Quid pro quo (Услуга за услугу) (СИ)

Холмс выдохнул, пытаясь совладать со своими инстинктами и пойти на сделку с собственной совестью, всячески напоминая, что он обещал самому себе не прикасаться к омеге, иначе той хрупкой дружбе, что только начала зарождаться между ними, неминуемо придет конец, что повлечет за собой лишь одну горечь, ненависть и бесконечные угрызения совести.

Он неоднозначно реагировал на омегу за дверью: все тело словно окутали огненные ленты, обжигающие собой мраморную кожу, а в голове творился самый настоящий и недопустимый хаос. Запах омеги уничтожал все останки логики и здравого смысла, и на освещенную софитами сцену вышли инстинкты и желание обладать, полностью и всецело. Желание оставить на гладкой загорелой коже тысячи меток и укусов, сделать омегу своим и никогда не отпускать из своих крепких властных объятий; Шерлок с ужасом осознавал происходящее, но больше не мог контролировать свое тело.

- Джон? – низкий хриплый голос звучал, будто со стороны, становясь почти незнакомым.

- Что-то случилось? – раздалось за дверью сквозь плеск воды.

- Ты не мог бы выйти?

Повисло молчание, а затем наступила мертвенная тишина. Можно было четко различить оглушительное биение сердца, которое грозило вот-вот вырваться наружу, если этот омега не выйдет из ванной. Шерлок прикусил губу, не отходя от двери, и молча выжидал, когда эта ставшая ненавистной дверь откроется.

- Шерлок, я не открою.

«Черт возьми!», - мысленно взвыл Холмс, скользя ладонями по гладкому лакированному дереву. С одной стороны, он был рад, что Джон сохраняет благоразумие, а не бежит в распростертые объятия первого встречного альфы, но с другой – он не «первый встречный». Часть его молила покинуть квартиру и дать Джону побыть одному, чтобы спокойно пережить эту проклятую течку, другая же часть твердила, что он сам этого желает, что он хотел этого с самого первого взгляда в эту удивительную бездну лазурных глаз.

Он не знал, что делать, разрывался напополам, не понимая, что с ним происходит. Он сталкивался с омегами во время течки, но такого острого желания, такой страсти и огня в его душе никогда не разгоралось. Этот огонь испепелял собой все вокруг, оставляя только его и Джона, который сидел на кафеле, прислонившись к двери и безмолвно глядя в потолок, и ненавидел самого себя.

Джон не знал, как теперь быть – открыть дверь и получить то, чего желало его тело, выделяющее вязкую смазку и полыхающее неистовым огнем в паху, либо же продолжать сидеть здесь, спрятавшись от альфы, что стоял за дверью, шумно дыша и касаясь ладонями запертой двери. Возбуждение растекалось по всему телу, словно лава, обжигая собой вены и заставляя губами хватать влажный воздух, которым была наполнена тесная комната.

Шерлок сидел на полу в гостиной, закрыв лицо руками и раскачиваясь, старался почти не дышать и привести свои хаотичные мысли в порядок. Казалось, что прошло несколько часов с того момента, как Джон наотрез отказался покидать свое убежище, но на самом деле прошло только несколько бесконечно долгих минут.

Сладковатый настойчивый запах, с примесью шоколадных ноток, ударил в нос, и детектив, подняв голову, устремил взгляд дымчато-серых глаз на стоявшего напротив него омегу. Белье было сброшено, а мягкое белоснежное полотенце медленно соскользнуло с бедер, полностью обнажая стройное подтянутое тело. Глаза цвета нежно-голубых топазов неотрывно смотрели на альфу, а на тонких чуть влажных губах появилась легкая горьковатая полуулыбка. Джон медленно перешагнул через полотенце, кошачьей поступью двигаясь к Шерлоку и ни на секунду не разрывая зрительного контакта.

- Шерлок… Я хочу… - Джон замер в метре от Холмса, а его голос звучал тихо, с нотами возбуждения, - …тебя.

Его движения были медленными, тягучими, но не лишенными какой-то внутренней изящности, пока он садился на колени напротив детектива, осторожно положил ладони на его плечи, откинув ткань халата, а затем обнял за шею, осторожно целуя полуоткрытые чувственные губы.

Желание неумолимо накрывало с головой, унося мысли далеко прочь; Шерлок с силой прижал к себе омегу, чувствуя проступающие под кожей крепкие мышцы, мягкие короткие волосы, влажные податливые губы, беспрекословно отвечающие на поцелуи, и мокрый горячий рот, в котором хозяйствовал его язык, переплетаясь в жарком сумасшедшем танце с другим. Тела горели пожаром и сгорали от желания, которое сводило с ума и требовало немедленного выхода. Последние, крошечные и едва уловимые остатки разума молили прекратить, не разрушать хрупкую дружбу, которую они боялись потерять, но инстинкты, словно беспристрастные присяжные, вынесли свой приговор.

Длинные пальцы очерчивали подбородок, а губы с упоением изучали каждую клеточку других желанных и податливых губ. Сердце омеги гулко билось в груди, заглушая все прочие звуки, кровь прилила к лицу, окрашивая его в восхитительный и чувственный румянец. Ладони с силой сжимали плечи, а руки Шерлока мягко ласкали спину, спускались ниже, сжимая ягодицы, и скользили по внутренней стороне бедер.

- Джо-о-он, - протянул мягкий низкий баритон, вызывая мелкую дрожь по всему телу, когда ладони скользнули меж ягодиц.

Омега шумно выдохнул, слегка улыбаясь и кусая аккуратные пухлые губы, и сильнее обвил руками длинную шею, чувствуя, как его приподнимают над полом. Шерлок, не прекращая целовать желанные тонкие губы, поднялся на ноги, увлекая за собой Джона, и двинулся в сторону мягкого просторного дивана, стоящего посреди гостиной. Навалившись всем своим телом на омегу, он с необычайными страстью и желанием ласкал руками стройное загорелое тело, попутно сбрасывая с себя оставшуюся одежду и желая чувствовать прикосновения ловких пальцев на своем теле, на горящей неистовым пламенем коже и каштановых завитках волос. Чувствовать жаркую тесноту вокруг своего налитого кровью члена, желая полностью овладеть этим телом, соблазнительно и вызывающе раскинувшемся на мягком диване. Алеющие губы, влажные и приоткрытые, вызывали еще большее желание, скручивающее собой все тело, и сладостный предвкушающий трепет.

Теплый ветер, врывающийся в открытые окна гостиной, разносил сладкий запах по всей комнате, разбавляя его другими, незнакомыми, но не менее притягательными. Светлые волосы, напоминающие в свете ярких солнечных лучей расплавленное золото, были взъерошены, а в лазурной бездне глаз читалось бесконечное и мучительно сладостное желание. Джон, тяжело дыша, кусал губы, пытаясь сдержать нетерпеливые стоны, плавясь в ладонях Шерлока, словно кубик льда в открытом пламени, пока они сжимали влажные от проступающей смазки ягодицы. Приглушенный полустон-полукрик сорвался с покрасневших губ, когда губы детектива мягко коснулись темных сосков, посасывая и лаская их языком. Джон неосознанно раздвинул ноги шире, выгибаясь в спине и запуская длинные пальцы в темные шелковистые кудри. Лаская тело омеги ладонями, Шерлок поднялся выше, целуя шею, ключицы, плечи, оставляя на нежной загорелой коже засосы и укусы и желая украсить желанное тело мириадами своих меток, чтобы каждый альфа знал – он принадлежит только ему, целиком и без остатка. Желая сделать Джона только своим, наплевав на все свои обещания и клятвы.

Желая его всем своим существом.

Длинные пальцы, влажные от смазки, осторожно погладили сжатое колечко мышц, вырывая протяжный стон с губ Джона, который чуть заметно толкнул бедрами в сторону пальцев. Казалось, что в воздухе витал приторный запах желания и похоти, который окутывал собой, как мягкой плотной пеленой, а тишина нарушалась лишь тяжелым сбитым дыханием и приглушенными стонами. Пальцы, двигающиеся внутри него, ласкали мокрые от смазки, горячие и тесные стенки, набирая темп, а серые глаза зачарованно смотрели, как омега стонет и сжимает пальцами мягкую ткань дивана, двигаясь бедрами навстречу искусным пальцам, почти насаживаясь на них и едва не срываясь на крик. Восхитительное и не передающееся описаниями зрелище представало перед его глазами, когда он задевал самую чувствительную точку, получая в награду стоны, ласкающие слух.