У подножия горбатой горы (СИ)

Пока не появилась Керен.

Так чем же Керен взяла его крепость старого холостяка на тридцать восьмом году жизни? Она ценила собственную свободу ничуть не меньше? Она была совершенно независима с финансовой точки зрения и сделала карьеру даже лучше его? Она любила и знала хороший секс? Случалось, что у него были весьма искусные партнерши, но Керен доводила его до совсем других вершин. Голова пошла кругом от высоты? Совместимость, две половинки, которые запоздало нашли друг друга? Или оба вдруг услышали тиканье биологических часов? А может, она поставила ему хорошо замаскированный капкан с этим ее диким необузданным улетным сексом и "хочу сзади"? Может быть, все было просто хорошо просчитано? Эта неясная история с Михаль. Керен не была, конечно, девочкой в свои двадцать шесть, но и никогда не заикалась о прежних партнерах. Керен никогда не задавала вопросов, не интересовалась его прошлыми связями – в обмен на отсутствие вопросов с его стороны. Как это произошло, и почему именно этот выбор? Она просто вошла в его жизнь и осталась в ней навсегда, и он уже не мог прожить без нее? А как же он жил без нее раньше?

В воскресенье, ровно через неделю после второго просмотра "Горбатой горы" Барух отправился на тот же сеанс в третий раз. Он должен был убедиться в своей догадке, и он в ней убедился. Перед ним разворачивалось все то же действие, сменялись все те же картины, но он смотрел фильм совершенно другими глазами. Эннис дел Мар и Джек Твист уже не были двумя заигравшихся мальчишками, мечтавшими трахнуть случайную бабенку, или, на худой конец, овцу – на его глазах зарождалось нечто большее, настоящая привязанность. Отношения, которые прервались осенью у подножья Горбатой горы, но по воле случая, судьбы, провидения, Творца, наконец, возобновились через четыре года – любовь, перед которой нет преград, которая сильнее семейных уз, сильнее оков пуританского общества, сильнее смерти, наконец.

Последние полчаса он едва видел экран, слезы застилали глаза. Нет сомнения в том, что не было никакого несчастного случая – Джека Твиста убили, забили насмерть монтировками, как принято поступать в Техасе с изгоями, в точности как арабские братовья убивают не в меру свободолюбивых сестер.

Какое чувство, какой отклик может вызвать простая сцена гор с двумя едущими бок о бок на лошадях ковбоями, не говорящими друг другу ни слова? Все и ничего. Для них это целый мир, их мир, в котором нет места обману, предательству, лжи, подлости, мелкой корысти – только мужская дружба, перерастающая в сумасшедшее влечение, в любовь, которой нет равной в мире, разорвать которую может лишь смерть, тусклый фиолетовый штемпель DECEASED[66] на вернувшемся письме. Как же он был наивен всего неделю назад, когда подумал, что история Энниса и Джека – всего–навсего ошибка, случайное совпадение времени и места, как у Борьки и Саньки. Как много стоит за кадром: NO INSTRUCTION MANUAL NEEDED! Керен, подумал Барух, сразу почувствовала, что между Эннисом и Джеком есть что–то гораздо большее, чем просто случайное юношеское баловство, а он, по глупости своей, посчитал их отношения просто ошибкой.

Одиночество.

У Энниса дел Мара после смерти Джека Твиста никого не осталось на свете, только бывшая жена и две дочери, которых он не видит. У Баруха тоже есть жена и две дочери, но, несмотря на это, он почувствовал себя страшно одиноким.

В кинозале он оскандалился. Если неделю назад Барух выключил телефон и забыл его включить, то сегодня он забыл поставить его хотя бы на неслышный звонок. Естественно, посреди фильма телефон громко заиграл, и Барух поспешно нажал на кнопку. Поспешно – не то слово, он нажал на зеленую вместо красной, потом, тихо чертыхаясь под громкий храп и ржание лошади Энниса, сразу же на красную.

– Конь звонил дважды, – насмешливо бросила Керен, цитируя бородатый анекдот.

Барух понял, что если начать сочинять, то будет только хуже.

– Я еще раз ходил смотреть "Горбатую гору".

– И в прошлое воскресенье тоже?

– Да, и в прошлое воскресенье – тоже.

 – OK.

Керен повернулась и ушла обратно в кухню готовить ужин. Баруху было ясно, что она не поверила ни одному его слову. Вот и говори после этого правду. Надо было соврать что–нибудь про день здоровья с катанием на лошадях, звучало бы гораздо правдоподобнее, чем три раза подряд смотреть один и тот же фильм, что на него совершенно не похоже.

A slow corrosion worked between Ennis and Alma, no real trouble, just widening water.[67]

Барух почувствовал себя не в своей тарелке: Керен подумала неизвестно что, и было совершенно непонятно, как разрулить эту ситуацию. Хуже всего, что правда такова, что совсем на правду не похожа, правдой не звучит и за правду не принимается. Дело – швах. Не slow corrosion,[68] а прямо–таки wide water, real trouble.[69] И как на зло – эта чертова работа тоже сидит занозой в его голове, чего никогда не бывало.

В их давно и хорошо отлаженном производстве вообще редко действовали в режиме "свистать всех наверх". Барух приложил к этому немало усилий, во многом из–за того, что не желал торчать вечерами на работе. Он сделал из своего отдела отлично смазанный, четко работавший механизм, но все равно, в руководстве оставалось какое–то скрытое недовольство. Барух долго не мог понять, какое, пока не пришла на помощь Керен, молодой современный до мозга костей менеджер.

– Ты, конечно, все правильно делаешь, но без пиара.

– Да на кой черт он нужен, этот пиар, если все и так знают, что я делаю, и что у меня все в порядке.

– Представь на минуту, что не знают, забыли, что бы ты сделал?

– Рассказал бы.

– Ну рассказал бы, а через месяц все опять все забыли.

– Еще раз расскажу.

– И прослывешь занудой.

– Так что, по–твоему, я должен сделать?

– Провести пиар-кампанию, которая запомнится надолго, а лучше – навсегда.

– Например?

– Например, безотказнее всего действуют Десять Заповедей.

– В смысле: не возжелай сотрудника своего на рабочем месте своем?

– Не совсем так, но близко.

– А поточнее?

– Хочешь поточнее – записывай все, что делаешь ты и твои ребята в течение месяца, то есть абсолютно все, включая мелочи. А через месяц поговорим.

Через месяц Барух притащил распечатку своего рабочего дневника, и Керен углубилась в работу. Она исключила повторы и выписала все на одном листе короткими фразами. Получилось двадцать три пункта.

– Вычеркивай все незначительное, о чем и говорить не стоит. Помни, наша цель – десять коротких лозунгов из двух–трех слов, максимум шесть.

После вычеркивания осталось пятнадцать.

– А теперь объединяй.

– То есть?

– Ну, выбери предложения, близкие по смыслу: видишь, одна и та же фраза, поставь предлог "и", и можно обойтись одним предложением вместо двух.

– Все равно остается одиннадцать.

– Так вычеркни какую–нибудь фигню, не жалей.

– Ладно...

– Читай, что получилось!

– Напоминает "Моральный Кодекс Строителя Коммунизма", – Барух вспомнил плакат, висевший в прачечной у Санькиной мамы.

– Не вижу юмора, читай вслух.

Барух, давясь от смеха, зачитал свои "заповеди":

1          "Этика в работе"

2          "Порядок и чистота"

3          "Откровенность и прямота"

4          "Точность и ответственность"

5          "Скромность"

6          "Готовность исправлять недостатки"

7          "Уважение законов и стандартов"

8          "Уважение чужих прав"

9          "Любовь к работе"

10        "Экономия средств"

– И что с этим bullshitbingo[70] дальше делать?

– Проведи собрание коллектива, зачитай, напиши протокол, разошли начальству, а на какой–нибудь праздник, лучше всего на Песах, вылезай на трибуну и читай всей фирме. Одновременно закажи красиво оформить в рамочке экземпляров так... двадцать – один оставь себе и повесь в офисе, а штук пять раздай высокому начальству, да своего не забудь.