Не в сказке (СИ)

Дима вышел, балансируя чашечкой свежесваренного кофе, который и поспешил вручить сыну. Домашний и уютный. Таким его знали очень немногие. Потрёпанные джинсы, свободный реглан с длинными рукавами. Он мёрз, даже когда было тепло. Может потому Влад и трясся над ним до сих пор. Хотя, если вспомнить, как старшие выглядят, когда они вместе, становится ясно: за прожитые совместно десять лет их отношения не поменялись ни капли. Они по-прежнему вместе.

Дима обнял сына и, сопроводив его в гостиную, усадил на диван.

— Кайся, малыш. Что произошло?

Мир сделал короткий глоток и отставил кофе в сторону. Покусал губы, а потом вдруг потянулся к отцу, кладя голову ему на колени. Сжался в комок, закрыл глаза и, чувствуя родное тепло, начал говорить.

Рассказ был недолгим. Мир говорил про себя, Макса, Петра… Не пытался ни оправдаться, ни вызвать жалость. Он просто… говорил.

-…я так запутался, пап. Я не знаю, что мне теперь делать, я не знаю, что со мной. Я люблю Макса, он — моя жизнь. Люблю. Но и без Петра я теперь тоже уже не я. Как это возможно, пап?

Дима обнимал его, гладил спутавшиеся волосы и слушал. А когда Мир затих — тяжело вздохнул.

— Хотел бы я сказать, что не понимаю. Понимаю прекрасно. У меня тоже был такой человек. Человек, который был мне искренне интересен. Нас связывали странные отношения. И Влад об этом никогда не узнает. Потому что Влад — моя жизнь, а Илья…… у нас были общие интересы, у нас было много чего. Он любил меня. А мне с ним было просто. Мы всё ещё видимся с ним. Иногда. Очень редко. Потому что у меня есть Влад. Макс твоя половинка. Но со временем ты меняешься и те впадинки в тебе, которые появились не так давно, он заполнить не может, равно как и ты не сможешь заполнить собою всего его. И тогда находятся те, кто делает это. Незаметно, но делает. Я понимаю, тебе тяжело, и Макса обманывать ты не хочешь, потому и разрываешься. Но я не знаю как по-другому.

Мир крепко зажмурился. Слышать такое признание от отца было… странно. Но оно сделало их еще ближе.

— Я никогда не врал Максу. Иногда мне хочется ему рассказать, все рассказать, чтобы не сходить с ума от вины. Но потом я понимаю, что он — не простит. И тогда я его потеряю. Навсегда. Будь это случайной связью, просто кто-то на одну ночь… Но ЭТОГО он мне не простит. Скажи, что мне делать, пап… Я такой слабый…

— Я бы сказал — напейтесь втроём, и как-то всё разрешится. Но не уверен, что оно действительно разрешится. Пётр действительно хотел забыть Макса, и сделал это. Сойдись вы все вместе, и всё может запутаться ещё сильнее, — Дима на секунду губами коснулся его виска.

— Однажды мы уже напились втроем, — Мир горько улыбнулся. — И это разрушило все отношения, которые были у Макса с Петром. Я не хочу… Спасибо, пап, — он нехотя поднялся. — Спасибо, мне действительно легче, хоть я и все равно не понимаю, что делать.

— Всё зависит от тебя, малыш. Никто тебе не подскажет что делать. Даже я. Видит бог, я хотел бы взять ответственность за твою жизнь и твои ошибки на себя. Но это невозможно. Я люблю тебя, Мирка, — Дима кончиками пальцев погладил его по щеке и со вздохом поднялся на ноги. Он был по-прежнему очень красив, этот мужчина. Даже в свои пятьдесят он по-прежнему не выглядел на свои годы. Но время отменить нельзя и стереть его следы с чуть усталого лица невозможно.

Мир опустил взгляд и поднялся следом.

— Мне пора, а то папа Влад вернется, — улыбнулся благодарно, обнимая отца. — Спасибо, — отвел прядку от его лица, заправляя за ухо. Нежно коснулся губами лба и вышел из дома. Легче. Действительно легче. Растерянность ушла. Но страх и вина разрывали сердце…

Спускаясь к машине, Мир набрал Макса. Дождался ответа и выдохнул в трубку:

— Родной, я хочу провести этот день с тобой.

— Если ты сейчас приедешь и сопрёшь меня у моих хореографа, постановщика и художника по костюмам, я буду тебе бесконечно признателен, особенно если ты приедешь до того счастливого момента, когда мою дверь станет штурмовать спонсор, — Макс шутил, но говорил на полном серьёзе.

— Держись, я еду, — Мир улыбнулся, садясь за руль и переключая гарнитуру. — И все-таки ты бы отправил ее к моему отцу. А то так я скоро ревновать начну.

— Папа Дима — тяжёлая артиллерия. Он одним только взглядом её нокаутирует, — рассмеялся Макс. — Но когда я наконец добью сценарий «Винтажа» я уговорю его лично поработать выбивателем денег для съёмок. У него это офигенно получается. У меня практики маловато…

— О, да, он мастер, — Мир выехал на трассу и прибавил газу. — Ладно, Макс, я держись там, я скоро за тобой приеду.

***

Две недели в его отсутствие в театре прошли, в общем-то, спокойно. Не считая парочки аншлагов, когда в спектакле играл Дима, грохнувшейся декорации, по которой Снегурочка скатилась на сцену, прочно вошедшего в обиход коллег «Мужик пришёл» и Арины, которая обрывала телефон и задолбала всех, кого до этого момента ещё не успела задолбить.

В общем, в театре на Малой Ордынке всё шло своим чередом.

— Нет уж, это МОЙ спектакль, и мне решать. Считайте меня тираном и сумасбродом, но костюмы я хочу нетривиальные, и классику мы сюда впихивать не станем. Как вы себе представляете по ТАКИМ декорациям мотаться вот в ЭТИХ костюмах?..

— Максим Всеволодович, к вам Арии…

— Пусть подождёт! — рявкнул в селектор Макс и обвёл взглядом присутствующих. — Чаю? Сигарет?

Все трое коллег переглянулись и дружно заржали.

— А не сыграть ли нам в “Крокодила”?..

— В следующий раз, — Мир распахнул дверь и тут же захлопнул ее за собой, отрезая кабинет Макса от приемной. — Добрый день, господа, — шикарно улыбнулся присутствующим, и перевел взгляд на Соколовского. — Я похищаю вашего режиссера, спасаю ваши нервы и освобождаю вечер. Возносить мне молитвы благодарности не обязательно.

— Падать на колени, хвататься за ноги и орать «спаситель вы наш» тоже не стоит, — фыркнул Макс, выбираясь из-за стола. Подхватил сумку, в которой таскал распечатки, наброски и всякие так необходимые документы и, помахал ручкой широко улыбающимся коллегам. — У меня чудовищно важная встреча с нашим любезным худруком, так что если будут звонить и настоятельно спрашивать — всё завтра, всё-всё завтра, — вещал Макс, выйдя в приемную — Завтра! Сейчас не могу. Дмитрий Амиризович вызывает, завтра я сказал! Ратмир Дмитриевич, только после Вас…

— Спасибо, Максим Всеволодович, — Мир наткнулся взглядом на недовольно смотрящую на него женщину и нахмурился, радуясь тому, что Макс за его спиной. Это и есть спонсор?

Макс захлопнул за ними дверь приёмной и почти бегом рванул по коридору. Иногда эти стены напрягали его просто чудовищно.

— Фух… люблю их, но они, когда собираются вместе могут быть такими засранцами.

Мир только закатил глаза и втолкнул его в лифт. Прижал к стене и впился в губы голодным поцелуем.

— Попался, Соколовский. На этот вечер ты только МОЙ, — чмокнул кончик носа и отстранился. — У меня начинается жаркое время, поэтому сегодня ты только мой.

— То есть потом ты собираешься сесть на диету и на таковой держать и меня… Жесть, Бикбаев, — как всегда, когда ОН так делал — дрогнули колени. Макс судорожно выдохнул и облизнул губы.

— Судя по тому, что я видел, тебе вряд ли придется скучать, — Мир погладил внутреннюю сторону его запястья и вышел из лифта. А спустя пару минут он уже садился за руль машины. Память ударила картинкой — яркой, бесстыдной и волнующей, и щеки Мира окрасились нежным румянцем. Сердце сладко дрогнуло, а потом заскулило от боли.

— Я переживу. Мне главное переговорить с Ариночкой, остальное — ерунда, — Макс присел рядом, на сей раз решив проигнорировать собственную машину. Пристёгиваться не стал. По давней традиции водитель пристёгивал пассажира и непременно целовал.

Но Мир пристегивать его не стал. Завел машину и, ударив по газам, откатил машину подальше от глаз, под тень от стены. Заглушил мотор и, потянувшись к Максу, прижался к губам. Подарил сладкий поцелуй, скользнул по шее, чуть прикусил кожу на ключице, запуская руку под рубашку.