Сделка (СИ)

— Мы говорим о вас, — холодно отразил он.

— Да-да, включайте своё второе внимание. Оно приходит с возрастом само, не правда ли?

— Давайте исключим наивные обороты, нужные для детского восприятия, — попросил мужчина.

— Я лишь хочу сказать, что в моём случае нет ничего нетривиального. Я была несколько… открыта и несдержанна в детстве. Что с того? Нет смысла зацикливаться на подростковых треволненьях, осевших в прошлом.

— Просто посмотрите это, — он протянул диск. — Возьмите мою визитку. Если будет желание, я к вашим услугам. Вы можете ещё долго бежать от того, что в вас, но однажды оно прорвётся, и последствия будут непредсказуемы.

Я заступила за порог его квартиры в полной уверенности о тщедушности моего начинания. «Конечно. Жди!» — прощально похлопала я по косяку его закрывшейся двери. «Ильдар Васильевич», — выгравированно золотыми буквами на плотной ребристой бумаге визитки. Не удивительно, что я забыла его имя сразу, как услышала. Ему бы явно больше подошёл какой-нибудь Фёдор. Время полночь, а мне нужно ещё выполнить «бокал сухого красного, душ и кровать».

========== Часть 6 ==========

***

-… Я заказала у вас на сайте букет, — говорила я в трубку мобильного следующим утром, на ходу из метро закуривая сигарету. — В каком часу он будет доставлен?.. Номер заказа… — я вытянула из кармана клочёк бумаги с пометкой цифр и зачитала их. — Да, без подписи… Ближе к обеду? Хорошо… Нет, всё правильно. Валентина Михайловна Давыди. Такая фамилия… Паспорт. Он понадобится ему на проходной… Пусть отзвонится с местного телефона, скажет о посылке. Курьеры у нас часто, никаких проблем.

Яркие лучи весеннего солнца били по мороженному за ночь асфальту, словно сковороду нагревая для приготовления нового дня. Разнофасонные пешеходы, руководимые светофорами, перетекали по перекрёсткам разрозненными кучками. Встречались среди них снявшие куртки. Моторы десятков машин, обросшие форматными металлическими слоями, бесслышно тикали одновременно, обитая меж намешанного шума по проезжей части. Их силуэты сливались в потоке, отблёскивая глянцевым покровом изгибов корпусов в световых сплетениях. Пульс города выглядел проснувшимся.

Начищенный холл офисного здания, где я работала, с высокими потолками и гулким эхо, встречал запахом кофе. Я заприметила Валю в конце коридора на нашем этаже, ведущую оживлённую беседу с большим-боссом, прижавшим портфель к груди. На ней были свободного кроя брюки, в мелкую коричнево-бежевую клетку, из мягкой ткани и со «стрелками»; строгая кремовая рубашка и коричневые полуботинки с узорной прошивкой мыса. Одну руку Валя сложила в карман. Несмотря на элегантность одеяния, тёплые тона придавали его обладательнице почти домашний вид, контрастируя с чёрным костюмом осанисто вытянувшегося рядом Бориса Степановича. Валя вскользь провела по мне взглядом, точно укольнув случайным бессловесным актом. Долей секунды хватило, чтобы незатейливые прицелы настигли моё нутро, заставив мысли хороводом вертеться вокруг неё, даже если её полностью занимал толк беседы. Тем временем она улыбнулась очередному юмористическому сальто большого-босса, разминая «крылья» губ и распыляя озорные искорки в глазах. Моему ангелу-хранителю следовало меня ущипнуть пораньше, чтобы не столь откровенно пялилась в её сторону. Но было поздно: я бы скорее лишилась руки, чем согласилась отвести взгляд, высаживаясь всей обоймой. Готовая потратить жизнь, чтобы просто смотреть на неё. Валя, кажется, заметила боковым зрением мою непозволительную скрупулёзность и, пряча ласковый отпечаток в уголке губ от Бориса Степановича кивком головы, затёрла разговор на «нет», поспешив покинуть поле действий. «Не открывай ту дверь…», — пронеслось в голове воспоминание увещеваний деда. Я утрачивала чувство самозащиты в окружающем мире, подставляя под угрозу не только себя, но и нашу связь.

— Кофе не остыл? — спросил Алексей, двигаясь мимо в зал нашего отдела. — Ты взяла его внизу в машине-автомате, когда я только собирался подниматься, а я уже много чего успел!

— Не могу поверить, — проговорила я, отпивая прохладный каппучино. — У неё такие же часы, как те, которые я купила вчера.

— У кого? Валентины Михайловны? Так они у неё давно.

— Придётся нести сдавать, — подытожила я. — Зараза. Мне они запали.

— То-то ты столбом встала. Ещё бы с табличкой: «Убью за то, что носишь мои часики», — он был явно удовлетворён собственным остроумием, неверно и мне на руку истолковав мой синоним «досада». — Ты бы поаккуратнее, а то подумают, что ты запала на Борис-Степановича. Татьяна Константиновна пустого места, — Алексей подчеркнул оборот, подпирая именем-отчеством статус начальницы-жены-начальника. — От тебя не оставит.

— Пф, — фыркнула я, искажая физиономию в позу «не больно-то надо».

— Вот и ладненько. Пойдём, сейчас Сергей будет показывать свой дизайн.

Каждый проект в нашей конторе аттестировался «взглядом со стороны», последний из которых выполняли другие сотрудники компании. Сегодня Сергей, которому я не так давно перешла дорогу на «ведущего проекта», представлял очередной опус на наш суд. Я подпитывалась слабой надеждой, что архитекртурный замысел Сергея на этот раз не будет столь шедевральным, призрак чего обычно встречался в его работах, пугая меня навязчивым кошмаром по ночам. Хуже всего, что в довершение к хронической склонности вписывать уникальные великолепные формы и сочетания в дизайн, денежная отдача загоралась крупными цифрами для фирмы.

Все заняли свои зрительные места возле компьютера. Валя облокатилась на стол несколько вдалеке, выбрав удобную позицию для отслеживания внешних реакций, служащих подспорьем к самим фразам обсуждения. Сергей начал демонстрацию. Пожалуй, раньше я тихо восхищалась его таланту; сейчас — конфуз заставлял искать громкие, весьма убедительные и, главное, беспристрастные доводы против кажущейся безупречности. Коренастый и поджарый, с атлетически вымощенными чертами короткого лица, жёсткими чёрными волосами и проступающей лёгкой щетиной, глубоко посаженными хищными и неоднозначно одухотворёнными глазами, он полусидел на краю стола возле монитора, почти повторяя вольготную позу Вали, располагающейся поодаль от него сбоку. Я обнаруживалась со скрещенными на груди руками дальше всех, за спинами основного средоточия зрителей. Сергей натуженно жевал комментарии к презентации. Публичное ораторство ему всегда давалось с грехом пополам, что, впрочем, нисколь не умоляло творческого выражения. Экстремальность шаткого положения дёрнула из меня все те знания по гениальности великих, что только могла вобрать в институте, растасовывая возможности уязвимости мест и подпиливания ножки вражеского стула. Я атаковала Сергея туманным вопросом, сохраняя безразличный тон и вызывая задумчивый безгласый отклик слушателей. Оппонент быстро нашёлся с предсказуемым ответом. Последующая кинутая мной идея заставила саму изумиться собственной изобретальности и благодарить аффект за чудеса. На несколько секунд воцарилась пузатая пауза.

— Нет, это будет вычурно, — отрезал Сергей, собираясь свернуть затее шею в зародыше.

Если бы не наш перекрёстный холодный огонь, он, вероятно, с радостью взял бы идею за рога. По взгляду было понятно, что он ощутил её вкус, но не намеревался разгораться аппетитом с моей подачи. И потом, отрицание не значило полный отказ от плодов, преподнесённых в другом соусе.

— Смотрите сами, — равнодушно пожала я плечами. — Проект ваш. Можно вычурно, а можно нет — кому дать краски.

— А мне нравится идея Маргариты, — вдруг отозвалась Валя со своего места. — Почему бы нам не попробовать развить её?

— Практически любую идею можно воплотить в шедевр, зависит от мастера, — скрежеча занудными нотками, мирно перестраховался Сергей. — С этим согласен. Просто это всё равно, что малевать слона на фоне пейзажного единства лишь для заполнения белых пятен.