Quid pro quo (Услуга за услугу) (СИ)

- [сдавленный смех] У меня нет дома, Шерлок. Кому я, бывший врач, нужен? Гарри?

- Джон, ты нужен мне. Твой дом на Бейкер-стрит, и мы во всем разберемся. Просто верь мне.

- Шерлок…

- Еще… Я купил пинетки. Знаешь, они напоминают твой свитер. Бежевый такой, - Шерлок улыбнулся, глядя на темное небо. – Хотел сделать подарок, и…

- Пинетки?.. [всхлип] Это был бы славный подарок.

- Джон?

- [кашель] Да?

- Давай, я приду за тобой? Приготовлю ужин или кофе, наберу горячую ванную с пеной, потру спинку. Все, что пожелаешь.

- Шерлок! [смешок] Без ванной.

- Ужин и кофе?

- Да, думаю, да… [вздох] Глостер Плэйс, недалеко от кафе Коста.

- Сейчас приеду.

Шерлок мчался обратно к кэбу, не разбирая дороги и не помня, как назвал нужный адрес водителю. Пронзительный взгляд серых глаз был прикован к стеклу, через которое было видно неброские серые здания, деревья и редких прохожих, гуляющих по вечернему Лондону, а мысли были на Глостер-плейс, там, где сейчас был Джон.

Через несколько минут кэб остановился на перекрестке, и Холмс, открыв дверь машины, окликнул Ватсона, стоящего недалеко от светофора.

Его лицо, искаженное болью и внутренней агонией, голубые глаза, в которых плескалось холодное отчаяние, тонкие сжатые, но чуть улыбающиеся губы – все это предстало перед детективом в образе измученного и страдающего человека. Джона, его друга, единственного друга.

- Привет, - полушепотом сказал Джон, садясь в теплый салон такси и мелко дрожа всем телом.

«Сколько же часов он провел на улице?» - подумал Шерлок, расстегивая пуговицы своего твидового пальто.

- Вот, так согреешься, - он снял пальто, набросив его на плечи омеги, и завязал на его шее свой синий шарф, не обращая внимания на встреченные тихие претензии: «Ты заболеешь», «Мне не холодно» и «Как твой врач…».

Через несколько минут, действительно согревшись, доктор устало зевнул, смотря в окно на проносящиеся мимо здания, пока Шерлок молча обдумывал все возможные пути решения проблемы Джона. Но выход напрашивался всего один, самый «противоестественный» для самого Ватсона и его личных убеждений. На естественный ввод биологического материала он ни за что не согласится даже под дулом ружья, однако, как оказалось, даже медицина тут совершенно бессильна. Физиологически омеги и альфы отличаются от бет и, возможно, общепринятые стандарты процедуры имплантации не распространяются на их вид.

Шерлок тяжело вздохнул, незаметно наблюдая за своим другом, который, кажется, заснул, подперев щеку ладонью и укутавшись в синюю ткань шарфа. Мягкие черты лица освещались золотистым светом уличных фонарей, и казалось, что Джон помолодел на несколько лет, сбросив с плеч тяготившие его мысли и проблемы. Холмс улыбнулся, откинувшись на спинку сидения и прикрыв глаза, и позволил мыслям кружиться в голове, словно в хаотичном танце.

Машина мягко притормозила возле дома, и Шерлок, выйдя на улицу, обошел кэб, открывая пассажирскую дверь и осторожно взяв спящего Джона на руки. Тот лишь тихо вздохнул, не открывая глаз, пока детектив медленно шел в сторону дома. Миссис Хадсон, открывшая входную дверь, с тревогой посмотрела на доктора, но Шерлок поспешил ее успокоить, сказав, что тот всего лишь сильно устал и уснул прямо в машине. Посвящать ее в остальные подробности не было никакой надобности.

Холмс не спеша поднялся по лестнице, чувствуя приятное горячее дыхание на шее, зашел в квартиру и, не включая свет, осторожно уложил Джона на диван, стараясь не разбудить. Затем нашел мягкий бежевый плед и, укрыв им омегу, облегченно вздохнул, позволив себе, наконец, действительно успокоиться. Джон дома, с ним все в порядке, и ему не угрожает никакая опасность. Несколько бесконечно долгих минут Шерлок стоял возле дивана, глядя на расслабленные черты лица в тусклом свете фонарей, а затем направился на кухню, чтобы приготовить обещанный ужин.

Джон проснулся на диване в гостиной, окутанной в мягкий полумрак, услышав звон тарелки, разбившейся об пол. Следом послышалась тихая ругань, звон осколков и шуршание пакета. Доктор улыбнулся, переворачиваясь набок и вставая с дивана. Мягкий шарф, пропитанный ненавязчивым цитрусовым ароматом одеколона, соскользнул с шеи, и Джон, положив его на диван, поднялся на ноги.

На улице было темно, последние алые лучи солнца скользили по темному небосводу, разбавляя синеву сиреневыми и рыжими оттенками, горели уличные фонари, а теплые капли дождя застенчиво стучали по стеклу, стекая по нему тонкими ручейками. На кухне горел яркий свет, и оттуда слышалось приглушенное пение и шипение сковородки. Джон заглянул в небольшую уютную комнату, прислонившись к косяку двери и наблюдая за детективом, который увлеченно жарил куриные отбивные.

- Пахнет вкусно, - отозвался Ватсон, проходя в комнату и садясь на высокий стул возле Шерлока.

- Спасибо. Прости, что разбудил.

- Не извиняйся.

Шерлок улыбнулся уголками губ, не сводя серых глаз со сковородки и постукивая пальцами по поверхности тумбы. Из его мыслей не выходил образ Джона, в чьих глазах было столько невыносимой боли и отчаяния, что сердце сжималось в крошечный комок, пропуская удар за ударом. Шерлок не понимал природу этих чувств, но в итоге все сбросил на несвойственное ему сострадание чужому горю, надеясь, что это оправдание утихомирит незнакомые нахлынувшие чувства.

Сейчас Джон выглядел так, как раньше – розоватые щеки, легкая улыбка на губах и блестящие топазовые глаза, внимательно следящие за каждым движением эксцентричного детектива. Короткие волосы были слегка растрепаны, что добавляло омеге какой-то милой очаровательности и вызывало желание пригладить непослушные торчащие пряди. Шерлок вздохнул, переворачивая отбивные и продолжая упорно смотреть на сковородку, лишь бы не встречаться взглядом с соседом.

Несколько минут спустя Холмс поставил тарелки на стол, приглашая Джона к ужину, на что тот лишь благодарно улыбнулся, садясь за стол. Ужин проходил в напряженной тишине, которая почти ощущалась физически, но никто не проронил ни слова. Тишина разбавлялась лишь стуком вилок об тарелки и вздохами, растворяющимися в этой самой тишине.

- Ты в порядке? – тихо спросил Шерлок, заглядывая в глаза Джона, словно желая найти в них все ответы на свои вопросы.

- Нет… Нет, Шерлок, я не в порядке.

- Прости.

- Это ты меня прости. Ты последний человек, на котором я должен срываться. Просто все так… - Джон замолчал, прикрыв глаза, а затем продолжил: - …сложно. Я не был к такому готов и вот, растерялся.

- Джон, ты не обязан оправдываться, особенно передо мной. Я могу понять природу твоих чувств, и так поступило бы подавляющее большинство людей.

- Возможно, ты прав, - задумчиво ответил доктор, глядя в окно. – Только легче от этого мне не станет.

Джон встал со стула и, пожелав доброй ночи, направился в свою спальню, а Шерлок остался сидеть на кухне, глядя на недоеденный ужин. Он понимал, что Джону нужно побыть одному, и в то же время не хотел оставлять его одного. Понимал, что в эту минуту никак не сможет помочь, и одновременно отчаянно желал сделать хоть что-нибудь.

Всю ночь Шерлок провел в гостиной, сидя возле камина и разглядывая рыжие языки пламени, снова и снова прокручивал в голове свой сон, который до сих пор не давал ему покоя, и боролся с желанием заглянуть в верхнюю спальню, лечь на мягкую кровать и лежать, вдыхая аромат яблок, корицы и меда. Джону нужно побыть в одиночестве и Холмс, из уважения к правам соседа, продолжал сидеть на полу, греясь в тепле горящих поленьев, прикрыв глаза и возвращаясь в мучительно сладостные воспоминания.

Ранним утром, когда первые лучи солнца только начали заглядывать в окна домов, Джон спустился в гостиную, протирая глаза и сонно зевая. Первым, что бросилось в глаза, был Шерлок, сидящий на полу между креслами и одетый в серые пижамные штаны и любимый синий халат. Его взгляд был устремлен на большое окно, в которое пробивался мягкий солнечный свет, а на его губах была бездумная улыбка. Джону оставалось лишь догадываться, о чем мог думать детектив, что вызывало на его лице такую эмоцию, как улыбку, но он не мог не улыбнуться сам, разглядывая переливающихся солнечных зайчиков на темных кудрях.