КИНФ, БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ПЕРВАЯ: ПЛЕЯДА ЭШЕБИИ (СИ)

Он снова усмехнулся, крепче прижав её к себе.

- Коли б ты была безобразна, – произнес он, – то одного твоего взгляда хватило б, чтобы покорить человека. Твоя самая большая краса – в твоих глазах. В них отражается и гордость, и печаль, и нежность, и чистота твоя. Ты чиста и невинна, и я всегда думал, что если б ты была королевой, ты была бы милосердна и сострадательна. Но если тебя это утешит и доставит удовольствие, я скажу, что ты достаточно хороша собой – по крайней мере, в моем вкусе. Но если мои вкусы не брать в расчет, то и для любого мужчины ты показалась бы соблазнительна и красива. Тогда… тогда ты была еще слишком молода, и твоя красота просто не расцвела как следует, а при дворе было слишком много прекрасных женщин, чья краса была идеальна, как красота статуй богинь. Конечно, юная несформировавшаяся девочка в сравнении с ними проигрывала. У тебя были хрупкие плечи и детское лицо. Теперь же, кроме породы, у тебя шикарная грудь и соблазнительные бедра, а твой маленький круглый нежный животик заставляет меня терять голову. Веришь мне?

Она фыркнула, краснея до ушей.

- После того, что ты сделал со мной?!

Его руки, обхватившие её, оказались прямо у неё перед глазами, и она заметила то, чего раньше не видела – странные шрамы, кольцом опоясывающие каждое запястье. Она в изумлении провела пальцем по белой коже, и он, почувствовав её интерес, спрятал шрам под ладонью.

- Что это такое?! – в изумлении произнесла она.

- Ничего; не обращай внимания.

- Как – ничего?! Это выглядит так, словно тебе отсекли руки, а потом приставили заново!

- Какое пылкое воображение!

- Отчего ты не хочешь рассказать?

- Вот любопытная женщина! Может, поищешь на моем теле что-нибудь поинтереснее?

- То интересное, о чем ты говоришь, подождет! Похотливый кобель…

- Однако, выражение для благородной дамы!

- Однако, поведение для верного возлюбленного! – ревниво парировала она. – Сейчас мне пришло на ум, что твоя любовь ко мне и к моему животику не мешала тебе встречаться с другими женщинами и говорить им… говорить им все те вещи, что ты говорил – и писал!- мне!

Йонеон задумчиво приподнял брови.

- Все эти женщины ничего не значат для меня. У меня их было много, и разных – и красивых, и не очень. Но дело не в красоте, и вообще ни в чем-то определенном. Это все равно, что пить воду, когда хочется есть: сколько не пей, и как бы она ни была вкусна и чиста, ты все равно ею не насытишься.

- Тебе они нравились?

- Не ревнуй. Не скрою, я испытывал к ним страсть. Но ни одну из них я не хотел так, как тебя, и никого не любил кроме тебя, – он поцеловал её лохматую макушку. – И уж тем более не писал таких вещей, как тебе, голубка моя. Пойдем. Нам пора.

Словом, в самый глухой час, когда пьяные сонки с воплями справляли на улицах и площадях Мунивер отсутствие госпожи, а приличные горожане, крепко закрыв ставни, отправлялись спать в подвалы, из ворот города выехали двое ничем неприметных странника. На вид – оба сонки, в меховых плащах и шапках; охрана не стала разбираться, пропустила. А что такого? Один из них даже выпил с ними, не погнушался. Стал бы недобрый человек пить с ними? Да ни в коем случае!

И странники неторопливо продолжили путь, и растворились в ночи. Назавтра, когда охранники проспятся после веселой ночки, они вряд ли вспомнят, что кто-то проходил через их ворота, а если и проходил – то куда именно в город или из него. И следы двоих затеряются…

====== 1.ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ======

Многое, многое изменилось в королевстве, которое теперь трудно было называть так, ибо не было короля. А те немногочисленные войска, что все еще помнили, что когда-то они перешли горы и завоевали неведомую им страну, теперь встали под бело-золотое знамя. Но и их нельзя было назвать королевскими войсками, ибо они были слишком слабы, и отброшены на восток, заперты в своей столице. Пожалуй, это единственный город, сохранивший, однако, свое величие и выглядевший грозно, что все еще оставался в их власти, но и только. Что восток? Бескрайние поля, в которых одичавшие эшебы пасли свои табуны; запад же, с его могучими городами, с его рудниками, рабочими, охотниками и воинами был охвачен восстанием. Был еще север, богатый драгоценными камнями и серебряными рудниками, но на дороге в северные города в непроходимых Паондлогах стоял непобедимый Зеленый Барон, а связываться с ним и оспаривать у него богатства даже этой, не принадлежащей ему земли, у тех, кто засел в столице, не было… Юг? Сонки-завоеватели хорошо помнили эту дорогу, которую когда-то назвали Трактом Отчаянных, потому что немногие решались ступить на неё. Она вела через Аннару, Город Женщин, что само по себе, может, и неплохо. Но дальше, за стенами Аннары, начинались бескрайние поля, в которых терялись крошечные поселки, где жизнь текла неторопливо, словно время тут остановилось, а за ними – высились вершины гор Мокоа, что разделяют Эшебию и Пакефиду, и у подножия их разверзалась бездна, что называли Черными Ущельями. Говорят, на дне их бродили кровожадные безумцы и дикие псы-людоеды. Снова перейти Ущелья? Нет; и на это сил у армии сонков уж не оставалось!

По дорогам, раскисшим от весенней влаги и свободным теперь от сонков – сборщиков податей, – разъезжали теперь всадники – кто знает, с какими целями и куда они ехали? Вольный ветер развевал их флаги и волосы, и дыхание его обещало перемены. Прошлое ушло; исчезли с лица земли Палачи, и люди вдруг ощутили, что больше некого бояться, и можно без оглядки ложиться спать, и можно распевать песни (пусть даже и слегка шаловливого характера) и догонять голоногих девок в лугах, чтобы потом поваляться вдвоем под солнечным небом…

Исчез, пал старый мир с прекрасной и мрачной, ханжески целомудренной столицей Мунивер; исчез вместе с нею и казненный барон из долины Улен – мы больше не услышим ни напоминаний о нем, ни сожалений. Вместо него остался совсем другой человек, веселый и свободный, сопровождающий женщину, убегающую подальше от прошлого, которое сохранилось лишь в этой самой Мунивер, да и то не везде. Они ехали не куда-то, а в никуда, и в этом новом мире, рождающемся этой весной, они не хотели мести, и не мечтали о троне и звании подле него. Они просто искали в нем свое место, и где-то оно да было; и о них-то и пойдет речь дальше.

На постоялых дворах уж не удивлялись, когда некто в сером походном плаще заказывал себе ужин и овса для усталого коня; никого не удивляли теперь и странствующие женщины – а теперь нередко из-под капюшонов, небрежно натянутых на голову, видны были неостриженные волосы всех цветов и звезды-кинф, скалывающие кудри у висков. Сонки-глашатае разъезжали по дорогам и кричали, что кинф помилованы новой королевой – впрочем, уже давно не осталось тех, кто мог бы в праведном гневе поймать кинф и сжечь её на костре, так что и до этого нововведения никому дела не было. Да, порядок был нарушен, и кто знает, чем это грозило стране и её городам?

Впрочем, один любитель сжигать кинф на костре все же остался – это был юный лорд Терроз, но на то у него были весьма веские причины.

Во-первых, поговаривали, что когда он был совсем уж юн, лет тринадцати от роду, он полюбил некую кинф, но она грубо и жестоко его отшила – а негодяй-папаша поднял на смех, опозорив так, что лорд разозлился на всю оставшуюся жизнь. Но, скорее всего, это были всего лишь враки, мифы, так сказать.

Но была и вторая, вполне настоящая причина. Началось все с того, что некая кинф по имени Мардж основала свой орден, назвав его «кровавые воительницы» (что само по себе уже наводило на размышления о вменяемости данной дамы). Некоторое время она с так называемыми сестрами показательно проезжали мимо крепости сцеллов – тех ничуть не беспокоил импровизированный парад и демонстрация военной мощи дам-наездниц, и все демарши оставались безо внимания. Это обстоятельство вселило в госпожу Мардж странную уверенность, граничащую с фанатизмом, в собственной мощи и непобедимости. Она подумала, что лорд опасается связываться с нею. И, недолго думая, вызвала лорда Терроза на переговоры с тем, чтобы предложить нечто. Заинтересованный, лорд на встречу прибыл – что же может предложить ему безумная Мардж, интересно?