Сон обитателя Мышеловки (СИ)

(Я ловлю себя на том, что в первый раз слышу это имя. Какой-то Шемевера... я его и не знал. только пару раз видел, но сейчас не могу быть даже уверен, был ли это он или кто-то на него похожий).

До первой раны - это не только хорошо, но и разумно. Меньше крови, меньше скандала... такая дуэль сойдёт за небольшую шалость на почве любовного помешательства. До убийства доводить не хотят, может из робости, а может, потому что убить до конца слишком сложно... или слишком просто?..

Дуэль потому и запрещена, потому что приравнивает человека к богам, через неё он распоряжается своей жизнью и жизнью человека равного ему. Она подчинена свирепому Ваалу, а не изобильной Мамоне. Этот обычая зародился в среде офицеров, так и не получил еретического обоснования, и главным образом поэтому расценивается как проступок, а не как некий омерзительный ритуал. Даже самые отчаянные еретики и иноверцы не пытались найти ей оправдания, считая себя и выше обычаев военного сословия. Без сомнения, она нарушает порядок вещей, - ведь праотец Каин поступил справедливо и за это был награждён обильным потомством в земле Нод - хотя не нравится мне не поэтому. Мне она не нравится, потому что я вообще не люблю кровь. Она ближе обитателям Сеннаарской Империи, с их чугунными Молохами и изогнутыми шипами на башнях храмов, а я скорее учёный и плоть мне жалко, ведь по сравнению с новейшими металлами, она выглядит на редкость хрупкой. Стоит поцарапать - и уже закапала кровь...

Священнослужители игнорировали дуэль, поэтому запрещали её в основном короли и императоры, в то время как Собрания старались разрешить, считая право истреблять друг друга неотъемлемой частью своих вольностей. При Кедорлаомере IX, к примеру, дела дуэлянтов стали передавать судьям из числа простолюдинов, которые обожали обрекать дворян на смехотворные и унизительные наказания (за что не один из них потом поплатился). Позже, во времена революций, право на дуэль было в числе давно и всеми забытых дворянских прав и привилегий (наподобие права носить один расшитый золотом сапог или требовать от крестьян оставлять невыкошенные участки. чтобы хозяин поместья мог поохотиться на куропаток) и перешло к третьему сословью, скорее как трофей, чем как необходимость. Вплоть до предвоенного времени про них никто не помнил и поэтому не запрещал, а кружок фехтования был в любой достаточно престижной школе.

Только послевоенный эдикт 572-го года напомнил об их запрете и тем самым вернул к жизни. дуэль перенесли в категорию административных нарушений, которые рассматривает совет или гражданский суд (а значит, обязательный большой скандал и большая вероятность, что потом пронесёт) что вызвало настоящий шквал бессмысленных кровавых стычек среди образованного офицерства, стремящихся к эпатажу подростков и всех других любителей сомнительных культов и отчаянных ощущений. А если говорить о фехтовании, то этот факультатив в Академии настолько популярен, что о профильных предметах ты слышишь только на лекции или перед контрольной.

Шемевера бросается в бой первым, словно камень, запущенный из пращи. Он налетает на противника так, как если бы хотел сбить его с ног одним своим весом и только в последний момент обрушивает саблю. Удар такой силы мог бы разрубить противника пополам... но он проходит впустую. Одним ловким движением Сектунава уворачивается и отводит оружие противника. Звон взлетает к небу и опадает, словно невидимый колокольчик, а Сектунава тем временем делает выпад, стараясь кольнуть противника вбок но промахивается и чудом не попадает под лезвие его сабли.

Пока ничего, но уже заметно, как они взмокли. Похоже, они только сейчас начали понимать, насколько жестоким будет их бой.

Сектунава делает выпад - совсем короткий и почти несерьёзный - и сразу же уходит в оборону, отражая контратаку противника. Потом ещё один такой выпад, ещё... Шемевера, неловко отступая, чудь не падает, но, увернувшись от клинка, похоже, разгадывает его замысел и начинает бить так же - легко, самодовольно, почти лениво, словно его цель не победа, а сэкономить побольше сил.

Из-за чего они дерутся? Едва ли это что-то серьёзное, потому что иначе они настояли бы на смертельном исходе. Тогда зачем дуэль, если дело настолько малозначительно? Как ни странно, ответ я знаю. Решить мирным путём можно сотни проблем, а вот попробовать дуэль получается редко.

Хабантали смотрит с восторгом. Видеть не могу эту самодовольную рожу. Снова гляжу на поединок и начинаю понимать в чём тут дело. Раз бой идёт до первой раны, то нет нужды ранить серьёзно. Нужно только дождаться, пока ослабнет его внимание и мастерство. Более лёгкий Шемевера пытается обойти Сектунаву то справа, то слева, а тот стоит, словно незыблемая крепость и отбивает атаки так же невозмутимо, как обычно резал зомби.

Дзяньг! Бдзяньг! Дзяньг! Сабли поют, но кровь пока не откликается. Однако ясно. что чья-то победа - вопрос времени. Зажмуриваюсь и отхожу к краю террасы. Не люблю кровь, раны, порезы. Всё-таки, этот сок священен и только боги могут его пить. Проливая кровь просто так, мы кормим ей злых демонов. Хотя почему мы называем демонов злыми? Неужели мы настолько добрее их?

А вот Хабан-Тали смотрит с любопытством, но в нём тоже нет жестокость, Он похож сейчас скорее на букмекера, у которого в левом кармане - ставки на Сектунаву, в правом - на Шемеверу, а во внутреннем лежит законный процент. Ну ладно, пускай следит, без коммерции мы бы так и жили в пещерах. Отворачиваюсь и гляжу вниз.

Игра продолжается, несмотря ни на что. Какое-то время они немного смущаются новых звуков и озираются по сторонам, пытаясь понять, откуда летит этот звон, но парапет у террасы слишком высокий, а лязг сабель - слишком непривычный и очень скоро они опять поглощены игрой, привыкнув к незнакомому шуму, как привыкаешь к шуму водопада.

Левая команда перехватывает мяч и бежит в атаку; мне отчего-то кажется, что я уже видел и это поле, и этих же людей на тех же самых местах, и даже первогодка с длинными светлыми волосами, который вырвался вперёд и ведёт мяч, сосредоточенно вдыхая и глядя строго под ноги. Сейчас будет гол и счёт станет три-ноль, я знаю это так отчётливо, что становится страшно. Я весь сжимаюсь, напряжённый даже больше, чем этот нападающий, в предвкушении последнего, решительного удара - и в этот самый момент позади меня что-то стукает и одновременно слышится короткий крик. Нападающий замирает (мя катится по инерции дальше) оборачивается в сторону террасы и видит меня.

А я - его.

Это младший брат Камрусены - тот самый Канопис. Его волосы растрепались, в глазах полыхает весёлый огонь, а на щеках - яркий румянец. Мне кажется, что наши взгляды встретиться и я уже не могу оторваться, что бы не случилось у меня за спиной. Судя по звукам, никто не ранен, дуэль продолжается, и она, как раньше, совершенно мне неинтересна. будет здорово, если оба дуэлянта умрут и оставят наконец нас в покое!

Мы смотрим друг на друга, - два обычных человека. связанных сумрачными мистическими узами, и я чувствую, как они тают, превращаясь в клубы тумана, который расступается, огораживая нас от всего остального мира. Я больше не Садовник, которым стал две недели назад и не тот холодный, всегда встревоженной юноша, которым стал после того случая на первом курсе (не вспоминать, не вспоминать, НЕ ВСПМИНАТЬ!), и уже он уже не цветок, не жертва.... вся эта официальная шелуха не имеет ничего общего с этим стройным, хрупким, быстрым телом. Он не жертва, он просто красивый и милый и я хочу, чтобы на два дня, оставшиеся до Праздника Цветов, он стал моим другом. У меня ведь совсем нет друзей... А ритуал, связавший нас, он словно прохладный грот, в котором мы остались наедине.