. Хепри вскинул глаза от неожиданности – конечно же, вопрос был обращен к госпоже…

- Как и вчера, - с улыбкой ответила она.

Ка-Нейт уже не могла говорить, что хорошо: никто бы не поверил.

Вдруг Хепри понял, что она спустилась сегодня к ужину ради него, только ради него, и это привело его в изумление и благоговение… он еще не встречал таких женщин, такой совершенной доброты… Ка-Нейт защитила его своим присутствием!

Мальчик почувствовал себя тяжко виноватым. Как он смел! Как смел причинить такие страдания этой женщине!..

Дальше все ужинали в молчании, даже веселая Меритамон не произнесла ни слова, как будто ее подменили – рядом с материнским страданием и отцовским гневом.

Хепри понятия не имел, когда ему можно будет встать из-за стола и что правильно – ждать, пока встанут хозяева, или уйти, чтобы как можно меньше надоедать?..

Господин поднялся первым, очень красивый – очень красивый старик, хотя раньше такое показалось бы Хепри нелепым. Но некоторым людям старость шла больше молодости: вот таким могущественным мудрецам и слугам богов…

- Пойдем, - заговорил Неб-Амон во второй раз за весь ужин, и снова слова его были обращены к одной Ка-Нейт. У Хепри захватило дух от умиленного волнения, когда он увидел, как господин ласково склонился над женой, поднимая ее под руку. Неужели этот человек и вправду может быть таким нежным?

Господа удалились под руку, и дети остались одни. Хепри никогда еще не чувствовал себя так неловко, нелепо, не чувствовал такого стыда за самое свое существование. Меритамон с недоумением, испугом и тоже неловкостью смотрела на мальчика, который ей так понравился вчера и который, оказывается, совсем не подходил ей в друзья. Аменемхет тоже смотрел на Хепри – с вызовом и гневом.

Вызовом отцу и гневом на него!..

- Пойдем, - резко повторил Аменемхет слова отца, обращаясь к другу. Он вскочил, чуть не опрокинув свой столик, и, крепко взяв Хепри за руку, повел его прочь. Как младшего брата, которого вознамерился защищать. Мальчики быстрым шагом направились прочь по коридору, потом немного остыли и остановились в некоторой растерянности.

- Ну, что будем делать? – спросил Хепри. – Ты видишь?..

- Тихо!..

- Все хорошо – отец тебя не выгонит, - прошептал Аменемхет. – Я уверен. Я могу определить по его поведению.

Даже такой маленький мальчик, как Хепри, хмыкнул в ответ. Чтобы Аменемхет мог по поведению разгадывать настроение верховного жреца, одного из умнейших и хитрейших людей в Та Кемет! Откуда такая громадная самоуверенность!

- Пойдем сейчас со мной, в мою комнату, - шепотом сказал Аменемхет. – Тебе сейчас безопаснее быть там.

Ну хоть что-то начал понимать…

Друзья в одиночестве поднялись по лестнице и свернули на мужскую половину. Хепри пришло в голову, что именно там они могут столкнуться с господином, но тут же ему показалось, что, скорее всего, Неб-Амон сейчас не там – он у жены…

Что он-то, маленький оборвыш и большое наказание богов, тут делает?..

Мальчики направились в комнату Аменемхета – очень похожую на ту, в которой разместили Хепри. Какое право Хепри имел обитать в такой комнате?

- Сыграем, - предложил Аменемхет, доставая настольную игру, с которой Хепри был совершенно незнаком. Хотя он не был знаком ни с какими настольными играми.

- Сенет, - таинственно шепнул Аменемхет и улыбнулся, ободряя и друга, и самого себя. – Магическая игра. Отец очень любит ее.

Хепри чуть не убрал руки за спину и не попятился при этих словах, но справился с собой.

- Хорошо, сыграем, - сказал он, садясь напротив друга. – Спасибо.

Аменемхет только закончил объяснять правила игры, как друзья услышали шаги. На пороге стоял тот самый слуга, который утром с такой ненавистью обслуживал Хепри.

- Господин требует гостя к себе, - процедил он. – Тебе велено прийти одному, - с явственным злорадством прибавил он, в упор глядя на Хепри.

- Хорошо.

Мальчик вскочил и вздернул голову, сжимая кулачки. Никто сейчас не увидит, что он чувствует! Он больше никогда не покажет страха!

На лице слуги мелькнуло разочарование, но он молча повернулся и вышел. Хепри должен был последовать за ним.

Мальчик не позволил себе даже оглянуться на друга – он как мог твердо пошел навстречу своей участи, пусть даже это смерть.

Под предводительством безмолвного слуги Хепри направился дальше по коридору, и мальчик понял, что его ведут в покои господина. Неб-Амон был намерен говорить с ним наедине.

Где ни друг, ни госпожа его не защитят.

Как будто они могли и в самом деле его защитить, если Неб-Амон вознамерится его уничтожить!

Хепри оказался не перед занавесками – перед тяжелыми двойными дверями. Около них стоял неподвижный стражник.

- Входи, - процедил слуга и показал пальцем на дверь, точно мальчик и сам не понимал, что в двери следует войти.

Подняв головку, Хепри налег ладошками на двери – конечно, никто не позаботился о том, чтобы открыть ему – и с трудом отворил их; створки скрипнули. За ними оказалась пустая комната – не пустая, конечно, полная дорогих предметов, но господина в ней не было. Перед глазами Хепри от ветерка, поднятого движением дверей, колыхалась занавесь, отгораживавшая следующую комнату - в которой, несомненно, и находился сейчас Неб-Амон.

Наверное, это нарочно так придумано, чтобы пугать.

Невольно опустив плечи и обхватив себя за локти, мальчик двинулся дальше. Перед самой занавесью он остановился и глубоко вздохнул.

Кто знает, не последний ли это вздох?

Хепри опустил голову и вошел, раздвинув плечами легкую ткань; она, будто прощаясь, скользнула по его лицу и груди и упала. Больше его нечему было защищать.

Неб-Амон сидел в кресле в глубине комнаты. Одна рука, унизанная перстнями, покоилась на подлокотнике; другую скрывало струящееся одеяние. Великий пророк Амона бесстрастно взглянул на Хепри и сделал ему знак подойти.

Мальчик подошел, склонив голову; он распростерся ниц, еще не достигнув кресла, и остался лежать. Он не знал, как еще может выразить свои чувства – глубокое почтение, страх и вину перед этим человеком, этими земными устами Амона.

- Поднимись, - сказал Неб-Амон.

Негромкий голос громом отдался в его ушах.

Мальчик встал и приблизился к креслу, не смея даже подумать о том, чтобы сесть. Он смотрел на господина дома так, как, должно быть, на него смотрели тысячи маленьких людей до Хепри – но Хепри старался вложить в этот взгляд весь свой трепет, все свое почтение и готовность повиноваться.

- Ты очень похож на своего отца, - сказал великий ясновидец. Хепри моргнул. Едва ли это можно было счесть похвалой.

- Я помню эти глаза, - сказал верховный жрец. В его голосе не появилось ни обвинения, ни задумчивости, ни улыбки, ничего, что показал бы обыкновенный человек, вспоминая приятное или тягостное прошлое.

Неб-Амон вдруг встал. Он оказался выше Хепри чуть ли не вдвое.

- И я помню, - прошептал великий ясновидец, - как глаза твоего отца выкатились от боли.

Он стал медленно обходить оцепеневшего Хепри, так, чтобы оказаться лицом к лицу с ним, но остановился.

- Ты слышишь меня, мальчик?

- Да, господин…

Явь это или сон? Отец его друга мучил его отца?..

Хепри заткнул бы уши, проснулся бы, убежал бы – но вместо этого стоял, уронив руки, и тяжело дышал. Неб-Амон присел на корточки, так что его лицо оказалось напротив лица ребенка.

- К твоему отцу применили огонь, - таким же шепотом сказал он. – Воду. Плети. Когда с ним закончили, он был похож на обугленное мясо…

- Хватит! – вырвалось у Хепри. – Прошу!..

Неб-Амон выпрямился.

- Он был такой же, как ты, - прошептал верховный жрец. – Он казался добрым… Послушным… Он был лучшим из младших слуг Амона – ты знаешь это?

Хепри смотрел на него, не в силах отвечать. “Мой отец не убийца”, - сказал Аменемхет. Это был самый ужасный убийца на свете! Он убил его отца!